Авторы
Считается, что на уходящий год пришлись самые свирепые месяцы кризиса, самые жестокие волны увольнений, сокращений жалования, сворачиваний производства. Если говорить о СМИ, количество «приостановленных» и просто закрытых газет и журналов огромно. И Бог с ним, с глянцем: кто прольет хоть одну слезинку по журналу «Icons»? Молчат самые яркие голоса: «Русская жизнь», «Smart Money», старейший отраслевой журнал «Компьютерра», нет петербургской редакции «Афиши», которая была гораздо угарнее московской; больше не будет бумажной версии «Газеты», и симпатичного питерского «Коммерсантъ-Weekend». По сравнению с пожаром или железнодорожной катастрофой это, конечно, ерунда. Но надо понимать, что закрытие всех этих СМИ (кроме «Icons», конечно) даже продиктованное чистой экономикой, для медиа в целом – как штрафное поле в настольной игре. «Сделайте пять шагов назад и пропустите ход». Откуда например будет питерское юношество узнавать о выставках современного искусства? Из блогов? Из московской «Афиши», сделанной московскими авторами?
Ну хорошо, рассеянные журналистские коллективы, если они чего-то стоили, когда-нибудь соберут и восстановят по косточкам. А вот количество умерших в этом году публичных людей, не то чтобы превысило норму (какая тут может быть норма?), но перевалило за границы возможностей человеческого восприятия. Уходили те, кого называли символами эпох (Тихонов, Янковский, Гайдар), те про которых успели забыть, те про кого бы и не подумали (Трахтенберг, Турчинский); под финал стали умирать даже парами. Бесполезно разгадывать логику смерти, но почему-то именно в этом году впервые появилось впечатление, что умереть могут просто все. Что еще немного – и уже никого не останется, не будет великих, умных, ярких. И это тоже в известном смысле подморозило глобальное движение фишек игры в культуру. Нет больше Олега Янковского, нет Пины Бауш, ушел Вячеслав Тихонов и Савва Ямщиков, не стало Натальи Трауберг и Леви-Стросса. И, конечно, еще многих. Их голосов в общем культурном хоре будет не доставать.
Только что завершился масштабный опрос интеллектуального портала Openspace.ru «Самый влиятельный интеллектуал России». Одновременно были обнародованы данные ВЦИОМ: рейтинги популярности культурных и спортивных событий, артистов, писателей и кинофильмов 2009 года. Самым влиятельным интеллектуалом страны оказался Виктор Пелевин. По опросам ВЦИОМ его первый конкурент – Дарья Донцова, которую назвали писателем года 5% россиян. Остальных писателей помнят и того хуже. Еще в прошлом году на месте Донцовой был Солженицын. И то, боюсь, автора «Архипелага ГУЛАГ» вспомнили только в связи со смертью.
Если бы мне понадобилось составлять какой-то реестр влиятельных интеллектуалов последнего столетия, я отдал бы пальму первенства покойному Клоду Леви-Строссу. Ученому-этнографу, писателю, командору ордена Академических пальм. Помимо того, что он изобрел целое направление в науке и прожил долгую творческую жизнь Леви-Стросс в преддверии глобального мира доказывал бессмысленность любой унификации.
Он одним из первых стал изучать латиноамериканских индейцев, которых по едкому замечанию Фредерика Бегбедера до Леви-Стросса белые люди предпочитали бездумно уничтожать. Если кто-то думает, что гуманистическая концепция провалилась с концом эпохи хиппи, пусть посмотрит фильм Джеймса Кэмерона «Аватар», который по все тем же данным ВЦИОМ среди россиян уже популярен не меньше, чем «Камеди клаб». Этот сверхтехнологичный блокбастер слово в слово перетолковывает то, что десятилетия назад писал в книжке «Печальные тропики» Леви-Стросс. То, что тропики печальны, потому что колониальные претензии европейца погубили их, а скоро пожрут самого губителя. Что индейцам ни к чему индустриальная промышленность, корпорации и хайвэи, а любой охотник из кадувео, бороро или намбиквара, говоря словами Бегбедера, может «похвастаться образом жизни куда более естественным, подлинным и прекрасным, нежели мы, с нашими автомобильными пробками по пятничным вечерам в тоннеле Сен-Клу».
Тенденция унифицировать, упрощать, сокращать, которая в этом году была поддержана и рынком, и властями, и медиа, настораживает. Прекрасно, что на декабрьскую книжную ярмарку non/fiction заглянули почти 30 тысяч человек – рекордное количество. Здорово, что у московских музеев в ушедшем году нашлось 5 миллионов посетителей. Это, так сказать, естественные процессы, экстенсивное земледелие. Но вряд ли в столице сможет возродиться такое уникальное культурное пространство как «Черкизон». Скажете – его закрыли и правильно: небезопасно, грязно, некачественно. К тому же все по закону: на рынке арестовано контрабанды на миллиарды рублей. Про это я не готов говорить, контрабанду я не видел. А вот вьетнамский квартал я там видел. С овощными лавками, с живыми карпами, которых разделывали прямо на полу. С миногами, копошащимися в огромных пластиковых тазах. С горами свежего лимонника, бак-чоя и галангала. Видел местные парикмахерские, швейные ателье, бордели и пекарни. Множество раз заходил в местные столовые, где давали китайские пельмени, кальмаров и свежую лапшу по смехотворным ценам. Регулярно покупал продукты на тамошнем кавказском мясном рынке. Пахлаву, вкуснее которой не бывает в московских кофейнях – у татов. Это уже, конечно, не была Москва, да и вообще это не было похоже ни на что, кроме старого киберпанка «Бегущий по лезвию». Но разве не за такими ощущениями мы ходим в кино? Ездим в другие страны? Читаем «Печальные тропики» и Петра Вайля?
А что касается безопасности – незадолго до окончательного закрытия рынка я своими глазами видел, как фактически на территории «Черкизона» проходил праздник рукопашного боя «Богатырская силушка». При поддержке, между прочим, партии «Единая Россия», правительства Москвы и какой-то «Академии святорусского богатырства». Так вот на этой «Богатырской силушке» творился настоящий Вавилон: русские катались по озеру на ладьях, парни из Дагестана стреляли по мишени из арбалета, местные китайцы покупали глиняные обереги, солидные мужчины из азербайджанских рядов совершали намаз в соседних кустах.
Повсюду, как будто в «Артеке» бегали дети разных народов. И никто не пытался меряться силушкой за пределами татами.
Печально, что если что-то уходит, то это обязательно уникальное, хорошее, годное. А если возвращается – то всегда что-то сомнительное. Вспомним растянутые на год празднества, посвященные юбилею Сталина (восстановление его имени в метро, суд наследника с «Новой газетой», недавнее ток-шоу «Сталин с нами», где ставился вопрос: святой он или палач?). Хотелось бы, чтобы этот политический деятель вместе со своим 130-летием остался в старом году и о нем пореже вспоминали в будущем. Ведь именно его режим еще в перестроечное время окрестили «серократией» - правительством унылых бездарей, серостей, врагов всего великого, умного, яркого. Давайте больше к этому не будем возвращаться.
С праздником вас. И веселого Нового года!
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
