26.12.2005 | Нешкольная история

Сибирский город-сад

О том, как жизнь исправила планы социалистического строительства в Барнауле. Работа одиннадцатиклассницы Ольги Барановой

АВТОР
Ольга Баранова - во время написания работы ученица 11 класса гимназии №40 г. Барнаул. Начинающая журналистка.

Работа получила 3-ю премию на VI Всероссийском конкурсе Международного Мемориала "Человек в истории. Россия - XX век".

Научный руководитель - Н. И. Горбачева.

История Барнаула, как и история любого города, поражает заинтересованного исследователя многообразием интересных событий и связанных с этими событиями человеческих судеб. Так случилось, что в водоворот истории сибирского города оказались вплетены имена и судьбы многих представителей моей семьи.

С нынешней столицей Алтайского края связала свою судьбу моя любимая бабушка Рожкова (Горбачёва) Матрена Андреевна, ее муж, Рожков Петр Иванович. Молодая семья приехала в Сибирь из северной столицы, из Ленинграда, где у обоих был дом, любимая работа, учёба, друзья. Переезд был связан, безусловно, и с патриотическими чувствами, но и с инстинктивным желанием выжить в тех жутких репрессиях, которые начались в столицах. (В этом сама бабушка признавалась, рассказывая мне о своём прошлом.) Мой дед работал инженером на знаменитом Ленинградском заводе им. Карла Маркса. Бабушка училась в текстильном институте. Они оказались перед альтернативой: ехать в далекую Сибирь или лишиться свободы. Все окружение Петра Ивановича Рожкова было арестовано и ему «посоветовали уехать от греха». Вслед за Рожковыми потянулись многочисленные родственники по бабушкиной линии: братья Николай и Иван, сестры Шура и Даша. Матрёна была самой старшей среди сестёр и братьев, на её руках, по сути, выросли все остальные: мать умерла после того, как семью в конце двадцатых годов раскулачили и отца увезли в неизвестном направлении. Осталось 6 детей, Матрёне, старшей, было 17, Николаю, младшему, – один год.

С ходом времени все они оказались строителями города социалистического образца, каким стал Барнаул во второй половине 30-х годов ХХ столетия, когда здесь, на берегах Оби, стал возводиться гигант текстильной промышленности Барнаульский меланжевый комбинат. Образовалась целая фамильная текстильная династия. Петр Рожков стал директором 2 Прядильной фабрики, Матрена, Шура и Даша – ткачихами, Николай, Иван – наладчиками. Появились семьи. И в 70-е годы на комбинат пришли их дети: Таня, Люба, Толя.

Так постепенно город Барнаул стал Родиной для моих бабушки и дедушки, папы и мамы и меня, представителя третьего поколения жителей Сибири. Интерес к истории Барнаула возник у меня не случайно. Для меня узнавание истории города это, в конечном итоге, узнавание истории моей семьи, которая оказалась в водовороте исторических событий, происходящих в нашей стране. Во-вторых, хотелось исследовать тот период истории, в котором принимали непосредственное участие мои родные и близкие. Это был период 20 – 30-х годов прошлого столетия, когда государство ломало вековые традиции, пытаясь создать некую новую социальную систему, получившую название «социалистическое строительство». При этом планы и политические, и социальные, и культурные, и архитектурные менялись часто и кардинальным образом.

В 1917 году произошло событие, перевернувшее всю жизнь русских людей. Сломать оказалось значительно проще, чем построить. Отсюда постоянные изменения планов, несовершенство и скоропалительность принимаемых решений на всех уровнях, а главное – в центре внимания на многие годы и десятилетия оказывается не конкретная личность, а понятие «партия и партийное строительство». Хотя справедливости ради надо признать, что были идеи, достойные внимания и сожаления о том, что они оказались не осуществлёнными.

Об истории одного из интереснейших проектов, возникших в пределах «смутного» времени начала 20 столетия, по строительству городов принципиально нового типа и пойдёт речь в данной работе. В процессе исследования хотелось разобраться в вопросах о том, каким мог бы быть мой родной город, если бы первоначальный план по его строительству был бы реализован. Случилось бы это, судьба и жизнь моего рода могла сложиться совсем иначе.

