23.12.2011 | Кино

Британский бит

Парадокс британского кино: не знаешь, как к нему относиться

В ноябре-декабре нас накрыла ударная киноволна. Ежегодный New British Film Festival переезжает из Москвы в Санкт-Петербург и затем в Нижний Новгород. И сразу пять наиболее зрительских и неожиданных фильмов поочередно вышли в наш прокат. В том, что у британского кино по-прежнему особый характер, убедился The New Times

В британском кино чувствуется порода. Это кино с родословной — как никакое другое в мире. Французы или, например, итальянцы умудрились утратить связь со своим великим кино 1960–1970-х, а англичане — нет.

Это видно даже по телесериалам, которые у британцев — полноценное многосерийное кино. В лучших британских фильмах удивительным образом аристократизм и класс сочетаются с хулиганством и интеллигентной провокацией. Это кино, безусловно, радикальное, без оглядки, не скорректированное ни внешней, ни внутренней цензурой. Во всех четырех фильмах, о которых мы будем говорить,

**Пятый из вышедших в прокат фильмов — «Чужие на районе» (Attack The Block) — мы оставляем за скобками: он тоже необычен по сюжету — с пришельцами сражаются подростки-гопники, — но все-таки чересчур детский.

есть невозможные в голливудском кино эпизоды или суждения, которые кому-то покажутся неприличными либо некорректными. Но они отражают нормальное незакомплексованное человеческое мышление, дающее повод к анализу и соразмышлению. Вдобавок почти все они, даже мрачноватые, сделаны людьми с чувством юмора.

Самый нелицемерный из новых британских фильмов — «Без истерики» (в оригинале Hysteria, то есть «Истерия») Тани Уэкслер. Вышел у нас 17 ноября.

Фирменный лондонский фильм, погруженный в викторианскую Англию 1880-х, продюсеры поручили снять режиссеру-американке. Она справилась. Ведь в фирменных британских лентах обычно играют фирменные британские актеры (в данном случае Джонатан Прайс, Руперт Эверетт и новомодный Хью Дэнси, компанию им составила американка Мегги Джилленхол). Фильм стал хитом кинофестиваля в Торонто.

Поводом к сочинению сценария послужила история создания механизма, именуемого вибратором. Перед финальными титрами на экране демонстрируются картинки, дающие представление о всей истории вибратора вплоть до наших дней — со всеми невероятными названиями моделей, от которых иногда хохочешь. Но разумеется, это фильм о механизмах не столько электрических, сколько общественных. О том, как женщина — кстати, запоздало — стала обретать в Великобритании гражданские права.

Юмор в том, что лондонские врачи XIX века были убеждены в существовании эпидемии специфической женской болезни — истерии. И лечили ее при помощи мануального интимного массажа. Молодой доктор, измученный необходимостью с утра до вечера производить массаж старым клиенткам, как раз и изобретает с помощью друга-рационализатора революционный врачебный инструмент — вибратор. Неюмористическая составляющая сюжета — в том, что истерия была удобным объяснением для мужского общества, чтобы отмахнуться от женских проблем. Фильм не просто социальный, он задиристо феминистский. Но при этом (еще один парадокс британского кино) легкий, смешной. Это еще и романтическая комедия, в которой доктор — тот самый изобретатель — мечется между двумя сестрами: правильной девушкой и революционеркой.

Самый хулиганский из фильмов — «Мистер Ганджубас», в оригинале Mr. Nice Бернарда Роуза. Должен был выйти 10 ноября, но его перенесли на декабрь.

Большая удача посмотреть этот фильм сразу после предыдущего. Потому что на лице поневоле возникает добродушная ухмылка: это же надо в один день увидеть кинопесни во славу вибратора и во славу гашиша!

Бернард Роуз — странный и в этом смысле опять-таки типичный британский режиссер. Он снимал ужастики. Сделал в конце 1990-х версию «Анны Карениной» с Софи Марсо, которую многие у нас обругали за тупость, но только из-за национальных комплексов, заставляющих нервно реагировать на любую западную экранизацию русской классики.

