02.07.2009 | Галина Ковальская. IN MEMORIAM / Общество

Страна вежливых людей

Тайваньское общество нарушает все представления о восточной традиции

В маленьком ресторанчике не нашлось ни одной вилки. В столице Тайваня Тайбэе вилку и нож подадут по вашей просьбе даже в самой непритязательной забегаловке. А в поселке Даси если и бывают туристы, то из Гонконга: им вилка не нужна. Пока я растерянно крутила палочки, прикидывая, как бы подцепить ими кусочек замысловатого китайского блюда, хозяин ресторана сбегал в соседнюю лавочку и специально для меня купил вилку. Нет, он не боялся потерять в моем лице клиента – просто хотел, чтобы мне было удобно. У них так принято. Один русский профессор, несколько лет преподающий на Тайване, вывел формулу: «Тайвань – страна вежливых людей». Тайваньцы очень любезны с гостями, как и все на Востоке, но они любезны и друг с другом. Здесь никогда не толкаются, даже в автобусе, и все улыбаются друг другу. Слово «сиеси» – спасибо – единственное, которое я научилась различать в потоке китайской речи, звучит буквально на каждом шагу. Коллегам, друзьям, просто случайным попутчикам непременно стараются сказать что-нибудь приятное и частенько без всякого повода дарят какие-то безделушки. В одной компании заговорили о политике, и я спросила о причинах неприязни моих собеседников к одному местному депутату.

Мне объяснили: «Он грубый. Когда задает вопросы чиновникам исполнительной власти, делает это резко». «Грубый» у тайваньцев – убийственная характеристика.

Востоко-Запад

Тайбэйские улицы – прижавшиеся друг к другу разнокалиберные многоэтажки с торчащими наружу кондиционерами и множеством непривычных вертикальных вывесок – яркими иероглифами по контрастному фону: красным по желтому, синим по белому, черным по зеленому. Неказистый в сущности город очень хорошеет в темноте, когда вывески загораются огнями и город начинает сиять и светиться. В городе на первый взгляд незаметно никакой восточной экзотики: уличная толпа одета по-европейски и так же по-европейски себя ведет. Тщетно пыталась я уловить хоть какие-то черты традиционного общества: женщины гоняют на мотороллерах не хуже мужчин, отцы таскают детишек в кенгурятниках и возятся с ними не меньше, чем матери, дети раскованные, в меру озорные и абсолютно не капризные – никто их не дергает, не изводит постоянными замечаниями. Словом, все как на Западе.

Чтобы почувствовать на Тайване Восток, надо зайти в храм или потолкаться в очереди к какому-нибудь из многочисленных прорицателей судьбы. Тогда понимаешь, в какой мере местная жизнь наполнена непостижимой для европейцев мистикой. Вот людская толпа не помещается в маленьком даосском храме. Все верят, что заклинание здешнего жреца может исправить характер ребенку, и множество родителей приходят сюда с детскими вещичками. Есть специальное гадание-вопрошание: если не знаешь, затевать ли то или иное мероприятие и хочешь испросить совет у всевышнего, надо бросить специальные деревяшки, и, если они лягут подходящим образом, значит, всевышний готов отвечать на твой вопрос. Тогда можно тянуть палочку, на которой написан номер, и вновь кидать деревяшки, выясняя, правильный ли номер ты вытянул. Потом в ящичке, похожем на библиотечную картотеку, найти запись, соответствующую номеру, – получаешь ответ, правильное ли дело ты задумал. Такого рода ритуалов великое множество, и относятся к ним тайваньцы абсолютно всерьез.

Большинство тайваньцев называют себя буддистами. Однако ходят в даосские храмы. Буддийских храмов гораздо меньше и расположены они, как правило, на отшибе, в тишине – тамошние монахи говорят, что им необходим покой для самосовершенствования.

Так что молящиеся собираются туда в основном по религиозным праздникам. Даосские же храмы буквально на каждом шагу и все время переполнены. Даосизм признает и Будду, и множество других святых. Вот люди и ходят туда, где можно и Будде помолиться, и заодно других святых покровителей попросить о собственных надобностях: например, чтобы сын успешно сдал экзамены в университет. Любой верующий может зайти в любой храм помолиться, погадать или просто посидеть – для пожилых людей храмы своего рода клубы, где они проводят долгие часы за разговорами о жизни, как, впрочем, и жители большинства восточноазиатских государств, за исключением, пожалуй, лишь Северной Кореи, где всякая мистика запрещена. Но и на этом фоне тайваньцы выделяются особой веротерпимостью. К примеру, бывший президент Тайваня набожный христианин и даже сам проповедует, и, хотя христиан на Тайване всего около 7%, это нисколько не помешало его всенародному избранию в 1996-м. Представить избрание христианина японским премьером все-таки трудно.