***

В XIX веке Барнаул имел статус заводского поселка и территориально был отнесен к Томской губернии. Но с 1837 года Барнаулу был присвоен статус города, и в этом же году утвердили первый план городской застройки. С этого времени и начинается интенсивное развитие городской инфраструктуры. Очень быстро Барнаул становится известным в России, т.к. занимает первое место в стране по производству серебра и свинца, второе место – по производству меди, третье место – по добыче золота.

Новый этап развития города наступил после отмены крепостного права в 1861 года. Начинается активное переселение жителей центральной России в Сибирские земли, и уже ко второй половине 70-х годов XIX века общая численность населения города Барнаула составляла 20 тысяч, а к концу XIX – больше 30 тысяч жителей. К 1887 году в Барнауле насчитывалось 19 улиц, 12 переулков, два моста, шесть церквей.

С ростом населения, естественно, начинается активное градостроительство, причем строительство уникальное. В Сибири решили воссоздать второй Петербург. Город начинает застраиваться зданиями, архитектурно напоминающими многочисленные петербургские постройки. Сегодня в моем городе есть так называемые «уголки Петербурга». Они чудом сохранились. Долгие годы удивительной красоты места были скрыты какими-то заборами, здания были в абсолютно неприглядном состоянии. Сегодня, наконец, всё меняется. Благодаря Петербургским местам город Барнаул приобрёл особую прелесть.

Первый комплексный план по развитию городского хозяйства города на Оби был принят только в 1914 году. Этот план предусматривал развитие всей городской инфраструктуры, строительство электростанций, проведение водопровода и канализаций, мощение улиц, проведение трамвая. Большое внимание уделялось социальным вопросам. Росло число учебных заведений и культурно-просветительских учреждений.

Но 2 мая 1917 года стал днем траура для всего населения Барнаула. Внезапно, рано утром, возник пожар, и через несколько часов практически весь город превратился в колоссальный костер. Полностью выгорело 60 кварталов, 25 улиц, более тысячи жилых и общественных зданий. Заживо сгорели 34 человека. Более пятнадцати тысяч человек остались без крова. Встала необходимость отстраивать город заново. Пожар 1917 года стал символическим рубежом в его истории. Начинается своеобразная новая эра в истории города на Оби.

***

Еще в самом начала XX столетия в мировой градостроительной практике повсеместной популярностью стали пользоваться идеи англичанина Э. Говарда. В 1902 году книга Говарда «Города-сады будущего» разошлась по всему миру миллионными тиражами. Автор предлагал принципиально новые схемы градостроительства. При этом в книге были даны подробные графические планы-схемы, по которым Говард и предлагал создавать новые городские пространства. «Город-сад» рассматривался как образец нового города, где планомерно устроенное поселение располагалось на дешевой земле, принадлежащей общине. Это исключало земельную спекуляцию. Социальной подоплекой дезурбанистического расселения в городах-садах был протест против нечеловеческих условий жизни в крупнейших европейских городах с их скученностью, антисанитарией и прочими пороками.

Идеи Э. Говарда стали весьма популярными в России, т.к. страна являлась членом «Международной ассоциации городов-садов и городской планировки». Так в Санкт-Петербурге в 1913 году открыли «Русское общество городов-садов». Главной целью вновь организованного общества стала пропаганда коренного улучшения жилищных условий и полная реформа градостроительства России.

Так исторически сложилось, что в городе Барнауле жили, служа Отечеству, многие образованные люди, получившие образование в Петербурге, в северной столице российской империи. Были среди них и известные архитекторы, увлечённые идеями Говарда о принципиально новых путях градостроительства.

6–7 марта 1914 года в газете «Жизнь Алтая» была опубликована статья «Города будущего, города-сады». Вместо подписи стояли инициалы А.П. В статье достаточно подробно излагалось содержание книги Э. Говарда «Город будущего». Автора статьи увлекла идея англичанина создать проект жизнеустройства, в котором бы сочетались все положительные стороны жизни как города, так и деревни. «Сосредоточенная в городах заводская и фабричная промышленность портит воздух копотью, дымом и загрязняет землю отбросами. А в конечном итоге – страшное развитие болезненности и смертности, худосочные дети и общее физическое вырождение населения».

