Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

13.06.2011 | Анимация

Год кота

Первые дни анимационного фестиваля в Аннеси

У фестиваля в Аннеси есть неофициальный символ — кролик. Говорят, что он появился с тех пор, как на открытии случайно показали неправильно смонтированный ролик, в котором посреди сюжета невесть откуда возникали кадры с кроликом. Аниматоры — народ веселый, любящий такие ошибки, и вот уже который год все, что касается анимационного фестиваля в Аннеси, даже его официальные ролики и полиграфия, обязательно включает какого-нибудь случайного кролика, а молодая публика, увидев на экране длинные уши, принимается улюлюкать.

Но, кажется, на нынешнем Аннеси программа подарила фестивалю и другой талисман — кота, и зал в перерыве между короткометражками, пока заряжали пленку, отчаянно мяукал, как школьники на киносеансе. Ничего удивительного, «кошачьих» сюжетов в этот раз как никогда много, и среди них главные — два французских полнометражных конкурсных фильма, пока числящихся в фаворитах фестиваля: «Жизнь кота» (на английский название переводят, как «Кот в Париже») и «Кот раввина».

В конкурсе полного метра в этом году девять картин, из них неожиданно много восточных (два японских и два южнокорейских), хотя в целом Аннеси ориентируется на авторское кино европейского типа. Такого, не поточного, кино за год снимается не много, несмотря на то, что мировой вал коммерческих полных метров растет. «Жизнь кота» Жана-Лю Фелисьоли и Алена Ганьоля, снятый на «Фолимаже», одной из лучших авторских французских студий, — то, что на этом фестивале любят больше всего. История о коте, который дни проводит с маленькой Зое, дочкой женщины, работающей в полиции, а ночи — с молодым вором Нико, вполне бесхитростна, но смотрится зрителями любого возраста отлично, в ней есть и юмор, и лирика, и остросюжетные повороты. Это во всех отношениях эталонная французская лента, начиная от техники классического рисунка на бумаге и обаятельно-ироничной картинки с несколько удлиненными, «модильяниевскими» пропорциями, до места действия — главные приключения происходят на крышах Парижа, а пик погони, конечно, приходится на верхушку Нотр-Дама — вокруг химер.

«Кот раввина» Жоана Сфара и Антуана Делесво — кино гораздо более путаное и невнятное, но тоже по-своему эффектное. Этот фильм также нарисован в классической, «плоской» графике, но переведен в трехмерное стереокино, отчего в специальных очках мы видим уходящий в глубину ряд плоских планов. В соединении с ориентальным сюжетом (дело происходит в Алжире — тут и колониальная архитектура, и африканская природа, и ветвящийся орнамент в дизайне) эти плоские слои выглядят очень декоративно. А сюжет про говорящего кота, влюбленного в свою пышнотелую юную хозяйку и ведущего с ее отцом-раввином талмудические споры, почему коту нельзя считаться евреем и пройти бар-мицву, разлетается вдрызг от «русского вторжения».

События относятся к первой половине ХХ века, в посылке с книгами из России для синагоги неожиданно обнаруживается синеглазый блондин-художник, говорящий только по-русски (слышали бы вы, как!), но на поверку оказавшийся евреем, бежавшим от погромов и ищущим землю обетованную. Тут же организуется большая экспедиция по Африке в поисках Иерусалима.

Что касается главного, короткометражного конкурса фестиваля, то в нем за первые два дня каких-то особенно прорывных картин не было. Все тенденции прошлых лет налицо: по-прежнему в авторском кино востребованную прокатом компьютерную «трехмерку» не любят, зато много работают на границе анимации с игровым кино: например, датский фильм «Без ластика» снят о том, как живой мир, будто заболевая страшной болезнью, становился нарисованным и сгорал как бумага. Или анимации на границе с видеоартом, как в новозеландской картине «Мениск», где режиссер лепит свою движущуюся «скульптуру» из множества обнаженных человеческих тел, словно на фотографиях Спенсера Туника, но тут эта текучая масса в конце концов оказывается хореографически сплетенными корнями дерева. Неожиданностью, хотя скорее разочаровывающей, было только появление в программе заранее расхваленной масштабной польской картины «Свитезь» по Мицкевичу. Этот сделанный в партнерстве с множеством стран двадцатиминутный фильм о потерянном на дне озера граде (вроде нашего Китежа), соединяющий трехмерную компьютерную анимацию с иконописной графикой, встраивался не столько в нынешнюю европейскую парадигму, сколько в ту патриотическую тенденцию, которая проявилась на недавнем российском анимационном фестивале в Суздале. Там мы видели целую программу отечественных православных «фильмов повышенной духовности», сделанных часто с благословения церкви, без юмора, но с пафосом и вне искусства. В России такое кино однозначно воспринимается как конъюнктурное, но во Франции, возможно, оно смотрится просто как славянская экзотика. И трудно себе представить, как здесь воспринимают то российское кино, которое нравится нам, например, атмосферную картину Ирины Литманович «Домашний романс», с нежностью вспоминающую дачные пригороды 80-х, детсадовскую елку, родителей, слушающих по транзистору «Голос Америки», колбасу по два двадцать, «гриб» в трехлитровой банке и мамину швейную машинку. Зато молодые западные зрители, которым предмет этой ностальгии незнаком (впрочем, как и молодым российским), принялись восторженно хлопать нарисованной малышке, исполняющей под елочкой «танец маленьких утят». Это их детство тоже.



Источник: "Московские новости", 9 июня 2011,








Рекомендованные материалы


Стенгазета

Звездные войны и шутки про нацистов

«Рик и Морти» часто делает отсылки к популярному кино, и к четвертому сезону их становится только больше. Иногда создатели просто подмигивают зрителям, делая лишь отсылки-камео (например, монстры-фейсхаггеры в «Промортее» заимствованные, как и название эпизода, из «Прометея» Ридли Скотта ). Однако во многих сериях авторы умещают целые структуры из культовых фильмов.


VR, кошмар и коронаапокалипсис

Главные фестивали начала лета, не в силах больше обходиться без зрителей, начали делать первые шаги к выходу из карантина. Загребский Animafest в начале июня шел полностью «вживую», и пусть гостей было меньше обычного, восторг от «возвращения в нормальную жизнь» тех, кто смог добраться до Хорватии, с первого дня поднял градус фестиваля очень высоко.