09.06.2010 | Кино

Путь к себе

Почему работы российских режиссеров ушли с мировых экранов

Когда-то отечественный кинематограф был успешным мировым брендом. В одной только Франции «Летят журавли» посмотрели 5 миллионов 401 тысяча зрителей — фильм вышел в лидеры кинопроката. «Броненосец Потемкин», «Баллада о солдате», «Андрей Рублев» десятилетиями не сходят с афиш кинотеатров и синематек во всем мире. Современный российский кинематограф подобными достижениями похвастаться не может. Почему — анализировал The New Times.

Необъективное, кривоватое, но все же зеркало кинематографа — это прокат. Нашего кино в мировом прокате фактически нет. Наиболее терпима к нему Франция, но и там новорусские фильмы если выходят, то мизерными тиражами. Но самое любопытное, что наше кино стало резко сдавать позиции и на рынке внутреннем.

Арт-касса

Если говорить про мировой прокат, слабым утешением должно послужить то, что наш кинематограф и не может претендовать на сколько-нибудь лидирующие позиции. Мир смотрит кино, сделанное в Голливуде, Болливуде, Юго-Восточной Азии, прежде всего в Гонконге и Японии (а также Китае, Корее и теперь Таиланде), во Франции. Все остальное не котируется.

Из всех русских фильмов более или менее успешную карьеру в зарубежном прокате 2000-х сумели сделать только три, причем два из них арт-хаусные, которые заработали за кордоном на порядок больше, чем в России: «Возвращение» Андрея Звягинцева и «Русский ковчег» Александра Сокурова. В 2004-м на фестивале в Торонто обычный коммерческий восьмизальник (у нас такое возможно?) демонстрировал исключительно высокохудожественное кино.

И в одном из залов на четырех сеансах каждодневно показывали «Возвращение». По меркам продажного российского проката и показа это просто недоразумение.

Единственным сколько-нибудь успешным российским коммерческим фильмом ­2000-х, собравшим деньги за границей (порядка $30 млн, что по голливудским меркам ерунда), стал «Ночной дозор».

Сук, на котором сидишь

Ситуация на отечественном рынке тоже впечатляет. Вплоть до лета 2004-го, до выхода «Ночного дозора», наше кино родные зрители смотрели плохо. Хитами у нас становились только ленты голливудские. Но потом на какое-то время реклама убедила нашу публику, что отечественное кино — наикрутейшее в мире. Уже в 2006-м в России сложилась невероятная ситуация: все первые строчки в спис­ке самых кассовых фильмов постсоветского проката заняли отечественные — «Дневной дозор», «9 рота», «Турецкий гамбит», «Ночной дозор». Хорошие миллионы собрали «Бумер. Фильм второй», «Сволочи», «Питер FM»… (Вскоре абсолютный рекорд нашего проката — порядка $50 млн — установил дурацкий сиквел «Иронии судьбы», перед которым на новогодних каникулах расчистили прокатное и рекламное пространство).

Стоит, правда, отметить (об этом приходилось слышать не раз из самых авторитетных источников), что в нашей киностатистике бывают и приписки. На Западе иногда уменьшают данные о прокатных сборах, чтобы уйти от налогов. У нас, наоборот, преувеличивают — чтобы вдохновить потенциальных инвесторов.

И тут-то нашим продюсерам снесло крышу. Они ударились в другую крайность: решили, будто любой наш фильм принесет баснословные барыши, если втолковать пуб­лике, что он самый-рассамый блокбастер.

За блокбастеры стали выдавать полнейшую (отвратительную еще и своей антизападной идеологией) дрянь типа каких-нибудь «Обратного отсчета» и «Кода Апокалипсиса». Свежайшие примеры (но там хотя бы антизападной направленности нет) — «Черная молния» и «На игре».

Агрессивная политика по продавливанию в прокат отечественного кино привела к страшной культурной потере: мы потеряли лучшее мировое современное кино, которое пришло на наши экраны в начале 2000-х. Теперь истинный арт-хаус, независимо от страны производства, выходит у нас максимум в двух копиях и только в Москве и Питере. В остальных, даже университетских городах, его не дождешься. Это фактически нарушение прав потребителя. И ругайте после этого нашу публику за увлечение торрентами, за пиратское скачивание фильмов из интернета. Она жаждет киноискусства — ей предлагают российскую коммерческую дребедень.