Яков Егорович Кривоносов в одной из своих работ, посвященных истории Барнаула, утверждает, что под инициалами А.П. опубликовал статью Александр Иванович Петров. В 1915 году в Барнауле был открыт филиал русского общества городов-садов. Председателем общества стал управляющий алтайской железной дорогой А.М. Ларионов, заместителем – А.И. Петров. Тот самый Петров, который в 1914 году заинтересовал интеллигенцию Барнаула идеей города-сада. Из-за недостаточности архивных данных сделать вывод, кто конкретно стал инициатором разработки градостроительства по типу «сад-город», сегодня невозможно. Разные источники дают нам разные сведения по вопросу о том, кто был руководителем проекта.

Хотя идея создать принципиально новый градообразующий комплекс зародилась ещё до событий 1917 года, пожар в Барнауле ускорил принятие всех решений. Если до пожара планировалось осваивать новые городские пространства, исходя из идей Говарда, после указанных событий решили застраивать по-новому старые городские пространства. Уже через четыре месяца после пожара (в сентябре 1917 года) участники проекта распространили пространную анкету среди населения.

В преамбуле анкеты читаем: «Основная задача города-сада – правильное решение жилищной проблемы, то есть предупреждение такой скученности населения, которая гибельна для его здоровья. Задача нового проекта – обеспечить каждой семье здоровые жилищные условия. Поэтому безусловно воспрещается постройка многоэтажных домов с массой квартир и вообще должна быть уничижена эксплуатация человека человеком в жилищной нужде. Каждая семья, к какому бы классу она не принадлежала, должна располагать небольшим участком земли с домом, садом и огородом» (ЦХАФАК, ф.51, оп. 2, д. 10, л.154).

Цель анкетирования была четко сформулирована: «Собрать материалы о желающих селиться в городе-саде для дальнейших шагов по выработке типа застройки» (ЦХАФАК. «План «Сада-города» северной части Барнаула», ф.50, оп.13, д. 67. «План «Сада-города» восточной части Барнаула», ф.50, оп.13, д. 67-е).

В анкете желающим обустроиться в городе-саде предъявлялось восемь основных требований, без положительного решения даже одного из указанных пунктов претендент не должен принимать участия в данном проекте:

1) Участки под строительство жилого комплекса предлагались размером в 200 квадратных саженей (если учесть, что одна сажень равна 2 м 13 см, то участок должен был быть длиной 107 и шириной 80 метров).

2) Жилые здания не должны были превышать два этажа.

3) Один дом – одна семья.

4) 4/5 площади должно было быть абсолютно свободно от построек и находиться под садом, огородом, цветником, хвойными насаждениями.

5) Земельный участок по плану нельзя было обносить забором.

6) Скот и птицу разрешалось держать только в закрытых помещениях.

7) Нельзя весь участок использовать в качестве огорода.

8) Каждый дом должен иметь свою индивидуальность и неповторимость.

В анкетах предлагалось несколько вопросов для всех тех, кто собирался жить в городе будущего. Вопросы касались как общей идеи нового города, так и конкретных бытовых вещей. Вот некоторые из этих вопросов:

– Нравится ли Вам идея города-сада?

– Сколько комнат Вы хотели бы иметь в своем доме?

– Какова должна быть площадь комнат и всего дома?

– Нужны ли вам надворные постройки? Какие?

Итогов анкетирования в архивах Барнаула не обнаружено. Также я нигде не нашла имя инициатора проведения этой достаточно масштабной акции. Но как красиво всё начиналось.

По общему замыслу город-сад должен был занять территорию в 9 гектаров. Центром нового города предполагалось сделать идеально круглую площадь, от которой отходило бы шесть колоссальных по длине симметричных радиусов-бульваров. Площадь должна была напоминать солнце, бульвары – солнечные лучи. Радиус по плану – один километр. По периметру площадь предполагалась обсадить зелеными насаждениями, преимущество отдавалось деревьям.

Периметры всех шести бульваров также мыслились утопающими в зелени цветников и кустарников. Проектировщики, намечая общие черты нового градостроительного пространства, надеялись на долговечность не только строений, но и зеленых насаждений. Отсюда особое внимание хвойным деревьям, так как ель, сосна, лиственница растут более 200 лет.