Впрочем, тайваньское общество лишь на первый взгляд ничем не отличается от западного. Присмотревшись, обнаруживаешь, что оно пока еще более консервативно и нравы здесь более пуританские, чем на Западе. Целующихся парочек на улице не увидите (хотя за ручку молодые люди ходят нередко). Впрочем, местные социологи убеждены, что уже в поколении нынешних подростков от былой строгости нравов ничего не останется. Число разводов пока существенно меньше, чем в США или Европе, но растет год от года. С утверждением «внебрачная половая связь – безответственное поведение» пока еще соглашается большинство, но при этом среди несогласных – около четверти опрошенных мужчин и около трети женщин. Естественно, молодежь чаще отвергает эту сентенцию, чем даже тридцатилетние.

Нынешние тридцатилетние еще учились в раздельных школах. И сейчас сохранились раздельные школы, но смешанных уже больше. Учительница, двадцать лет отработавшая в школе, рассказывает, что объединение мальчиков с девочками добавило хлопот: «Теперь влюбляются прямо на уроках», но добавляет, что, конечно, раздельных школ вскоре не останется: «Такова тенденция». На Тайване мизерные пенсии. Госслужащих кое-как обеспечивают на старости лет, а работающие в частном секторе должны довольствоваться суммой в 45 месячных зарплат, которую пенсионер получает на руки единовременно – по выходе на заслуженный отдых. На это не проживешь. Здесь очевидный расчет, что стариков будут содержать их дети, и этот расчет в значительной мере оправдывается. Во всяком случае в Департаменте социальных дел меня заверили, что пока еще большая часть стариков пользуются помощью своих детей. Отношение к старшим, прежде всего к родителям, пожалуй, наиболее существенный остаток традиционного общества – согласно конфуцианской традиции сын обязан заботиться о родителях в старости.

Правда, на сегодняшний день, как мне объяснили, и здесь произошли существенные перемены: дочери, в том числе и замужние, теперь опекают своих престарелых родителей ничуть не меньше, чем сыновья.

Если раньше в китайской семье счастьем было рождение сына – дочь выдавали замуж, и она должна была проявлять заботу уже о своей свекрови, то теперь дочкам радуются ничуть не меньше. Еще одна важная перемена случилась буквально в последние десять–пятнадцать лет: теперь женатые дети, как правило, живут отдельно от родителей, а в самое последнее время и взрослые неженатые и незамужние стараются отделиться, если позволяют средства.

Знаменитое «чудо»

Про «тайваньское чудо» слышали, наверное, все. С начала 50-х годов и до самого последнего времени экономика Тайваня росла как на дрожжах. Сейчас на острове еще живы те, кто ходил в школу босиком не из-за жары, а из-за отсутствия обуви и кто в молодости завидовал филиппинцам – они казались такими богатыми. Сейчас филиппинцы – местные гастарбайтеры, нанимающиеся на работы, которыми брезгуют тайваньцы. До середины 1960-х Тайвань был аграрной страной: в кабинете любого чиновника вам непременно с гордостью скажут, мол, в начале 50-х у нас производились разве что бананы, рис и сахарный тростник. Сейчас деревень на острове почти не осталось, сельское хозяйство дает 2% ВВП, и основу его составляет уже производство фруктов, овощей и морепродуктов. Сейчас Тайвань специализируется на высоких технологиях: здесь сосредоточено 100% мирового производства сканеров, 70% – материнских плат и прочей компьютерной начинки. Жизнь на Тайване, несомненно, благополучная, правда, местное благополучие несколько иной природы, чем западное.

Средняя зарплата в промышленности составляет в переводе на американские доллары около 1,5 тысячи, а минимально допустимая – 500. Впрочем, зарплата не вполне подходящий показатель. Большинство живет не на зарплату за исключением сотрудников нескольких крупных корпораций, специализирующихся как раз на высоких технологиях, и госслужащих (учителя, военные и многочисленные чиновники – на Тайване бюрократия цветет пышным цветом). Тайвань – страна мелких и средних предпринимателей – семейных предприятий и таких, что используют от силы с десяток наемных работников. Тайбэй, уездные городки, поселки целиком состоят из мелких лавчонок, ресторанчиков, мастерских, магазинчиков.

