17.05.2011 | Наука

Второе пришествие леопарда

К 1950-м годам относятся последние достоверные сообщения о леопардах и их следах на Западном Кавказе

«То был пустыни вечный гость – могучий барс...» С кем сражался лермонтовский Мцыри? Словом «барс» разные народы называют разных крупных кошек, но на Кавказе живет только одна из них – переднеазиатский леопард. Правда, живет ли?

«Не говори с тоской: их нет...»

Во времена Лермонтова этот зверь, распространенный от Предкавказья до Красного моря и от Босфора до Инда, был вполне обычен по всему Кавказу. Но население региона росло, а вместе с ним росли стада и отары. Параллельно уменьшалась численность диких копытных – основной добычи леопарда. Пятнистому хищнику ничего не оставалось, кроме как включить в свой рацион домашний скот. В ответ человек объявил ему войну на уничтожение. Убить леопарда всегда считалось доблестью, но теперь он все чаще погибал в капканах, петлях и других ловушках.

Только в окрестностях Тифлиса в последние годы XIX века за 4 сезона было убито 11 зверей – фактически это означало полное уничтожение местной популяции.

Своеобразным убежищем для бывшего владыки кавказских лесов некоторое время оставалась Кубанская великокняжеская охота, где не было постоянного населения и домашнего скота, зато искусственно поддерживалась высокая численность копытных. Но в годы революции и гражданской войны охотничье хозяйство было разрушено, а его обитатели стали добычей красных, белых, зеленых, дезертиров и просто голодных вооруженных людей. В 1924 году на этих землях был учрежден Кавказский заповедник, но массовое браконьерство продолжалось все 20-е и 30-е годы, не говоря уж о времени войны. Только в послевоенные годы поголовье копытных начало понемногу расти, но к этому моменту в регионе оставались буквально считанные экземпляры «барсов». Трудно сказать, сумела бы столь малочисленная популяция выжить, но именно в эти годы на Кавказе, как и по всей стране, началась массовая борьба с волками, в ходе которой широко использовались отравленные приманки. На численность волков они повлияли слабо, зато леопардам нанесли последний удар: к 1950-м годам относятся последние достоверные сообщения о леопардах и их следах на Западном Кавказе.

Правда, даже десятилетия спустя охотники и просто местные жители охотно угощали заезжих зоологов рассказами типа «да его еще прошлым летом в таком-то ущелье видели». Но эти колоритные тексты уже целиком относились к разряду охотничьего фольклора.

Дело в том, что хотя леопард – зверь крайне скрытный и непосредственные встречи с ним в природе чрезвычайно редки, не заметить его присутствия в той или иной местности знающему человеку невозможно. Он оставляет характерные следы на снегу, а летом – на мягкой земле (у водопоев и т. д.); самцы во время гона громко рычат. А самое главное – леопарды метят границы своих владений, оставляя характерные царапины на земле и на деревьях.

Именно такие знаки искала в 2001 году на Западном и Центральном Кавказе специальная экспедиция, организованная российским отделением Всемирного фонда дикой природы (WWF). И не нашла ничего. Это означало, что леопарда здесь либо вообще нет, либо он представлен забредшими одиночными самцами-кочевниками. Такие «гастролеры», способные преодолевать до 200 км непригодной для постоянной жизни местности, играют важную роль: именно они связывают отдельные группировки зверей в генетически единую популяцию. Но заселить пустующую территорию они не могут.

Несколько более обнадеживающие результаты принесла аналогичная экспедиция, обследовавшая три года спустя Восточный Кавказ: несомненные признаки присутствия леопарда были обнаружены на западе Дагестана.

Возможно, некоторое число зверей живет в горных районах Чечни (по понятным причинам не посещенных зоологами). Правда, здесь мнения специалистов расходятся: пессимисты, указывая на отсутствие следов котят, считают, что постоянного леопардового населения и в этой части российского Кавказа нет. Но даже если принять точку зрения оптимистов – речь идет о крайне малочисленной популяции, неспособной к самостоятельному расселению и существующей только благодаря «подпитке» извне. К тому же социально-политическая и демографическая ситуация в этом регионе оставляет мало надежд на возможность эффективной охраны леопарда и мест его обитания в ближайшие годы. А позже охранять будет уже некого.

Между тем на другом краю Кавказа сложился целый блок малонарушенных природных территорий: Кавказский и Тебердинский заповедники и Сочинский национальный парк.

По ним проходят туристические маршруты и лыжные трассы, но большая часть их территории практически безлюдна. В последние годы в этих резерватах удалось наладить эффективную охрану и прекратить «царские охоты», так что копытных здесь сейчас много, и их численность стабильна. Земли между двумя заповедниками фактически тоже играют роль природного резервата: людей здесь живет немного, промышленности или интенсивного сельского хозяйства нет, большую часть территории занимают леса, где тоже пасется немало копытных.

Словом, со всех точек зрения – рай для леопардов. Вот только леопардов здесь, как мы знаем, нет.

Пока нет.