Но публика отомстила. Агрессивная реклама, когда зрителя загоняли в зал только что не кнутом, привела к страшнейшему провалу тех же «Утомленных солнцем-2» и краху концепции русского коммерческого кино вообще. Похоже, публика разуверилась в родном кино. В этом году первые четыре строчки в кассовом топе российского проката опять занимает Голливуд: «Аватар», установивший новый коммерческий рекорд нашего проката (почти $113 млн), «Алиса в Стране чудес», «Битва титанов», «Как приручить дракона». Только на пятом месте отечественная картина. Но, во-первых, она не рождена кинематографом и им не является (это фильм «Наша Russia: Яйца судьбы»). А во-вторых, ее уже на минувшей неделе должен был вытеснить из кассовой пятерки активнейший четвертый «Шрек».

Еще один факт, характеризующий отрицательное отношение публики к родному кино, — провал всех вторых частей тех фильмов, на которых продюсеры и прокатчики надеялись наварить вдвое. После просмотра первой части мало кому захотелось идти на вторую. Даже в случае с более или менее слаженным «Обитаемым островом», не говоря уже о «Параграфе 78» или «На игре». Лишь в кошмарном сне можно представить, что ожидает в прокате завершающую часть киноэпопеи Михалкова.

И ветвь вам в руку

Оглушительный неуспех сопровождает наше кино и на зарубежных кинофестивалях. Последний громкий триумф — два «Золотых льва» Венецианского фестиваля, полученных в 2003-м за фильм «Возвращение» Андрея Звягинцева. Главные призы прошлого-нынешнего годов обрели Алексей Мизгирев с фильмом «Бубен, барабан», получившим два из пяти основных призов (спецприз жюри и приз за режиссуру) на фестивале в Локарно, который, конечно, не конкурирует с Каннским, но входит в неофициальный список киносмотров первой десятки. И Алексей Попогребский, картина которого «Как я провел этим летом» взяла призы за операторскую работу и лучшую мужскую роль (приз был, напомним, поделен на обоих главных актеров) на фестивале в Берлине.

И тут особая печаль. Ясно, что зарубежные фестивали (за очень редкими исключениями типа Кончаловский, Сокуров, Михалков, Герман-ст., Хржановский-ст., Лунгин) интересует прежде всего наметившаяся у нас «новая русская киноволна»: Хлебников, Попогребский, Хомерики, Зельдович, Звягинцев, Мизгирев, Сигарев, Вырыпаев, Серебренников, Прошкин-мл., Герман-мл., Хржановский-мл., а также более старший Балабанов и др. Это кино имеет хоть какое-то отношение к реальности и русскому общественному сознанию. Собственно, все новые европейские киноволны, которых на самом деле очень мало (итальянский неореализм 40–50-х, французская «новая волна» 50–60-х, датская «Догма» 90‑х) основывались на интересе к реальности. Наша волна не исключение.

Но именно этой волне и этим режиссерам нет места в современной кино-России.

Во-первых, потому, что новая система восьмистудийщины, сформированная недавно, будет поощрять только мейнстрим, очевидно, промихалковского толка. Во-вторых, потому, что у нас до сих пор нет системы альтернативного проката. Почему государству в лице Министерства культуры не вложить деньги именно в создание такой системы — хотя бы поначалу в упомянутых нами университетских городах? Когда у нас, как в развитых странах уровня Франции или Канады, появится сеть мультиплексов, которые целенаправленно показывают такие фильмы, как упомянутое «Возвращение»? Никогда, похоже.

Грядет коллапс?

Между тем наше кино стоит на пороге экономического коллапса. 6 июня откроется главный внутриотечественный фестиваль «Кинотавр» в Сочи. В этом году его отборочная комиссия отсмотрела 74 картины и уверяет, будто собрала очень хорошую программу. Но что грядет в 2011-м, никому не ведомо. Потому что в прошлом году из-за подготовки к созданию восьмистудийщины Россия не выделяла госдотации на производство фильмов, и почти все проекты были заморожены. Глядишь, в 2011-м и «Кинотавра»-то не будет…

Источник: The New Times, №18, 31 мая 2010,