Поселки или даже целые уезды часто специализируются на каком-то виде продукции: например, поселок Шэнькэн знаменит своим тофу, (китайским соевым творогом), и тайваньцы и туристы из Гонконга, а порой и американцы приезжают, чтобы его попробовать.

В поселке Ингэ делают и продают керамику, в поселке Даси – мебель, причем в первую очередь молитвенные столики и т.д. Обычно посередине поселка проходит главная улица, сплошь состоящая из лавчонок соответствующей специализации. Как они умудряются делать бизнес, собравши весь товар до кучи? Мои собеседники объясняли, что, наоборот, так удобнее: люди уже знают точно, куда ехать за товаром. Кто может, выдумывает, чем бы таким особенным завлечь посетителя. Вот хозяин керамической мастерской и магазина (большой по здешним меркам бизнес, целых одиннадцать человек работают, включая самого хозяина и жену) устроил у себя нечто вроде музея производства. Мастерскую открыл еще его прадед в 20-е годы (все тайваньцы непременно гордо сообщают, с какого года существует их магазин, ресторан и проч., – чем старше, тем почетнее), и теперь там выделен специальный закуток, где все оборудовано «как тогда» и стоит старый прадедов станок. К нему в мастерскую возят детские садики из самого Тайбэя, и детишки учатся у него гончарному делу – лепят на маленьких кругах, с энтузиазмом расписывают красками уже обож-женные и высохшие горшки и чашки. У нашего знакомца есть еще заводик в материковом Китае. В последние годы все больше собственников размещают свой бизнес на материке, где рабочая сила пока несоизмеримо дешевле. Для Тайваня это становится большой проблемой – тайваньцы остаются без работы. В поселке Ингэ года три назад было больше десяти керамических заводиков, теперь осталось всего шесть. А вот хозяин ресторанчика в поселке Даси хотел было тоже открыть ресторан на материке, но ему отсоветовали друзья, уже не первый год пытающиеся наладить там свой бизнес: сказали, слишком велика коррупция, и, если ты приезжий, тебе трудно сориентироваться на месте, кому сколько давать.

Этот малый бизнес – основа не только экономики, но и общества: если угодно, местного «среднего класса». На Тайване сравнительно невелика разница между богатыми и бедными:

разрыв между богатейшей и беднейшей частями общества меньше не только, чем в Европе или Америке, но даже чем в коммунистическом материковом Китае. Бедными здесь официально считаются те, у кого душевой доход меньше 250 американских долларов в месяц (в Тайбэе этот порог выше, там жизнь дороже), и им платят пособие в размере тоже чуть меньше 250 долларов (в Тайбэе около трехсот). Но бедных здесь согласно официальной статистике совсем немного – 0,7%, а нищих вообще не видно. Это несмотря на то что пенсии совсем маленькие и пособия по безработице очень невелики. К безработным на Тайване суровы: до 2000 года им вообще ничего не платили, сейчас пособие выплачивают в течение 6 месяцев, потом – живи как знаешь. Безработных пока мало – не более 5%, но пару лет назад было вдвое меньше, и в стране встревожены ростом безработицы. Принято считать, что тайваньцы – трудоголики. Во всех рекламно-репрезентационных брошюрах про Тайвань вы можете прочесть, что именно самоотверженный труд местного населения сотворил знаменитое «тайваньское чудо». В самом деле, магазинчики и рестораны в Тайбэе открыты с раннего утра до поздней ночи и безо всяких перерывов – правда, уже в провинции, где покупателей поменьше, режим работы куда более вольготный. Экскурсовод из Национального парка Тароко, расположенного на северо-востоке острова, говорит, что поколение нынешних пятидесятилетних и старше действительно наибольшее значение придавало работе – еще недавно главной гордостью тайваньца была способность трудиться с утра до ночи. А в последние годы люди, особенно молодежь, все больше стали заботиться о своем досуге – вот и в Тароко на выходные погулять, полюбоваться природой стали все чаще приезжать не туристы, а тайваньцы. Я и сама замечала: в разговорах со старшими тема отдыха практически не присутствует – люди гордо говорят: «Мне некогда путешествовать, некогда ехать в отпуск». А те, кто помоложе, охотно рассказывают, в каких странах побывали. Путешествие – страсть молодых тайваньцев. Из 23 миллионов населения острова 6 млн ежегодно выезжают за границу. В основном в материковый Китай, Сингапур, Японию, США. Молоденькая продавщица в керамической лавочке все сокрушалась, какие консервативные у нее родственники: никто ни разу никуда не ездил. А она успела побывать в Японии. Правда, ей показалось, что там ничего особенно интересного нет, теперь она хочет съездить в Европу: думает, там будет поинтересней.

