Авторы
В наступившем веке редкий год обходится без угрозы катастрофической пандемии какой-нибудь вирусной инфекции. В роли гвоздя инфекционного сезона уже побывали атипичная пневмония, птичий грипп (неоднократно), энтеровирусные заболевания. В этом году очередная напасть пришла не из Восточной Азии, откуда ее уже привыкли ждать, а с другого берега Тихого океана – из Мексики.
Уже в конце марта внимание медицинских властей Мехико привлекли участившиеся случаи заболевания гриппом. Странными казались не только необычно поздние сроки вспышки (грипп – болезнь сезонная и обычно с наступлением весны заболеваемость им падает), но и некоторые другие особенности болезни.
Обычно для наиболее уязвимыми для гриппозных вирусов оказываются старики и дети – они легче заражаются, тяжелее болеют, чаще умирают от осложнений. Новый же грипп косил без разбора людей всех возрастов.
Вскоре стало известно, что болезнь свирепствует не только в столице, но и в других районах страны, а ее первоначальный очаг находится в штате Веракрус, на карибском побережье. В начале апреля тревогу забили уже центры контроля и предотвращения инфекций США: в граничащих с Мексикой штатах Калифорния и Техас были зарегистрированы несколько случаев «несезонного» гриппа, причем почти все больные только что вернулись из Мексики. Американцы, немедленно попытавшись определить особенности возбудителя, нашли в нем сходство со штаммами гриппозных вирусов, обычно поражающих свиней. Тогда-то и пошло гулять по миру словосочетание «свиной грипп».
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) и медицинские ведомства ведущих стран мира встретили эту новость со своеобразным мрачным удовлетворением – как давно предсказанную, долго ожидавшуюся и наконец-то нагрянувшую беду.
Число подтвержденных случаев заболевания «новым» гриппом в мире еще не перевалило за три сотни, когда ВОЗ присвоила ему пятый уровень пандемической опасности (из шести возможных) – что означает фактически неизбежную пандемию.
Чтобы понять, почему скромная по масштабам вспышка рутинного заболевания так перепугала мировую медицину, надо вспомнить, что такое вирус гриппа. Внешне он представляет собой маленький полый шарик из белковых молекул, внутри которого находятся несколько коротких одноцепочечных молекул РНК – гены вируса. Они кодируют всего семь специфических вирусных белков, из которых особо важны два: гемагглютинин (H) и нейраминидаза (N). Они образуют оболочку вируса, ими он цепляется к молекулам-рецепторам на поверхности клетки-мишени и по ним же его распознают иммунные клетки и антитела. Впрочем, это процесс вероятностный: даже незначительные изменения структуры любого из поверхностных белков заметно затрудняют опознание вируса (примерно как новая прическа или сбритая борода могут заставить нас не сразу узнать старого знакомого). Тем не менее иммунная система, сталкивавшаяся с прежней версией вируса, быстрее мобилизуется и дает отпор новой версии. Вирусы непрерывно изменяются (этот феномен называется «антигенным сдвигом»), каждый год в наши дыхательные пути вторгаются чуть-чуть измененные штаммы – и начинается игра в «угадай, кто пришел?». Игра, исход которой зависит и от полученной дозы возбудителя, и от активности и компетентности иммунной системы, и от общего состояния организма.
Проходящие ежегодно кампании прививок от гриппа основаны именно на том, что иммунитет к вирусам предыдущей версии отчасти эффективен и против «сдвинутых» – хотя и не дает стопроцентной защиты.
Но на фоне непрерывных антигенных сдвигов время от времени происходит антигенный переход: на свет появляется штамм вирусов, у которых по крайней мере один из поверхностных белков представляет собой не модификацию прошлогодней версии, а принципиально иную модель. Против такого штамма прошлогодний иммунитет совершенно бессилен. Создание же специфической вакцины против него – дело по крайней мере нескольких месяцев. Новый штамм беспрепятственно проходит планету насквозь, поражая сотни миллионов людей и унося миллионы жизней – это называется пандемией. С тех пор, как медицина научилась отличать грипп от других болезней, такие пандемии случались уже трижды – «испанка» 1918-19 годов, «азиатский грипп» 1957-го и «гонконг» 1968-го.
