14.04.2011 | Интервью

Я не хочу быть министром дизайна

Интервью с дизайнером Игорем Гуровичем

Игорь Гурович на встрече с президентом Медведевым предложил использовать Олимпиаду-2014 в интересах российских производителей, в том числе тех, кто занимается изобретением формы вещей, то есть дизайном. Гурович тогда сказал: «Наши сейчас интересы с государством абсолютно совпадают. Государство хочет красивой Олимпиады, и я хочу красивой Олимпиады, и я партнер. С кем мне про это говорить?» О том, был ли этот партнер услышан и что он хочет предложить государству, Игорь Гурович рассказал в интервью Михаилу Шиянову.

— После той самой встречи президент дал несколько поручений правительству — насчет кино, театров, переводов и т.д. А у вас с тех пор что-то в жизни поменялось?

— Спустя какое-то время после встречи был звонок из Олимпийского комитета. Нашему бюро предложили поучаствовать в тендере на дизайн факела и чаши олимпийского огня. Но, честно говоря, факел это немножко не то, что я имел в виду.

— Могло сложиться впечатление, что вы просто хотели предложить свои услуги для оформления Олимпиады. Нет?

— Нет. Все-таки общение с президентом — это достаточно шоковая ситуация. Не всегда получается сказать именно то, что хотелось. У меня не было задачи получить какой-то заказ: ясно же, что я и не смогу сделать все столы, стулья и лампочки в Сочи. Мне было бы интересно, чтобы у отрасли появились новые возможности, новые площадки для развития. Потому что для отрасли Олимпиада, наверное, последний шанс. Государство вкладывает в нее огромные деньги, и на гребне этой волны можно было бы сделать и предъявить миру какие-то конкретные вещи, придуманные специально к этому случаю. Пепельницы или стулья, неважно. Отрасль-то существует, а показать нам нечего.

— Чем президент тут может помочь?

— От государства нам нужна прежде всего добрая воля. Тут даже не нужны деньги, только административный ресурс. К открытию Олимпиады в Сочи появится огромное количество новых объектов, которые будут заполнены в худшем случае китайской, а в лучшем — итальянской продукцией. Но это могут быть и российские товары. Если президент захочет, чтобы на Олимпиаде были российские стулья, столы и лампы. Но Олимпиада — это только предлог, чтобы реанимировать российский дизайн. Проблема ведь в том, что малые производства, которые являются главной опорой объектного дизайна, умирают. Малые фабрики не могут оптимизировать расходы, и поэтому их продукция дороже, чем у больших заводов. Поэтому они с удовольствием работают с дизайном, который позволяет им быть конкурентоспособным на рынке: мы дороже, но наши вещи лучше. Государство, с одной стороны, могло бы облегчить судьбу этих малых производств, а с другой — создать некий координационный совет наподобие британского или голландского министерства дизайна.

— Кто бы его возглавил?

—Это должен быть не чиновник, а внятный человек из отрасли. Куратор, который стоит над цехом и который понимает, кто для чего лучше приспособлен. Такие кураторы у нас есть, но на встречу с Медведевым их не пригласили. Люди с быстрыми мозгами, любящие и знающие дизайн, пользующиеся доверием в среде. Сам я не хочу становиться министром дизайна — у меня все и так хорошо. Я занимаюсь той работой, которой хочу, и мне хотелось бы и дальше оставаться в плоскости практического дизайна. Но я могу назвать людей, чтобы чиновники и дизайнеры дальше сами выстраивали свои отношения. Ведь у всех творческих цехов есть возможности лоббировать свои интересы. Есть Союз кинематографистов. Есть какие-то кинематографисты, которые сидят в Думе и продвигают решения, связанные с кино. То же с театром, с музыкой. У дизайнеров нет своей лоббистской традиции. Да и самого цеха толком еще не существует. В странах, где дизайн дает процент ВВП, есть понятные бюрократические структуры, способные решать проблемы, связанные с отраслью. В России этого пока нет. А нужна-то, условно говоря, одна комната и три человека, которые там будут сидеть и налаживать коммуникации.

— А как государство должно поступить с дизайнерскими производствами?

— Сейчас делать хорошие дизайнерские вещи экономически нецелесообразно. Проще воровать чужие дизайны и хреново их воспроизводить. Государство могло бы фабрикам, которые готовы связываться с дизайном, предложить налоговые льготы, каналы дистрибуции, представить их на внешних рынках. Вместо того чтобы рекламировать «участкового от слова «участь», можно было бы вложиться во внутренний пиар российского дизайна. Так формировался дизайн в Финляндии, в Испании. Там дизайн объявили национальной гордостью, давали налоговые льготы фабрикам, которые работают с дизайнерами, каким-то образом формализуют национальную традицию.

— А нам есть что формализовать, какие-то традиционные российские формы? Или все придется создавать заново?

— У нас есть какое-то количество архетипов, от которых можно было что-то строить. Мой любимый — это северная деревенская мебель. Очень просто, очень обаятельно и очень ясно по способу формообразования. Впрочем, не только она. Даже у сталинского ампира есть возможность во что-то вырасти. Есть в нем какие-то идеи, с которыми было бы интересно поработать. И даже в клееной мебели 1960-х есть потенция. Огромное количество вещей за последние 20 лет были просто забыты, потому что никто ими не занимался. А жалко. Из них и надо пробовать конструировать национальную русскую историю.

— А нельзя просто воспроизвести удачные образцы из прошлого?

— Мне как раз кажется, что реплицирование дало бы хороший старт для российского дизайнерского производства. Это мое личное мнение. Если бы я все-таки был министром дизайна, я бы начал именно с воспроизведения старых образцов. Ведь чтобы сделать русский iPod, как того хочет президент, надо сначала сделать русскую скрепку, которую мы делать разучились и покупаем в Китае. Надо идти с самого начала, иначе никакого iPod не получится. Программа такая: сначала реплицирование, воспроизводство традиционных технологий, которые потом нужно усложнять, и в конце концов дойти до iPod. Но начинать надо с чего-то понятного. У нас есть что реплицировать: множество хороших вещей и незаслуженно забытых технологий. Знаете, какое ближайшее место с адекватными ценами и гарантированными сроками, где вам сделают партию петушков на палочке? Польша. Просто у них технология осталась, а у нас нет.

— Так чей теперь ход, ваш или государства? Вы донесли до тех, кто принимает решения, то, что хотели?

— Человек из Олимпийского комитета, который предложил нам участвовать в тендере, предлагал и встретиться. Пока этой встречи не было, так что шанс передать месседж поточнее еще есть. Конечно, когда речь заходит о каком-то новом министерстве, это пугает, потому что российское министерство не может не пугать. Главное, чтобы это была бы абсолютно честная и прозрачная история. Не хотелось бы, чтобы у кого-то создалось ощущение очередного распила.

Источник: "Московские новости", 11.04.2011,