Неизвестное «чудо»

Про политическое тайваньское «чудо» говорят отчего-то меньше, чем про экономическое. Между тем оно не менее достойно восхищения. До конца 80-х на Тайване царил жесткий авторитарный режим с цензурой, политзаключенными, с однопартийной диктатурой и культом вождей: основателя Китайской Республики 1912 года Сунь Ятсена и создателя тайваньского государства в 1949-м, первого президента Чан Кайши. Правившая на Тайване до 2000 года партия Гоминьдан была типичной «партией ленинского типа», построенной по образцу ВКПб и Компартии Китая. Чан Кайши сознательно формировал ее по образу и подобию главных врагов, считая, что только так можно им достойно противостоять. Стоит посетить огромные безвкусные мемориалы Сунь Ятсена и Чан Кайши, чтобы с первого взгляда признать родной стиль монументальной пропаганды: гигантских размеров скульптурные портреты, у которых до сих пор стоят почетные караулы, бережно хранимые пальто и тапочки вождя, бесконечные фотографии в разных возрастах и видах...

И вот этот самый режим сам, без сколько-нибудь серьезного давления со стороны оппозиции – да оппозиция по сути состояла из немногочисленных диссидентов, не пользовавшихся среди тайваньцев заметным влиянием,– без массовых митингов, без путчей, танков и баррикад в рекордно короткие сроки трансформировал себя в демократию.

В 1987-м, на последнем году жизни, второй президент Цзян Цзинго, сын Чан Кайши, отменил действовавшее в стране с 1949 года военное положение. Была отменена цензура, разрешены политические партии. На протяжении 90-х власти стали избираться населением. Первые прямые президентские выборы состоялись в 1996-м – тогда на них победил уже правивший в тот момент лидер Гоминьдана. А в 2000 году выборы выиграл представитель оппозиционной Гоминьдану Демократической прогрессивной партии (ДПП). Сейчас высшие государственные посты на Тайване занимают вчерашние диссиденты: президент Чэнь Шуйбянь в свое время несколько месяцев провел в тюрьме, вице-президент, знаменитая Аннет Люй, одна из первых тайваньских феминисток, была осуждена на 10 лет и вышла из тюрьмы досрочно лишь благодаря усилиям «Эмнисти Интернейшнл», нынешняя министр труда сидела чуть ли не десять лет – список можно продолжить. Но главное – за десять с небольшим лет состоялась не просто смена элит – произошло ненасильственное преобразование абсолютно недемократического режима в полноценную демократию американского типа. Сейчас в местном парламенте 4 основные фракции, представляющие крупнейшие партии: больше всех мест у ДПП, на втором месте Гоминьдан. Вместе с союзниками ни та, ни другая партии не имеют подавляющего большинства, так что все политические решения проходят трудно – нормальная демократическая жизнь.

Вместе и врозь

Сравнения с коммунистическим материковым Китаем присутствуют постоянно. Его судьба, его состояние – предмет постоянного интереса и элиты, и обычных граждан. Отношение к Китаю не укладывается в какую-либо простую формулу. С одной стороны, все время помнят про сотни ракет, нацеленных через пролив из материкового Китая прямо на Тайвань: Китай не оказался от принципа возможного применения силы для воссоединения Тайваня с Китаем, и тайваньцы живут с ощущением, что война в принципе не исключена в любой момент. С другой стороны, большую часть населения Тайваня (кроме крайне немногочисленных аборигенов) составляют бежавшие полвека назад с материка, а также их дети и внуки, многие при возможности с удовольствием навещают «историческую родину» – провинцию или деревню, из которой переселились их отцы и деды.

По данным социологических опросов, лишь очень немногие местные жители готовы определенно называть себя «китайцами» или «тайваньцами» (последних немножко больше). Подавляющее же большинство граждан отвечают, что они тайваньцы и китайцы одновременно.