С чего начинается родина

Горная дорога-серпантин утыкается в шлагбаум: дальше нашим машинам хода нет. Метров через 50 мы подходим к воротам в высоченной металлической ограде, поверху которой идет оголенный электрический провод – явно под током. За ним – еще один такой же забор, пройти за него можно только через калитку, где стоит ванночка с опилками, смоченными дезинфицирующим раствором. Но и за ним мы упираемся в стальные прутья – ограду вольеров. В ближайшем из них на первый взгляд нет никого, только в проеме искусственного грота внутри вольера виден комок какого-то пестрого меха. Но не успеваем мы как следует вглядеться, как из грота с гневным ревом вылетает яростный зверь – и на мгновение замирает у решетки, пронзив ее грозными когтями передних лап.

– Все, господа, аудиенция окончена, – говорит наш гид, заместитель директора Сочинского национального парка Умар Семенов. – Мино сегодня не в духе.

Мы послушно отходим от вольера, а Мино, явно довольная тем, что прогнала незваных гостей, не спеша возвращается в свое убежище. Только тут я замечаю, что она совсем маленькая – максимум в половину размера взрослого леопарда – и что ее шерсть еще не совсем избавилась от сероватого детского оттенка.

– Да у нее и зубы еще молочные, – подтверждает мои наблюдения ветеринар-стоматолог Мария Евстафьева. Как раз в день нашего приезда Мария осматривала пасти обитателей здешних вольеров. Самки – Мино и более старшая Чайни – в лечении не нуждались, а вот самцам Алоусу и Генералу пришлось пломбировать клыки: несколько месяцев назад гордые барсы, не желая смиряться с внезапным пленом, отчаянно грызли прутья транспортных клеток.

Сейчас красавец Алоус прутьев не грызет, но тоже рычит и бросается на решетку. Впрочем, свое недовольство он выражает персонально Умару, не обращая ни малейшего внимания на нас, стоящих с другой стороны вольера: незнакомцы не заслуживают даже того, чтобы их пугать. Двое остальных обитателей вольеров не считают нужным прерывать из-за нас свою сиесту.

Место, где мы находимся, расположено совсем рядом от дороги Сочи – Красная Поляна и называется Центр разведения и реабилитации леопардов. Его создание стало первым практическим шагом возвращения леопардов на Северный Кавказ.

Политика подгоняет

Как уже говорилось, экспедиции начала 2000-х показали: леопардов на Западном Кавказе нет, как нет и надежд на то, что они смогут вернуться туда самостоятельно. Из этого естественно вытекала идея реинтродукции – так официально называется выпуск того или иного вида в места, где он когда-то обитал.

Идея одновременно манила и пугала своей дерзостью: еще никто в мире не возвращал в природу крупных кошек (если не считать практики отлова и перевозки в свободные местообитания «конфликтных», т. е. нападающих на домашних животных зверей). Соответственно никто и не знал, как это делать.

Откуда брать животных для выпуска? Сумеют ли леопарды, выросшие совсем в других ландшафтах (а то и вовсе в зоопарках), выжить в густых кавказских лесах? Наконец, где и как их выпускать? Дело в том, что леопарды – звери территориальные, если выпускать их в одной точке, то неизбежны конфликты, которые могут привести к тяжелым увечьям или даже к гибели животных. (Это при том, что общая численность переднеазиатского подвида леопарда во всем мире оценивается в 900 – 1300 особей, т. е. каждое животное драгоценно.) А если выпускать их в разных местах, самцы и самки могут не найти друг друга.

И тем не менее специалистам было ясно: медлить с реинтродукцией нельзя.

Крохотная популяция леопардов на Восточном Кавказе и в Закавказье теплится только благодаря миграциям зверей из Ирана, где на склонах горной страны Эльбурс, тянущейся вдоль южного берега Каспия, обитает самая крупная популяция переднеазиатского леопарда – более полутысячи голов.

Ее благополучие обеспечивается сетью резерватов, оснащению и охране которых могут позавидовать даже российские заповедники. Но в середине 2000-х отношения Ирана с западным миром накалились настолько, что страну вполне могла постигнуть судьба соседнего Ирака. Глядя на то, как крушение иракского режима стало сигналом к началу массовых грабежей, нетрудно было вообразить судьбу иранских заповедников в случае военного вторжения. Конечно, леопардов и горы, где они обитают, нельзя в одночасье растащить по домам, как древности из багдадского музея, – но и спрятать в запасниках их тоже нельзя. Война или оккупация наверняка ослабят охрану местообитаний леопарда и усилят антропогенное давление на них. Это, в свою очередь, неизбежно приведет к падению численности зверя, и расселяться с Эльбурса станет просто некому. А без иранских подкреплений кавказские леопарды долго не продержатся – если только к этому времени не удастся создать новую стабильную и относительно крупную (хотя бы в 30 – 50 голов) популяцию на Западном Кавказе.