Откуда берутся новые белки? Дело в том, что вирусы человеческого гриппа – это лишь боковая ветвь обширного семейства птичьих вирусов, освоившая новых хозяев и новую локализацию в организме (у птиц грипп – кишечная инфекция, в то время как у человека – респираторная). За время своей эволюции вирусы птичьего гриппа накопили изрядное разнообразие поверхностных белков: на сегодня у них известно 15 типов гемагглютинина и 9 – нейраминидазы. Из этого богатства человеческие вирусы пока использовали лишь три типа первого белка и два – второго.
Считается, что новый тип белка попадает в арсенал человеческих вирусов, когда два разных штамма – птичий и человеческий – встречаются в одной клетке. Именно поэтому для специалистов указание на сходство возбудителя нынешней вспышки с вирусами гриппа свиней звучит довольно зловеще. Дело в том, что именно свиньи, легко заражающиеся любыми гриппозными вирусами, считаются идеальными кандидатами на роль «плавильного котла», в котором рано или поздно родится комбинированный вирус, способный вызвать пандемию. Не удивительно, что едва услышав про новый штамм – высокозаразный, с аномально большой долей смертельных исходов и генетически схожий с вирусами свиней, – вирусологи и эпидемиологи сочли его результатом рокового события.
Однако более детальные исследования белков нового штамма показали, что он не такой уж новый.
Он принадлежит к подтипу H1N1 – что означает, что каждый из его ключевых белков представлен той версией, которая дольше всего известна ученым. Именно такое сочетание антигенов отличало возбудителя «испанки» – самой смертоносной из пандемий гриппа, погубившей, по разным оценкам, от 20 до 100 млн человек. Конечно, родство мексиканского гриппа с «испанкой», мягко говоря, не обнадеживает, но уж лучше вирус с самым грозным прошлым, чем совершенно незнакомый штамм.
С другой стороны, самые детальные поиски не выявили никакой связи нынешней вспышки гриппа со свиньями. Прослеженные цепочки заражения первых жертв не упираются ни в работников свиноферм, ни в мясников или ветеринаров. От самих свиней не удалось выделить ни возбудителя вспышки, ни его возможного предшественника.
Где и каким путем возникла новая версия вируса, остается неизвестным, но называть его «свиным» нет вовсе никаких оснований.
Однако к тому времени, как все это выяснилось, словосочетание «свиной грипп» уже получило широкое распространение – а вместе с ним и неадекватное отношение к ни в чем не повинным животным. Ряд стран, включая Россию, запретили импорт свинины и продуктов ее переработки из Мексики, США и некоторых других стран (в том числе и еще не охваченных вспышкой гриппа). Дальше всех пошли власти Египта, решившие уничтожить все поголовье свиней в стране. Разумеется, за этими якобы санитарными мерами в каждом случае хорошо видны торгово-экономические или религиозно-политические цели, для реализации которых «свиной» грипп служит лишь предлогом. Однако и обычные граждане сегодня с подозрением смотрят на свинину и блюда из нее – мол, не опасно ли? Разъяснений медиков, что в мире не отмечено ни одного случая заражения гриппом через продукты питания, что вирус гриппа погибает уже при температуре 70 градусов (а есть сырую свинину рискованно по другим, куда более реальным причинам) и т. д., оказалось явно недостаточно.
Проблема «свинобоязни» в конце концов заставила ВОЗ официально отказаться от использования термина «свиной грипп». Теперь новую инфекцию предлагается именовать «грипп A(H1N1)» (А – это «большой» тип гриппозных вирусов, к которому принадлежат возбудители всех крупных эпидемий; именно поэтому указание на принадлежность вирусов к типу А обычно опускается). Это название, однако, тоже трудно признать удачным: штаммов, принадлежащих к типу А и подтипу H1N1, известно великое множество. Некоторые из них – «Новая Каледония», «Брисбейн» и другие – активно циркулируют в мире в последние годы, хотя и в ограниченных масштабах. Согласно принятым правилам, новый штамм нужно было бы назвать по месту, где он был впервые идентифицирован, – например, «Калифорния». Однако это имя (как и термин «мексиканский грипп», предложенный израильскими специалистами) было отвергнуто – вероятно, из опасений, что такие названия ухудшат репутацию соответствующих регионов, которым сейчас и так приходится нелегко.
