10.10.2011 | Кино

В двенадцать часов по ночам

«Полночь в Париже» Вуди Аллена — чистой воды удовольствие

«Полночь в Париже» Вуди Аллена открывала в этом году Каннский фестиваль — и с ходу заразила приехавших на него хорошим настроением. Точнее всего охарактеризовать этот фильм определением «милый». Прежде оно казалось автору этих строк непригодным для характеристики фильмов, в контексте кино — ужасающим и ругательным. Но если фильм действительно доставляет удовольствие, если это образец приятного интеллектуального развлечения, то почему бы об этом так прямо и не сказать?

В долгой карьере 75-летнего Аллена, который уже к середине 70-х стал любимцем киноманов и был признан классиком интеллектуальной комедии, бывали периоды, целых два (в начале 1990-х и начале 2000-х), когда он явно начинал сдавать позиции. Почти все хорошие режиссеры по достижении определенного критического возраста, увы, стухают. Казалось, что Аллен не исключение.

Но Аллен неожиданно возродился. Неожиданным было прежде всего то, что он радикально сменил тему и среду обитания своих картин.

Прежде он, не считая нескольких исключений, неизменно соблюдал верность Нью-Йорку, а точнее, его знаменитому району Гринич-виллидж (правильнее писать по-русски именно так, а не Гринвич), где проживают богема и интеллектуалы. Его главным героем всегда оставался невротик-гуманитарий, этакий во всех смыслах «профессор», которого он обычно изображал сам, преодолевая с помощью смеха свои личные комплексы: творческие, сексуальные — какие угодно. Но действие фильма «Матч-пойнт», вышедшего в 2005-м, происходит в Лондоне, и его персонажи, кроме одной-единственной американки, сплошь англичане. Да, основа «Матч-пойнт» и последовавшего за ним фильма Аллена «Сенсация» — ироничная концептуальная полемика с «Американской трагедией» Драйзера. То есть в основе первых заграничных фильмов Аллена осталась американская культура. Тем не менее что он может знать об английских дельцах, аристократах и простых ребятах-кокни (они тоже стали новыми героями его картин)?

После «Матч-пойнт» у кинокритиков даже возникло подозрение, будто на Аллена работают какие-то не упомянутые в титрах молодые талантливые режиссеры.

Чушь. Подобные секреты в подвластном СМИ киномире не продержались бы и месяца. В последовавшие годы Аллен, продолжая исправно выдавать по фильму в год, лишь однажды вернулся в Америку. Он выдал еще три фильма про Англию, один — про Барселону (смешнейшая «Вики Кристина Барселона») и вот теперь про Париж. А летом, между прочим, завершил съемки картины про Рим. И все снял по собственным сценариям. Римская называется The Bop Decameron. Название перевести непросто. С «Декамероном» все ясно (фильм состоит из четырех непересекающихся новелл, вдохновленных «Декамероном»). А bop — это, скорее всего, бибоп, разновидность любимой Алленом джазовой музыки. Я писал об этом проекте в своем киноблоге на сайте «Московских новостей». На том мы с «Декамероном» пока и распростимся, ведь речь не о нем, а о «Полночи в Париже».

Про Карлу Бруни
Во всех аннотациях к фильму, естественно, отмечается, что в нем снялась Карла Бруни — в роли музейного гида. На самом деле роль скромнейшая — хотя и в меру обаятельная. Но отметим ее и мы. Все-таки первые леди (в данном случае — первые мадам, поскольку речь о супруге президента Франции) в кино обычно не снимаются. Вдобавок для Бруни, несмотря на то, что она экс-модель и певица, а ее сестра Валерия Бруни-Тедески — известная актриса, это первая роль в большом кино. Аллен сказал, что пригласил ее, поскольку был очарован ею во время их совместного семейного (мужья-жены) завтрака с супругами Саркози, состоявшегося года два назад.

Самое интересное в последних фильмах Аллена — невероятно хитроумные сюжеты. В данном случае речь о том, что приехавший в Париж начинающий романист и голливудский сценарист (Оуэн Уилсон), у которого скоро свадьба с богатой рационалисткой (Рэйчел Макадамс), вдруг обнаруживает провал в прошлое. Можно сказать, и назад в будущее (его собственное творческое будущее, поскольку он открывает для себя новый истинно вдохновляющий мир). Каждую ночь, как только часы пробьют полночь, его в определенном месте подбирает старинный автомобиль — и отвозит в Париж конца 1920-х, когда тот был землей обетованной для интеллектуалов со всего мира. И прежде всего американцев (от обычных студентов до будущих классиков литературы и кино), привлеченных туда дешевизной, отсутствием сухого закона и невозможной для пуританской Америки раскрепощенностью нравов.

Среди тех, с кем по ночам общается герой (возвращаясь утром к тоскливо-хапужной невесте), Хемингуэй, Гертруда Стайн (Кэти Бейтс), Пикассо, Бунюэль, Дали (эффектная эпизодическая роль Эдриена Броуди). Он дает почитать им свой недописанный роман, который Стайн воспринимает как научную фантастику. А заодно втрескивается в девушку (Марион Котияр), которая является любовницей Пикассо, а прежде была музой Модильяни и Брака. Вместе с девушкой они во время очередной прогулки по Парижу 20-х проваливаются в еще более отдаленные времена конца XIX века — во времена Тулуз-Лотрека и Мане, расцвета ресторана «Максим», в бель эпок. Девушка решает там остаться. Потому что именно то время для нее романтическое. А 1920-е, которые легендарны в Париже для главного героя-американца, для нее скучны.

Тут-то осознаешь смысл фильма. Он всего лишь (всего лишь?) откровенное и нежное объяснение в любви к Парижу — городу-романсу, городу-романтику, городу-легенде. Фильм, в традициях Аллена, ироничен по отношению к штампам Парижа и расхожим мнениям о его стиле и истории. Но его суть в конечном счете в том, что в какие времена в Париже ни окунись — все равно угодишь в золотой век, в легенду. Потому что в Париже всегда золотой век.

Просто современники этого не понимают.

Источник: Московские новости, № 132, 4 октября 2011,