25.04.2012 | Ворчалки о языке / Колонка

И еще о науке и жизни

Недавно я снова столкнулась с языковым казусом, в основе которого лежит неразличение темы и содержания

Незадолго до шествия по Якиманке я обнаружила в Интернете странную фразу. Она много раз повторялась в разных публикациях – вот, например, Пресс-релиз РОДП "Яблоко": Митинг 4 февраля примет резолюцию о снятии Явлинского с выборов. Понять эту фразу можно было только одним образом: что митинг примет резолюцию, в соответствии с которой Явлинский должен быть снят с выборов на должность Президента. Это было абсурдно: во-первых, митинг не может снять кандидата с выборов, во-вторых, речь шла о белоленточном митинге, так что наезжать на Явлинского ему никакого резона не было. И в-третьих, Явлинский к тому моменту был с дистанции уже снят, так что какие уж тут резолюции. Ну конечно, через секунду я поняла, что речь идет, наоборот, о том, что резолюция должна осудить снятие Явлинского. В том же пресс-релизе, в частности, дальше говорится: Оргкомитет митинга и шествия 4 февраля принял решение подготовить резолюцию с требованием регистрации Григория Явлинского кандидатом в президенты РФ.

Понятно, что авторы просто неудачно выразились. Надо было бы сказать резолюция по поводу снятия Явлинского с выборов – тогда это имело бы нужный смысл. И вот теперь наука.

В лингвистике – а не только в химии – есть очень важное понятие валентности. Валентность – это способность слова подчинять себе слово, группу слов или предложение, которые соответствуют обязательному участнику ситуации. Участник понимается широко. Вот, например, ситуация, описываемая глаголом выменять, такова, что в ней есть четыре обязательных участника. Выменивает всегда кто-то у кого-то (это два) и что-то на что-то (четыре). Даже если в конкретном высказывании какой-то из участников может быть и не указан, ясно, что описать суть выменивания, не упоминая четырех участников, невозможно. Эти четыре роли можно назвать. Тот, кто выменивает, - субъект, тот, у кого он берет одну вещь и кому отдает другую, – контрагент. То, что он выменивает – это главный объект, а на что – второй объект. Валентность субъекта замещается у глагола выменять именительным падежом, валентность контрагента – сочетанием предлога у с родительным, валентности объектов – винительным и сочетанием предлога на с винительным соответственно. Это еще называют моделью управления слова.

Я привела простой случай, а есть и очень сложные. Типов валентностей много, не всегда их можно четко обозначить. У иных слов есть множество способов замещения разных валентностей, валентности могут расщепляться, совмещаться и т. д. – я про это здесь рассказывать не буду.

Так вот, у глаголов речи, у слов, обозначающих разного рода высказывания и тексты, помимо валентностей субъекта (говорящего) и адресата, есть две интересные валентности: темы и содержания. Например: рассказал о тундре (тема) – рассказал, что недавно вернулся из тундры (содержание). Басня о вороне и лисице (тема) – басня о том, как мартышка пыталась надеть очки (содержание). В ряде случаев сразу можно сказать, тема перед нами или содержание: например, если сказано по поводу, насчет, на предмет, на тему – ясное дело, это тема. А если о том, как… – это содержание. Но зачастую они выражаются внешне одинаково. Например, сообщение о победе нашей команды – это сообщение о том, что имела место победа, что команда победила. То есть, это содержание. Но вот стихи о любви – это не стихи о том, что любовь имеет место. Любовь здесь – это тема, а уж что о ней говорится, так это мало ли. Конечно, разные слова устроены не одинаково. Например, у слов разговаривать или там беседовать будет только валентность темы: разговаривать или беседовать о чем-то. А у слов типа выговорить – наоборот, никакой темы, только содержание.

Мы кстати, как раз недавно на работе обсуждали, как нужно описывать модель управления слова басня и прочих обозначений литературных жанров. Так вот, история про Явлинского показывает, что в словарном описании слова резолюция нужно очень аккуратно описать, как заполняются его валентности.

А недавно я снова столкнулась с языковым казусом, в основе которого лежит неразличение темы и содержания. Я тут прочитала на сайте «Эха Москвы» некий текст Владимира Соловьева: «Беседа с Патриархом Кириллом — о часах, квартире и русской речи» (23:4001.04.2012), замечательный не только выражениями типа Святейшество сказало. Текст очень странный: интервью – не интервью. Вроде как пересказ беседы (запись не велась). При этом целые фрагменты оформлены как прямая речь.

Автор сделал все, чтобы напустить туману, так что непонятно, что он сам считает, а что сказал Патриарх.

В частности, Соловьев ловко использовал для этого синтаксическую неоднозначность. Вот, например, что там сказано: «Мы говорили о многом. Мы говорили о проблеме духовности, мы говорили о том, что Церкви необходимо заниматься миссионерской деятельностью. При том, что я иудей. Мы говорили о том, что, к сожалению, люди, которые говорят от имени Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи, что, к сожалению, таких людей, как Даниил Сысоев, сейчас в публичном поле крайне мало».  Замечательны эти мы говорили о том. Вроде как не то чтобы прямо так и говорили, а вот что-то на эту тему. Не написано ведь: Патриарх сказал, что… Я возразил, что… А с другой стороны, создается впечатление, что это как бы Патриарх так и сказал что, мол, к сожалению, люди, которые говорят от имени Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи. Это вроде как Патриарх сожалеет. В общем, лукавый текст, использующий лукавство языка.

А кстати, о теме. Очень забавно сейчас используется выражение ни о чем: В магазин сходила – ни о чем: денег потратила кучу, а что купила?; Новая учительница музыки вообще ни о чем. Ни о чем здесь – значит без толку, без смысла, без особых достоинств.

Источник: ТрВ №7 (101),10.04. 2012,