Поэтому к 2006 году по инициативе WWF России специалисты-зоологи разработали уже вполне конкретную «Программу восстановления (реинтродукции) переднеазиатского леопарда на Кавказе».

Общая схема действий выглядела так: несколько животных, взятых из зоопарков, селят в вольерах поблизости от их предполагаемых владений. В этом временном пристанище леопарды размножаются, и уже их дети, взрослея, выходят на волю – здесь же, рядом с родным вольером. Леопард – одиночный хищник, охотничьи инстинкты у него закреплены генетически. Конечно, чтобы набор врожденных движений сложился в успешную охоту, зверь должен многому научиться, но в этом ему можно помочь, привлекая на его охотничий участок копытных (например, создав рядом с местом выпуска солонец). Дальше барсы будут размножаться уже на воле и расселяться сами. Людям останется только наблюдать за процессом (каждый выпускаемый на волю леопард получит радиоошейник) и по мере необходимости добавлять в группу основателей новых животных, чтобы обеспечить необходимое генетическое разнообразие создаваемой популяции.

Четверо первых

Когда программа разрабатывалась, ее авторы предполагали, что главной проблемой будет финансирование: общая стоимость всех работ исчислялась миллионами долларов, что намного превышало возможности российских природоохранных организаций. С получением же необходимого числа животных трудностей не предвиделось: в зоопарках мира жило более сотни чистокровных переднеазиатских – или, как их называют на Западе, персидских – леопардов. Некоторые европейские зоопарки были вынуждены приостановить его размножение: рождающихся котят стало некуда девать. В такой ситуации зоопарки должны становиться в очередь на участие в благородном и масштабном проекте – восстановлении единственной в Европе вольной популяции крупных кошек.

Однако на деле все вышло наоборот: европейские зоологи вдруг усомнились в том, что живущие у них леопарды (предками которых были в основном звери из Ирана) принадлежат к тому же подвиду, что и кавказские. Надо сказать, систематика леопарда вообще запутана и сложна: не отрицая принадлежности всех ныне живущих леопардов к одному виду, разные авторы выделяли в нем до 30 подвидов, в том числе 6 –7 – в Западной Азии. Применение методов молекулярной систематики показало, что всего подвидов леопардов 8 – 9, а все западноазиатские звери относятся к одному. Тем не менее пока что ни один зарубежный зоопарк не принял участия в проекте, хотя переговоры с ними продолжаются.

Зато проект поддержали в России – как государственные органы, так и крупные компании. Деньги на него дали «Вымпелком» (известный всем по своей торговой марке «БиЛайн») и «Интеррос», строящий в окрестностях Сочи элитный горнолыжный курорт «Роза Хутор». Но самый большой взнос поступил все-таки из федерального бюджета: Министерство природных ресурсов в рамках программы экологического обеспечения Белой Олимпиады-2014 профинансировало строительство леопардового Центра близ Красной Поляны. В результате

проект реинтродукции кавказского леопарда стал первым крупным природоохранным проектом в России, полностью финансируемым из российских источников.

Возможно, именно это обстоятельство привлекло к проекту внимание первых лиц государства. Во всяком случае тупиковую ситуацию с получением животных для проекта помог преодолеть не кто иной, как Владимир Путин: по его личной просьбе президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов в марте 2009 года пообещал прислать в дар 4 – 5 диких копетдагских леопардов. К сожалению, свое обещание глава Туркмении выполнил пока лишь наполовину: в сентябре того же года в Сочи прибыли уже знакомые нам Алоус и Генерал. И то, что двери в вольеры для них открывал лично премьер-министр, никак не уравновешивало печального факта: оба новосела были самцами.

Но политическое руководство России, похоже, твердо решило довести амбициозный проект до победы: в апреле 2010 года в Сочи поступили две самочки из Ирана, тоже отловленные в природе, – Чайни и Мино.

Четырех зверей, конечно, катастрофически мало для  успешной реализации проекта: пары у леопардов складываются непросто, самец и самка могут не понравиться друг другу (что, кстати, смертельно опасно для самки).

К тому же Мино совсем юна, и знакомить ее с потенциальными женихами можно будет еще не скоро. Поэтому пока «персидские княжны» осваиваются на новом месте, зоологи и сотрудники Минприроды продолжают переговоры и с Ираном, и с Туркменистаном, и с европейскими зоопарками.

И все же прибытие леопардесс позволило начать практическую работу. Правда, первоначальную схему пришлось значительно изменить: не выпускать же драгоценных барсов в ближайших окрестностях Сочи, в нескольких сотнях метров от скоростной автострады! Поэтому

котят, которые родятся в Центре, впоследствии ждет переезд за Кавказский хребет, на один из кордонов Кавказского заповедника. Но так или иначе леопард вновь ступил на землю Западного Кавказа. И надо надеяться, большее не покинет ее.

Сейчас, когда я пишу эти строки, в сочинском Центре должны начинаться смотрины – Чайни будет знакомиться с самцами. Пусть у них все сложится хорошо... 

Источник: «Вокруг света» №1, 2011 ,