По плану городской общественный транспорт предполагалось пустить только по бульварам, при этом машинам запрещалось проезжать на кольцевые улицы, так как эти улицы представляли собой парковую заповедную зону. Грузовой транспорт в обязательном порядке предполагалось пускать в объезд сад-города.

Таким, достаточно схематичным, абстрактным был первичный замысел реконструкции Барнаула после пожара 1917 года. Встал вопрос о строительной площадке. Решено было, для ускорения реализации замысла, сосредоточить строительство на новой, еще не входящей в инфраструктуру города, территории. Строительство нового жилья должно было осуществиться очень быстрыми темпами, так как основная часть населения осталась без крова. Земля на севере и востоке от основной части Барнаула была значительно дешевле и доступнее для строительства. Центральную часть выгоревшего города перепланировать не удалось: затраты на реализацию оказывались по подсчётам слишком высокими.

Детальная планировка с учетом особенностей местности и ландшафта завершилась лишь к 1922 году. При этом в реальном планировании, в отличие от общего замысла, предполагалось два градообразующих центра в пределах одного города. Отсюда наличие двух принципиально разных планов–карт единого замысла.

Сохранились два плана сада-города: План Северной части и план Восточной части. Кроме того, предполагалось систему города-сада распространить и на строительство Западной части Барнаула, что предусматривало возведение микрорайона в районе территории нынешнего Старого базара.

Обратимся к плану застройки Северной части города Барнаула. Этот план почти идеален. Исследуя имеющийся в архиве план Северной части, сравнивая планы-карты 1922, 1927 и 2003 годов, я пришла к выводу, что центральным местом будущего сад-города предполагалось сделать площадь, которая должна была расположиться в пределах современной площади текстильщиков («Жилплощадка») и Октябрьской площади.

Анализируя картографический материал, я пришла к выводу, что площадь планировалась идеально круглой формы с общим радиусом в 1 километр. От центрообразующей площади необходимо было проложить шесть лучей-бульваров одинаковой длины и ширины. Но совокупность реальных ситуаций (рельеф местности, уже имеющиеся постройки) не позволили осуществить эту часть плана. Изящный замысел зеркального отражения бульваров друг в друге при конкретном планировании был изменён. Центральную площадь сад-города кольцевидно должны были окружить кварталы застроек. На картах-планах 1922 и 1927 годов это хорошо просматривается.

Заметим, что даже формы домов предполагалось строить не традиционно прямоугольными или квадратными, но самых различных, причудливых форм. (Терминология, пришедшая из проекта города-сада, сохранялась в народе вплоть до 70 годов XX столетия: дома называли с добавлением слова «фигурка». Например, на проспекте Калинина: «1 фигурка», «10 фигурка» и т. д.).

Постройки должны были образовывать все новые и новые круги, где каждый последующий круг – больше предыдущего. При этом круговые улицы так же по периметру мыслилось обсадить деревьями и кустарниками. А весь город-сад по огромному радиусу должен был быть окружён небольшими участками сохранившихся лесов, создавая своеобразный зеленый пояс.

Далеко за пределами проектируемого города, с трех его сторон, предлагалось проложить дополнительные железные дороги, и только за железнодорожными путями градостроители мыслили возведение будущих фабрик и заводов.

Все в городе-саде обещало удобство жизни людей, кристально чистый воздух, создаваемый зелеными легкими будущего идеального городского ансамбля. Планировалось создать целостную городскую инфраструктуру нового образца: больницы, школы, магазины, увеселительные учреждения, дошкольные учреждения, театры, библиотеки, музеи.

При этом каждый сегмент, каждая территория между радиальными бульварами должны были быть снабжены всеми необходимыми составляющими инфраструктуры. То есть на шести участках между бульварами должны, по мысли авторов, функционировать школы, магазины, больницы, учебные заведения и т. д.

Но главное во всём плане – зелёные насаждения и малая этажность зданий. Каждый двор частных застроек, каждый двухэтажный дом и с лицевой, и с торцовых сторон, и со стороны дворов должны были утопать в зелени.

