19.11.2010 | Книги

У попа была собака

Вышла книга Тимура Кибирова "Лада, или Радость. Хроника верной и счастливой любви"

Признаться, название у этой рецензии «кривое». Никакого попа в кибировском «романе» нет. И никакой это не роман на самом деле, хотя автор настаивает – для него важно, «чтобы читатель воспринимал эту книжку на фоне именно романной традиции», да и издатели любят романы более всего на свете. Но Андрей Немзер, поминая образцы и источники этой «поэмы в прозе», первым делом назвал «Парнас дыбом», классический сборник пародий-переложений вечных сюжетов. Одной из первых там была история о попе и собаке. 

В кибировской истории нет попа, но есть собака. Мы выносим за скобки собачий голод, кусок мяса, убийство и эпитафию. Оставляем лишь любовь. – Он ее любил.

И эта история о любви. И как совершенно справедливо сказано в подзаголовке, о любви верной и счастливой. Но с известной всем присказкой о попе у нее есть еще одно сходство: эта история не имеет конца. И если вернуться к разговору о романе, то единственное, что здесь есть от романа, это эпический пафос: все будут жить долго и счастливо и никогда не умрут. Вы скажете – сказка. Нет, не сказка, скорее идиллия. Мечта доброго сердца.

Тимур Кибиров признался однажды, что написал то, чего ему самому не хватает в современной прозе. Ему не хватает Диккенса и Вудхауза: книжек добрых и простодушных, без романтических затей.

Вообще, если говорить о том, чего в этой книжке нет, и что, судя, опять же, по этой книжке, раздражает ее автора в нынешней литературной моде, то под «романтические затеи» следует списать разного порядка «страсти-мордасти», блокбастеры в прозе, кровь и слезы, все эти сочинения.doc, физиологическую «чернуху», происходящую от наивного натурализма и претендующую на «правду жизни». Равно, интеллектуальные игры a la Набоков, - кто-то из глянцевых рецензентов уже заметил, что название этой идиллической «хроники» отсылает к набоковской «эротиаде». Да, этих «затей» тут тоже нет.

К Кибирову когда-то прочно приклеился ярлык «постмодерниста». Я не знаю, что это значит на самом деле, да и никто, боюсь, не знает. Когда говорят о Кибирове, похоже, имеют в виду «литературную подкорку», неизбежный цитатный слой, то, что некий наивный блоггер-рецензент из популярного читательского комьюнити выразил  приблизительно так: читать это могут лишь люди с высшим филологическим образованием. Последнее – не факт, но правда в том, что такая литература предполагает, что ее автор и ее читатели – в известном смысле «home de lettres», люди, не чуждые словесности и способные читать за словами еще нечто кроме собственно сюжета.

Сюжет, к слову, в этой книжке простой: девочка Лиза проводила лето на даче и привязалась к милой и веселой дворовой собачке. Она назвала ее Ладой, потому что начиталась каких-то русских перелагателей Толкиена.

Каникулы кончились, Лиза уехала в город, а Лада осталась у доброй старушки Александры Егоровны. Далее там следуют немудреные приключения Лады, которые и приключениями не назовешь: забавные деревенские истории, которые происходят с соседями Лады и бабы Шуры: с бойкой Ритой Сапрыкиной и пьяницей Жориком, робким нелегалом Чебуреком и … неосуществившейся козой.

Вообще, коль скоро речь о неведомой миру козе: искушенный читатель, должно быть, уже догадался (а неискушенным, как полагают добродетельные блоггеры, тут делать нечего), - перед нами стернианский роман, т.е. повествование, в которое активно вмешивается автор. Он сам присутствует на этой доске и у нас на глазах расставляет фигуры, всякий раз меняя правила игры и многословно оговаривая каждый ход. «Неосуществившейся козе» посвящено пространное «лирическое отступление», и на самом деле отступлений от сюжета там на порядок больше, чем собственно сюжета.

Во-многом, «Лада» написана для того, чтобы проговорить какие-то вещи, о которых читатели кибировских поэм догадывались и прежде, но теперь «весь этот честертон» переведен в легкую прозу и освобожден от стихотворных котурнов.

Отныне все, что хотел сказать этот автор о детях и собаках, о русских и английских стихах, о природе и погоде, о литературных героях и бог знает о чем еще, собрано в одной небольшой и забавной книжке. Возможно, литературы здесь больше, чем чего бы то ни было другого. Из одних эпиграфов можно составить антологию, что же касается литературных вкусов автора, то, похоже, именно они стали камнем преткновения для большинства рецензентов. И здесь имеет смысл вернуться к пресловутому постмодернизму. В самом деле, мы не вполне понимаем, что такое «пост-», но совершенно очевидно, что Кибирову неприятен модернизм в его культовых «серебряновечных» категориях: весь этот «оранжерейный демонизм», полупародийные плотские страсти, чуждый чарам черный челн и презрение к малым сим.

Критики кибировского романа дружно встают на защиту Блока, уподобленного здесь похотливому коту Барсику, иные еще пытаются вступиться за любителя мышей и нелюбителя «мещанской доброты» Ходасевича. Серьезные люди занимаются серьезными вещами.  Между тем, в скромном рассказе о маленькой доброй собаке за осенью наступает зима, за зимою весна, на сцену являются волки, добрый доктор Айболит, злые хулиганы и совестливый милиционер. Под конец природа описывает свой круг и наступает лето. Все действующие лица исполняют заглавную «Оду к Радости»:

Радость, первенец творенья,

Попирает смерть и ложь!..

Вот и все стихотворенье.

Что еще с меня возьмешь?

После чего заключительные титры: бойкая Рита Сапрыкина откомандирована нянчить внуков, Чебурек оборачивается сказочным принцем на ослепительной иномарке, пьяница Жорик так никогда окончательно не сопьется, а баба Шура с Ладой будут жить долго и счастливо. И вообще не умрут. Никогда.

Источник: Полiт.ua, 18.11.10,