Впрочем, выбор наиболее подходящего названия – не самая большая проблема, связанная с новым штаммом. Сегодня по-прежнему никто не знает, насколько эффективными (или неэффективными) окажутся имеющиеся средства противодействия ему. Правда, его принадлежность к уже известному подтипу дает основания надеяться, что он не будет вовсе неузнаваемым для иммунной системы. Более того – штаммы подтипа H1N1 регулярно включаются в современные противогриппозные вакцины (как дополнение к наиболее «популярному» в последние 40 лет H3N2). По идее, такие вакцины должны создавать некоторый (пусть не абсолютный) иммунный фон против нового штамма. Однако пока это остается сугубо теоретическим соображением:
узнать, действительно ли привитые люди имеют какие-то преимущества перед непривитыми, удастся, скорее всего, лишь в разгар пандемии. А то и после ее окончания.
В отсутствие вакцины основная нагрузка ложится на средства неспецифической профилактики и лечения – препараты интерферона (специального белка, препятствующего размножению вирусов в зараженной клетке), стимуляторы выработки собственного интерферона (например, амиксин), вещества, препятствующие проникновению вирусов через клеточную мембрану (ремантадин), и т. д. Но информация об их эффективности в отношении нового штамма довольно противоречива. Жители развитых стран возлагают свои надежды на ингибиторы вирусного белка нейраминидазы – осельтамивир (известный всем под торговым названием Tamiflu) и занамивир (спрей Relenza). Однако и их эффективность пока что подтверждена лишь лабораторными тестами – на основании которых американское Управление по продовольствию и лекарствам (FDA) в пожарном порядке одобрило применение обоих препаратов. Насколько эффективными они окажутся на практике, тоже удастся сказать лишь через много недель, а то и месяцев.
Впрочем, последние новости с гриппозного фронта звучат если не оптимистично, то по крайней мере уже не столь катастрофически.
По данным Министерства здравоохранения Мексики, вспышка уже миновала свой пик, и число вновь выявляемых случаев заболевания снижается. Снижается и доля тяжелых форм заболевания. Еще резче замедлился рост числа умерших – хотя и сегодня на тысячу с небольшим доказанных случаев заболевания «новым» гриппом приходится 25 летальных исходов, что для гриппа очень много. Еще выше этот показатель для Мексики – 24 умерших на примерно 600 заболевших. Зато за пределами родины нового штамма почти у всех заразившихся болезнь протекает не тяжелее обычного гриппа, а смертельный случай зарегистрирован только один. ВОЗ пока что не торопится снижать уровень пандемической опасности, но в тоне заявлений его ответственных лиц уже чувствуется спад напряжения: кажется, опять пронесло.
Тем временем общественное мнение (особенно в странах, не затронутых вспышкой) уже склоняется к версии, что вся шумиха, связанная с новым гриппом, – результат целенаправленной пиар-кампании фармацевтических корпораций, надеющихся таким образом сбыть излишки прошлогодних вакцин и средств профилактики. Конечно, с точки зрения специалистов эта версия выглядит комично: главная проблема «нового» гриппа в том и состоит, что никто сейчас не может сказать, окажутся ли какие бы то ни было существующие средства хоть сколько-нибудь эффективны против него.
Однако, как известно, идея, овладев массами, становится материальной силой – и к ложным идеям это относится в полной мере.
Когда пандемический штамм действительно появится (а в том, что это рано или поздно произойдет, у специалистов сомнений нет), ВОЗ и национальные противоэпидемические службы могут помимо своей воли оказаться в роли мальчика из притчи, кричавшего «Волки!».
----------------------------------
Все цифры даны по состоянию дел на 5 мая.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