Отметим и тот факт, что на территории полностью сгоревших улиц разработчики новой системы градоустройства решили воссоздать обширную по площади березовую и тополиную рощи (они просуществовали до 70-х годов прошлого столетия.) Но почему-то на территории зелёной зоны построили деревянный корпус психиатрической больницы. Это – почти самый центр Барнаула. Такие нелепости наблюдались часто. Планы и реальное строительство не совпадали. Позже на месте рощи была построена Городская больница; строительство её новых корпусов привело к полному уничтожению зелёного массива. Парковая зона вокруг психиатрической больницы и корпуса Городской больницы была всем известна под названием «Дунькина роща».

Если внимательно изучать карту Барнаула сегодняшнего дня и знать при этом особенность планирования сад-города, то можно сделать определенный вывод: во все последующие исторические периоды XX столетия строители Барнаула так или иначе соотносили планирование облика города с замыслами разработчиков проекта города-сада.
В наши дни ситуация резко меняется: началась точечная застройка города, при которой любой свободный участок земли в черте старых городских кварталов застраивается.

Реализация плана строительства города нового типа предусматривалась молниеносная, так как положение населения было безвыходным после пожара 1917 года. Но с самого начала план стал реализовываться с огромным трудом. Застройка шла хаотично, без соблюдения проектных требований, нередок был самозахват участков.

Отзвуки этой ситуации оказались отраженными в официальных документах, куда проникает название «Нахаловка».Но часть городского населения всё же приступила к планомерной застройке города-сада, хотя и здесь строительство велось, как говорит Н. С. Баландин в книге «Архитектура Барнаула», «лихорадочно быстро», не капитально. Строились едва пригодные для житья домики, хибары, жалкие лачуги. Городские власти отказались финансировать новое градостроительство.

В конечном итоге были намечены лишь контуры улиц по плану города-сада. Просуществовали они около десяти лет. Новая историческая ситуация не позволила в полной мере реализовать интересное градостроительное начинание.

Общая тревожно-нервическая обстановка в стране сказывалась и на деле строительства города нового типа. С 1932 г. началась принципиально новая веха в истории Барнаула. Город был включен в общероссийский план развития индустриализации всей страны. Семнадцатая конференция ВКП (б) в 1932 году вынесла постановление о форсировании строительства текстильных комбинатов в Средней Азии и Западной Сибири. Были определены четкие сроки внедрения в эксплуатацию текстильных объектов. Это должно было ускорить дело реконструкции технической базы легкой промышленности. Наряду с этим в резолюциях конференции указывалось на необходимость подготовки инженерно-технических кадров, инструкторов-бригадиров и рабочей силы новых предприятий. Уделялось внимание жилищному и культурно-бытовому строительству на новых предприятиях с использованием для этого местных материалов и при широком применении стандартного, типового и сборного строительства. Рекомендовалось освоение отдельных участков и цехов уже в процессе монтажа, не ожидая пуска завода в целом.

Окончательным местом размещения текстильного комбината в России был выбран г. Барнаул. Его современный адрес: Кулагина 8, на что имеется указания на одной из колонн у центрального входа на территорию Барнаульского меланжевого комбината (БМК).

В феврале 1932 года из Москвы прибыла комиссия для подбора площадки под строительство будущего текстильного гиганта. Ситуация осложнялась отсутствием общего перспективного плана развития города. Если первоначально комбинат хотели строить на юге от города, у деревни Ерестной (на «Горе»), то впоследствии, после изучения климатических особенностей и розы ветров решили готовить строительную площадку на севере от города, в том месте, где уже начали планировать на местности и строить город-сад. Единственная уступка, на которую согласились проектировщики комбината-гиганта – начать строительство на месте, расположенном за Выемкой, за железнодорожными путями.

Комбинат строился в рекордно короткие сроки. Партия требовала начать производство в пределах двух-трёх лет. Допускалось начать работу по выпуску текстильной продукции еще в недостроенных цехах. В цехах, где не было крыш, отопления, электричества. Естественно, такое строительство потребовало привлечения всей имеющейся в регионе рабочей силы, что означало сокращение человеческих ресурсов на строительстве города-сада. Сказочная идея разбилась об идеи социализма.