Естественно, они идентифицируют себя со страной, в которой живут, – и столь же естественно для них осознавать себя этнически и культурно китайцами. К примеру, Конфуция они знают даже основательнее, чем в материковом Китае, – из тамошнего общества великого философа вытравляли маоистской кампанией «Критики Линь Бяо и Конфуция», а здесь из поколения в поколение Конфуция проходят в школе, это – отдельный предмет. До 1987 года контакты тайваньцев с материковым Китаем были официально запрещены. Снятие запрета почти совпало по времени с отменой военного положения – и прорвало плотину. За это время жители Тайваня совершили 17 млн поездок в материковый Китай. Огромные инвестиции – по некоторым оценкам, до ста млрд американских долларов вложено тайваньцами в материковый Китай. 500 тысяч тайваньцев проживают в Китае постоянно – это предприниматели и их семьи, заключено 100 тысяч китайско-тайваньских браков – словом, общение идет весьма интенсивное.

По вопросу о воссоединении с Китаем среди тайваньцев нет единодушия, но разногласия не таковы, чтобы всерьез расколоть общество. С 1949-го официальная доктрина партии Гоминьдан заключалась в том, что Китайская Республика включает в себя территорию и материка, и Тайваня, просто на материке временно захватили власть коммунистические мятежники. Считалось, что воссоединение Тайваня со всей остальной территорией вопрос времени: вот падет коммунистический режим...

Аналогичным образом коммунистический Китай не признает Тайвань отдельным государством и считает, что воссоединение – в его понимании присоединение к КНР – непременно состоится. Ныне правящая на Тайване Демократическая прогрессивная партия в бытность свою в оппозиции выступала за тайваньскую независимость и сумела благодаря этой идее привлечь немало сторонников. «Независимость» применительно к Тайваню означала бы его признание де-юре ведущими мировыми державами и, пожалуй, изменение названия. Но в КНР сама постановка вопроса о независимости вызывает не просто неприятие – тут же следует официальное заявление о немедленной готовности к силовым действиям. Во время первых всенародных президентских выборов на Тайване в 1996-м Китай устроил грандиозные маневры в Тайваньском проливе. Многие считают, что не в последнюю очередь под угрозой начала войны тайваньцы не решились проголосовать еще тогда за претендента от ДПП. Перед выборами 2000 года партия ДПП сильно смягчила свою позицию: обещала в ближайшие годы не объявлять о независимости, если не будет прямого нападения на Тайвань, не менять название страны, не проводить референдум о воссоединении. (КНР решительно намерена не допустить на Тайване референдума, поскольку по всем социологическим опросам лишь ничтожная часть тайваньцев готова немедленно присоединиться к Китаю. Впрочем, немногим больше – 3–4% согласны тотчас объявить и о независимости. Более 90% населения хотели бы сохранить статус-кво.) Сегодняшняя позиция правящей партии осторожна, и никаких официальных заявлений или демонстративных шагов в направлении независимости не делается. Но люди на улицах, рассуждая о политике, неизменно приписывают ДПП курс на независимость.

Да и президент Чэнь Шуйбянь время от времени произносит заявления, позволяющие трактовать их как долгосрочный курс на независимость: то заявит, что для Тайваня мог бы служить примером Сингапур, независимое государство с китайским населением, то выскажется в том духе, что у Китая и Тайваня разные жизненные пути.

Большинство же простых тайваньцев относятся к будущему своей страны на редкость спокойно. Большинство согласно в том, что «Сейчас нельзя ни провозгласить независимость – тогда Китай начнет войну, ни объединяться – ведь современный Китай недемократический, коммунистический. А когда-нибудь будет видно. Если Китай станет богатым и демократическим, можно и объединиться. А можно, наоборот, провозгласить независимость – ведь демократический Китай уже не будет против нас воевать». За пятьдесят лет тайваньцы и те, кто переселился с материка два века назад, и те, чьи отцы или матери еще называют себя «материковыми китайцами», успели привыкнуть жить в своей непризнанной стране с как бы неопределенным статусом. Они живут благополучно, ездят по всему миру, учатся на Западе и открыты всем культурным веяниям: японским, корейским, американским и европейским. Даже во имя великого Китая, культурной частью которого продолжают себя ощущать, не готовы менять свою жизнь на неизвестность.

Источник: "Еженедельный журнал", №32, 20 августа 2002,