21.03.2012 | Кино

Кого бы убить

Выходящий в прокат «Бедуин» Игоря Волошина озадачивает и интригует

«Бедуин» Игоря Волошина — один из последних фильмов прошлогоднего «Кинотавра», который добрался до наших экранов. После «Нирваны» и «Я» 37-летнего Волошина принято считать представителем новой русской киноволны, сориентированным на эстетское артхаусное кино. Правда, у него есть и картина «Олимпиус Инферно» про югоосетинский конфликт, но ее словно бы сделал другой Волошин. «Бедуин» — фильм не эстетский. Он повествовательный, внятный. Но это тоже «кино не для всех» — уже потому, что слишком необычен сюжет.

Кто-то непременно скажет: ну сценарист (а это тоже Волошин) и закрутил!.. Ваще!.. Ну закрутил — и закрутил. Зато интересно. Завязка в том, что украинка лет тридцати приезжает в Петербург, чтобы стать суррогатной матерью. И не для какой-то обычной пары, а для гейской. Старший в паре — серьезный предприниматель по имени Иван, переживший три брака и по непроясненным причинам уставший от женщин (судя по всему, исключительно от их трескотни), младший — красивый юноша с восточным лицом из бывших гастарбайтеров. То, что юноша с Востока, для фильма, как мы вскоре поймем, концептуально.

Деньги женщине — тридцать тысяч долларов — пара обещает выплачивать траншами по мере развития беременности. Деньги ей нужны на лечение смертельно больной раком дочери, от которой она теперь на год оторвана: женщина общается с нею из интернет-кафе по скайпу.

Пока же гейская пара селит ее в многоэтажке на окраине.

Тема окраины (не дна, а именно окраины) для фильма тоже важна. Окраины, которая все сильнее завоевывает обе столицы.

Окраины, которая не то чтобы обязательно криминальна (хотя и в «Бедуине», и в другом фильме про окраинное сознание — «Кремне» Алексея Мизгирева она еще и криминальна), но представляет собой словно бы параллельный мир, обитатели которого не знают центра, не заезжают в него, почти не пересекаются с его жителями и им практически неведомы. Обитатели окраины не живут, а выживают, выжидают, пересиживают — до лучших времен. Все они — приезжие. И в «Бедуине» большинство из них — представители разных стран и сторон Востока: от Кавказа до Средней Азии и от Китая до Иордании. Традиционная Россия убывает. Ее становится все меньше.

Тут следует уточнить, что в фильме нет ничего политического и публицистического — ничего в лоб. При всей конкретике сюжета и заложенных в него криминальных мотивах «Бедуин» — этакая абстракция. Еще по «Нирване» было видно, что Волошин любит холодноватые интеллектуальные конструкции, умозрительные фантазии, позволяющие ему выразить некие общие взгляды на настоящее и будущее.

Но вернемся к женщине, поскольку ее жизнь, поначалу просто тупая и сосредоточенная только на мыслях о деньгах и дочери (от одиночества, уже искусственно забеременев, она заводит любовника, оказавшегося братком), постепенно превращается в дурной сон. Кошмары вдруг обрушиваются скопом: пара не выплачивает ей очередной транш, а потом и вовсе… (о дальнейшем умолчим), от отчаяния она чуть было не кидается грабить обменный пункт и готова сниматься в порно, с ее губ срывается фраза «кого б убить?» Ситуация становится совсем дикой, когда любовник-браток устраивает кровавую разборку с китайцами прямо в ее квартире, причем ей приходится принять в ней непосредственное и тоже кровавое участие.

В какой-то момент начинаешь думать, что это действительно абсурдный сон героини. Тем более что в момент окончательного срыва (момент этот в фильме, кстати, сильный) героиня начинает кричать прямо в камеру, в зрительный зал: что это не ее жизнь, что жить так она больше не может и не хочет.

Но даже если что-то и следует считать плодом ее сорвавшегося с катушек воображения, то в целом это все-таки не сон. После «Кинотавра» про «Бедуина» писали, что в его второй половине начинается сюжетная и жанровая чехарда, но на мой взгляд, Волошин выстроил картину четко и последовательно. Ему важно было довести героиню до состояния, когда она с ребенком (мальчиком) в пузе внезапно освободилась от всех внешних обязательств. Утратила все недавно обретенные случайные связи. И при этом, имея какие-никакие деньги, потеряла всякую надежду помочь больной дочери: а) здесь; и б) легальными медицинскими способами. Поэтому она выписывает дочь из Киева и везет ее в Иорданию, где, как ей сказал один из восточных обитателей нашей окраины, бедуины лечат рак верблюжьим молоком.

И тут в фильме возникает еще одна параллельная тема — о жестоких парадоксах жизни. Кто-то зачастую возникает только благодаря тому, что кто-то погибает. Если бы у героини не умирала дочь, то не появился бы сын.

Но эта тема в фильме не основная. Принципиальнее другая. Наша (пусть украинская, но жившая и не прижившаяся в России) женщина становится бедуинкой, обретя спокойствие в пустыне, где не нужны деньги и паспорта. В финале она видит пейзаж пустыни, где небо и земля поменялись местами. Этот перевернутый мир, в отличие от того привычного и правильного, который фильм демонстрировал до этого, гармоничен и прекрасен.

И рождается у нее бедуин. Младенца, зачатого ею от гейской русско-азиатской пары (тут сплошь символы: русские мужчины становятся геями, но и нормального партнера среди русских уже не найдешь), обрезают по мусульманскому обычаю. Крупноплановый эпизод обрезания, в равной степени познавательный и шокирующий, стал знаменит после первого же показа фильма на «Кинотавре». Но, конечно, этот эпизод тоже прежде всего символический. Восток — дело тонкое. Но Восток, по Волошину, и дело сильное. Восток побеждает.

Поиск амплуа

Актерские работы Ольги Симоновой и Серафимы Мигай (мать и дочь) из тех, что запоминаются. Подбор актеров вообще хорош. Даже в эпизодах звезды — Анна Михалкова, Динара Друкарова, Алиса Хазанова, Владимир Шевельков. Михаил Евланов, сыгравший противоречивого любовника-братка, становится одним из фирменных актеров Волошина. Нельзя не заметить комика Сергея Светлакова в короткой серьезной роли доктора. Наиболее парадоксальный выбор — литовца Ремигиюса Сабулиса на роль гея-папика Ивана. Все-таки у этого Ивана отчетливо прибалтийские черты лица.

Источник: Московские новости, 13 марта 2012,