На новом текстильном гиганте честно, добросовестно, славно трудились два поколения моей семьи. Сегодня БМК практическое значение утратил. Комбинат снизил на 70% выпуск своей продукции. То, что воздвигалось ценой неимоверных усилий, иногда ценой жизни, сегодня, в начале 21 века, оказалось невостребованным.

Красивая идея города-сада рухнула из-за строительства БМК, а теперь «умер» и сам комбинат. Мощнейшее производство оказалось невостребованным. Сырья для производства не стало. Остались пустые корпуса, да помпезный центральный вход на территорию бывшего промышленного гиганта. Так идёт вперёд история, стирая одно, возводя другое…

К меланжевому комбинату необходимы были подъездные пути. Непосредственно перед комбинатом железнодорожная выемка была очень глубокой, и подъездную дорогу решили пустить по уже имеющейся широкой магистрали и мосту. Это был один из лучей-бульваров города-сада. Дорога действует и сегодня, являясь одной из основных в Барнауле.

Проектировщики города будущего какое-то время еще пытались осуществлять свои замыслы. И хотя этажность застроек зданий увеличилась (рабочим срочно требовалось место жительства), ушли идеи частных участков, сохранились лишь проектные замыслы по созданию в каждом дворе парковых и садовых зон. То есть даже в период интенсивного, теперь уже промышленного, социалистического строительства, проектировщики не забывали о зеленых легких города. Отголоски замыслов по созданию многочисленных зеленых зон сохранялись до 70-х и даже до 90-х годов XX столетия.

Примерами подобного рода памятников долго являлись дворовые парковые зоны домов №10, 12, 14, 16 по проспекту Калинина. Когда уже стало ясно, что план города-сада не будет реализован, жители дома №10 своими силами возвели две парковые зоны: для детей дошкольного возраста и настоящий парк для старшего поколения. В этом дворовом парке был фонтан, театральная сцена, удобные скамьи для отдыха, беседки.

Весь парк по диагонали прорезала аллея пирамидальных тополей, достигавших в высоту 25 метров. Эта была дань уважения, с одной стороны, и дань памяти, с другой, тем, кто пытался воплотить мечту об идеальном городе нового образца. Подобные мини-парки, сады и садики были практически везде на территории социалистического городка. Так стал называться план застройки тех территорий, о которых речь шла выше.

В парковую зону, зону отдыха превратили и кладбище XIX – начала XX столетий. Одно из последних захоронений на территории этого кладбища относится к 1918 году. Здесь хоронили рабочих города Барнаула, погибших во время периода колчаковщины. Об этом свидетельствует надпись на памятнике на одной из аллей парка.

Мои родные и близкие стали невольными участниками процесса по разрушению идеи города-сада. Пётр Рожков приехал сюда в 1932 году. Был выбор: Сибирь и строительство БМК или Украина и строительство текстильной фабрики в Черкассах. Выбор сделали в пользу Сибири, рассудив, что здесь и люди добрее, и власть подальше, и возможности для творчества больше. Но главным для каждого было строительство социализма, за идеи которого отдавали все силы, рвали жилы, шли на всевозможные лишения. Никто не мог противостоять воле государства, воле партии коммунистов.

Там, где планировали создать идеальное место для жизни каждой отдельной семьи, стали строить общежития и отдельно – дома для инженерно-технических работников. Вновь возобладал принцип скученности в застройках: в общежитиях жили по 5-7 человек на 12 квадратных метрах площади.

К середине 30 годов БМК уже стал выпускать текстильную продукцию. Постепенно из общежитий первые строители стали перебираться в отдельные квартиры. Получил отдельную жилую площадь и мой дед: сначала это была одна комната в коммуналке, а затем в 1936 году – двухкомнатная квартира по проспекту Калинина 10. Дом был удивительный. Построен, как тогда говорили, по ленинградскому образцу. Стены – полтора метра толщиной, окна – огромные, высота потолков – три метра сорок сантиметров. Квартира выходила окнами на восток и запад, что означало солнце и утром, и вечером наполняло помещения. Сегодня этот дом является историческим памятником Барнаула, о чём написано во всех путеводителях по сибирскому городу.

