Авторы
Так бывает в нашей стране. Некое официальное лицо крепится-крепится, из последних сил на физиономию серьезность и важность натягивает, с металлом в голосе строгие слова произносит. Если глаза прикрыть, так и за государственного деятеля принять можно. Но в какой-то момент имярек расслабляется и произносит нечто, из чего становится ясно, что данный человек из себя представляет в действительности и как он понимает окружающий мир.
Некоторые из коллег продолжают упорно спорить о том, какую роль играет нынешний президент Дмитрий Медведев, до какой степени он самостоятелен и, главное, до какой степени он более продвинут, чем его предшественник.
И вот, встречаясь в Завидове с руководителями думских фракций, человек, числящийся главой государства, заявил буквально следующее (читатель, наберись терпения): «Сейчас у нас идут довольно сложные, но имеющие неплохие перспективы переговоры с американцами о заключении Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений … Но это вопрос, который касается будущего нашей страны, и даже по формальным соображениям этот документ будет подлежать ратификации нашим парламентом… Это вопрос внешней политики, но он тоже весьма и весьма актуален, он в конечном счёте определяет лицо нашей страны на годы вперёд... В целом мы по многим позициям с американцами договорились, но в том, что касается законодательных процедур, я считаю это крайне важным, мы должны исходить из синхронности ратификации соответствующих документов. Недопустима ситуация, которая когда-то сложилась в советский период, когда Советский Союз эти документы ратифицировал, а американцы этого не делали. Это паритетная вещь, и в этом заинтересованы оба государства: или мы вместе подготовленный договор, который действительно будет определённым образом просчитан, который будет отражать наши представления о стратегических ядерных силах на будущее, вместе ратифицируем, или этот процесс не может состояться».
Подозреваю, что скажи нечто подобное – о том, что ратификация законодательным органом должна происходить по «формальным соображениям» – кто-нибудь из тех президентов, кто заседает с Медведевым в «восьмерке», он не смог бы избежать как минимум парламентского расследования. Ведь из слов главы государства со всей очевидностью следует, что он ни в грош не ставит тех, кто считается (опять-таки только «формально») законодателями. В отличие от американского президента, которому предстоит долго и нудно доказывать сенаторам необходимость нового договора. Ведь почти половина сенаторов представители республиканской партии, страшно сказать, оппозиции, стремящей сделать гадость по любому подходящему поводу. А новый Договор по СНВ как раз таким поводом и является. Обаме придется в поте лица убеждать их, зачем Соединенным Штатам, имеющим очевидное и нарастающее превосходство, согласовывать с русскими размеры своих стратегических арсеналов.
У Медведева, в отличие от Обамы, одна забота – чтобы думские марионетки, не дай Бог, не поспешили ратифицировать договор раньше американцев.
Президент явно не верит в способность парламентариев (нынешней, специально выведенной генерации думцев) формулировать (даже понарошку) содержательные претензии к будущему Договору.
И в этом счастье президента Медведева. Ведь если бы думцы не утратили способность к мыслительному процессу в результате целенаправленно организованной деградации, они несомненно заинтересовались бы очевидным противоречием в российском подходе. С одной стороны, российское начальство с пафосом заявляет о намерении с аптекарской точностью выверить равенство по будущему договору. Премьер, например, требует обменивать телеметрию испытательных пусков российских ракет на данные испытаний американских перехватчиков системы противоракетной обороны. Однако, с другой, Москва, скорее всего, согласится, например, на то, что из общего зачета будут выведены подводные лодки системы «Трайдент», оснащенные крылатыми ракетами, и на то, что у США будет заметное превосходство по количеству носителей. Разумеется, можно попытаться объяснить, что для безопасности России количественный баланс не имеет ровно никакого значения. Но тогда уж заодно пришлось бы объяснять, почему наше руководство который уж год бьется в показной истерике, заявляя об угрозе со стороны ПРО США. Надо было бы честно признать, что весь торг идет вокруг того, что Москва считает своим международным авторитетом, а вовсе не из-за количества и качества ядерных вооружений. Но объяснять сие некому.
Поэтому, главная задача Медведева – чтобы, не дай Бог, не нанести ущерб тому, что Кремль понимает под престижем, и не торопиться с ратификацией. Кто-то напомнил президенту про унижение, которое испытал Леонид Брежнев. В 1979 году он подписал с Джимми Картером Договор ОСВ-2, весьма выгодный договор для СССР. Верховный Совет, который собирался, напомню, раз в год на неделю, быстро проштамповал договор. А вот сенаторы заартачились, полтора года валяли ваньку, пытаясь «улучшить договор». Советская интервенция в Афганистане, понятное дело, не усилила взаимное доверие между Москвой и Вашингтоном. При рейгановской администрации дискуссии затухли.
История повторилась, правда, зеркальным образом, с Договором СНВ-2, подписанным Ельциным и Джорджем Бушем в 1993-м году. В тот раз американцы ратифицировали договор довольно быстро, в 1996-ом. А вот наша Дума, которая тогда в «лихие 90-е» всерьез считала себя парламентом, довольно долго упорствовала. И только-только избранному президенту Владимиру Путину пришлось уговаривать народных избранников весной 2000 года.
В результате все оказалось впустую: из-за выхода США из Договора по ПРО Россия вышла из СНВ-2. Владимир Владимирович, очевидно, запомнил напрасное унижение и донес ощущение до Медведева.
Единственный урок, который выучила российская власть, заключается не в том, что подобного рода соглашения требуют общественной дискуссии. Он всего лишь в том, чтобы не ставить себя в неприятное положение ожидающего. И президент Медведев вполне логично отводит думцам именно ту роль, которой они наделены в рамках путинской вертикали – швейцаров у ворот. Поразительно, что его пассажи прямо указывают, что содержание договора его не слишком волнует. Волнует другое – максимально затянуть процесс переговоров (весь мир должен максимально долго наблюдать, как вставшая с колен Россия ведет на равных переговоры с самой могущественной страной мира), а потом «синхронизировать процесс ратификации», чтобы Москва опять же выглядела равной Вашингтону. Вот и вся внешняя политика. Понятная даже Грызлову.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