В 2000-м Роуз стал едва ли не первым, кто снял игровой фильм на цифровую камеру. Фильм назывался причудливо — ivansxtc и сопровождался анархистским для киномира манифестом, призывавшим снимать на дешевые камеры, чтобы не арендовать дорогие пленочные у голливудских студий и быть истинно независимым кинематографистом. Он остается анархистом и сейчас. Кто бы еще решился на кинобиографию, воспевающую реального выходца из Уэльса, короля торговли гашишем, который держал в руках миллионы, при этом играл в игры со всеми подряд — от Ирландской республиканской армии до разведки MI-6, сел в итоге в американскую тюрьму, а теперь выпускает книги о себе и ведет прибыльные шоу и колонки в ведущих СМИ. В картине играют фантастический Рис Иванс и Дэвид Тьюлис. Компанию им составила звезда американского культового кино Хлоя Севиньи.

Самый загадочный из фильмов — «Залечь на дно в Дублине» (в оригинале The Guard — в данном случае скорее «Полицейский») Джона Майкла Макдонаха. Вышел 1 декабря.

Русское название — неудачное. Оно призвано связать фильм в сознании киноманов с «Залечь на дно в Брюгге», тоже криминальной драмой, в которой тоже снялись фирменные британские актеры Брендан Глисон и Марк Стронг. В компании с ними американец Дон Чидл. Но никакого Дублина в фильме нет, речь об ирландском местечке, куда наркоторговцы должны привезти партию кокаина на $500 млн и куда для контроля ФБР присылает опытного чернокожего офицера.

Чуть замедленный сюжет этого детектива, прерываемого многочисленными убийствами, строится вокруг фигуры местного копа (оказывается, они тут именуются Garda — вот он, ирландский язык: нечто среднее между английским и итальянским), которого и изображает Глисон. Некорректность фильма, получившего, между прочим, второй по значению приз за лучший дебют на минувшем Берлинском кинофестивале, связана, во-первых, с унижением рядового зрителя. Потому что и деревенские ирландские копы, и английские преступники спокойно обсуждают в нем Поланского, Феллини, Достоевского, Гончарова, Гоголя, Шопенгауэра, Ницше, Бертрана Рассела, а заодно и Криса Кристофферсона, о котором поколение нынешних кинознатоков тоже, возможно, не ведает. А во-вторых, с тем, что главному герою не нравится, что ему прислали начальником фэбээровца, да еще чернокожего, и злит нового компаньона расистскими комментариями идиота, не ведающего о мире ничего. В итоге компаньон задается справедливым вопросом: туп ли его новый напарник или, наоборот, очень умен? А напарник-то на самом деле, считай, святой.

Самый философский из фильмов — «Последняя любовь на Земле», или же Perfect Sense, «Идеальное чувство» Дэвида Маккензи. Вышел 24 ноября.

А вот вам и новая — тоже ни на что не похожая — версия конца света. В фильме новой надежды британской режиссуры Дэвида Маккензи снялись британские актеры Юэн МакГрегор, Ева Грин и Юэн Бремнер. Картину рекомендуют как романтическую драму. Ошибка! Она о том, как люди постепенно теряют каждое из своих пяти чувств. Потеря каждого на всей территории от Гонконга до Великобритании и от России до Америки сопровождается симптомами заражения. Сначала людей кидает в слезливую жалость по отношению ко всем ушедшим и всему неосуществленному, после чего они теряют обоняние. Потом опрокидывает в обжираловку, после чего становятся нечувствительны ко вкусу. Потом их бросает в страх и сразу потом в ярость и разрушение — и они теряют слух. После этого некоторые на Земле начинают загодя готовиться к слепоте, но слепота все равно накрывает — после невероятного и неповторимого прилива счастья жить и радоваться всему сущему. Остается темнота. И осязание.

И вот последний парадокс британского кино. Не знаешь, как к нему относиться.

«Последняя любовь на Земле» — фильм одновременно депрессивный и романтический. Интересная штука: как трактовать потерю чувств? Может, так, что люди в своей суете давно их утратили и потеря каждого нового чувства им лишь во благо? Потеря, по фильму, позволяет тоньше и точнее наслаждаться оставшимися чувствами. После потери обоняния еду в ресторанах стали делать более вкусной — чтобы компенсировать утраченный нюх. После потери слуха люди сконцентрировались на визуальном и вдруг стали ценить красоту любого листка, просвеченного лучом солнца, красоту изгиба тела любимого человека.

Может, это не только наказание, но и награда — возможность вернуть концентрацию утраченных чувств? Так по фильму и выходит: последнее оставшееся любовникам чувство — осязание — должно при отсутствии других ощущений заставить их чувствовать друг друга наиболее нежно и тонко. А ведь взаимное осязание — едва ли не главное в любви.

Источник: The New Times № 38 (223) от 14 ноября 2011 года,