В Барнауле сейчас проживает из нашего рода десять человек. Это теперь уже третье поколение сибиряков. Конечно, не все наши родные и близкие живут в одной географической зоне: мы не все и общаемся. Знаю только, что есть живущие в Америке, на Украине, в Санкт-Петербурге, Иваново, в Комсомольске-на-Амуре… Жизнь раскидала.

***

Как уже было сказано, проектировщики подробно разработали не только план Северной, но и план Восточной части города Барнаула. Территориально это часть начиналась сразу за кладбищем. На этой территории селились задолго до начала нового строительства. Здесь, в этой части Барнаула, была знаменитая Овчинно-меховая фабрика. Это промышленное предприятие долгое время было единственным и, естественно, что именно оно стало центром, вокруг которого возводились жилые постройки. Застройка велась хаотично, без какого-либо плана. Зоны застройки часто были опасны для строительства, так как сама Овчинно-меховая фабрика расположена в песчаной местности, где были овраги, где наблюдались оползневые процессы. Многие строения к 20-м годам XX века обветшали, многие находились в аварийном состоянии. Все это позволяло проектировщикам начать планирование и проектирование застройки этой части города по новым образцам.

Принцип застройки, с одной стороны, предполагался таким же, как и в северной части: дома-фигурки, зеленые зоны, повсеместно малая этажность, целостная структура, как-то школы, дошкольные учреждения и так далее.

Центрообразующим началом предполагалась уже не круглая, а квадратная площадь, от которой отходили не солнечные лучи-бульвары, а прямые улицы и проспекты. Здесь предполагалось возвести микрорайон по принципу шахматной, прямоугольной застройки. От площади под прямыми углами на юг, север, запад и Восток расходились прямые широкие улицы.

Все промышленные предприятия, а это, прежде всего, одна из старейших фабрик Барнаула, Овчинная, а кроме того, Сырьевые склады, Нефтебаза были вынесены за пределы плана города.

Как хорошо видно на карте, очертания улиц и переулков сохранились почти без изменения со времён строительства города-сада. Я изучила все улицы данного района, ища указания на далёкие теперь события 20-30-х годов прошлого века. Но только название улицы «Садгородская» рождает ассоциации со знаменитым планом сада-города. Как видим находится эта улица на рубеже Восточной части, вплотную примыкая к Овчинно-меховой фабрике. Сегодня общее состояние улицы характеризуется полным запустением: строения на 90% представляют собой ветхое жилье, улица не асфальтирована подъездные дороги к улице загромождены и неудобны для движения транспорта.

Все остальные улицы сохранили в своих названиях реалии настроений тех лет: прослеживается некая подборка имён революционеров как российских, так и зарубежных: Карла Маркса, Розы Люксембург, Карла Либкнехта, Фридриха Энгельса, Н. Баумана, Казакова, Сизова, Воровского, Цаплина.

В отличие от территорий Северной части, которая интенсивно застраивалась с тридцатых годов, Восточная часть, после запрета на реализацию проекта города–сада, стала тихим и запустелым местом.

Здесь расположен частный сектор. Дома в подавляющем большинстве старые, деревянные. Многие из них сделаны из вагонки. Это является прямым указанием на то, что люди приобретали стройматериалы только в одном доступном месте – вагоноремонтных мастерских при списывании старых составов (на некоторых фотографиях хорошо видны стройматериалы того времени – вагонка).

***

Планирование и частичная застройка по проекту «Город-сад» оказало большое влияние на всю историю градостроения Барнаула. Без упоминания данного проектного начинания не обходится ни одно серьезное исследование по истории города Барнаула ХХ века.

Проект города будущего в целом не был осуществлён, но некоторые влияния идей сказались на облике социалистического городка, к строительству которого в Барнауле приступили в 30-е годы ХХ столетия. Некоторые из особенностей градостроительства тех далёких лет видны и сегодня в облике города на Оби.

Сегодня, в начале третьего тысячелетия, нельзя говорить о разработке общей и универсальной теории городского развития. Проекты, казавшиеся идеальными в определенный отрезок времени, становятся неактуальными в ходе развития истории. Хотя ситуация может складываться и наоборот: забытые идеи и проекты в новых исторических условиях неожиданно становятся актуальными и популярными. Так стало с идеей города-сада, которую предполагают возродить в будущем при строительстве Барнаула.