Авторы
Практически любое лекарство можно при желании превратить в яд. Все дело в дозировке и способе применения. Министр обороны Анатолий Сердюков недавно распорядился провести внеплановую аттестацию в Вооруженных силах. Как сообщил заместитель министра Николай Панков, через аттестационные комиссии уже прошли 85 процентов офицерского состава и 79 процентов прапорщиков. Известны результаты аттестации только по высшему командному составу. Из 250 генералов и полковников, занимающих генеральские должности, 50 человек признаны не соответствующими занимаемым должностям и будут представлены к увольнению из Вооруженных сил. Можно предположить, что из нижестоящих офицеров «несоответствующими» современным требованиям будет признано не меньше двадцати процентов.
Если так, то в оценке профпригодности офицерского корпуса России, на мой взгляд, высшее армейское начальство даже проявит некоторый либерализм. Совершенно очевидно, что значительная часть офицеров — прежде всего, в звании майор-полковник — никак не отвечает современным требованиям.
Из-за отсутствия финансовых средств в 90-е годы в российской армии была практически остановлена боевая подготовка (если не рассматривать в качестве таковой войну в Чечне). Корабли оставались на базах, налет в ВВС не превышал 20 часов в год (при советской норме в 160), маневры не проводились вовсе. Офицеры получали очередные звания и должности по выслуге лет, а не потому, что повысили свой уровень подготовки и боевой опыт. В результате, в последние несколько лет, когда денег на учения стало хватать, командиры, получившие звезды в 90-е, оказались не способны организовать боевую учебу. Только этим можно объяснить непрекращающуюся череду катастроф и аварий в ВВС и ВМФ.
Более того, эти командиры оказались неспособны воевать. Это не преувеличение. Именно так описывал ситуацию начальник Генштаба генерал Макаров в своем выступлении в Академии военных наук: «Летчики деградируют. В ходе конфликта с Грузией нам пришлось считать всех летчиков, которые могут выполнять боевые задачи в простых условиях, буквально по пальцам». Ситуация в сухопутных войсках еще хуже. «Нам приходилось штучно искать подполковников, полковников и генералов по всем Вооруженным силам, чтобы они участвовали в боевых действиях. Потому что штатные командиры «бумажных» дивизий и полков просто были не в состоянии решать боевые вопросы. Когда этим командирам дали людей, дали технику, они просто растерялись, а некоторые даже отказались выполнять приказания», — рассказывал Макаров.
Понятно, что лишь немногих полковников можно заставить изучать то, что должен знать капитан. Понятно, что затеянное министром обороны решительное сокращение количества офицеров — от 305 до 150 тысяч — имеет целью, кроме всего прочего, избавиться от не желающих учиться, от тех, кто развращен вынужденным бездельем. Судя по всему, именно такие цели ставит перед собой назначенная Сердюковым аттестация.
И все это выглядело бы честно, если бы не одно важное обстоятельство. Как только полгода назад министр объявил о грядущих сокращениях, высокопоставленные чиновники Минобороны стали заверять, что предстоящие увольнения будут происходить строго по закону.
При этом благоразумно умалчивалось то, какими именно законами будут при этом пользоваться. Ведь один пункт закона предполагает увольнение по так называемым «оргштатным мероприятиям», когда сокращение производится командованием из неких высших соображений. Главное, государство принимает на себя ответственность. В этом случае офицер, отслуживший 10 лет, должен получить бесплатную квартиру и единовременное пособие до 185 тысяч рублей. По идее, все 53 тысячи офицеров, которые к моменту увольнения не выслужат положенных 20 лет для получения пенсии, и должны покинуть службу с таким социальным пакетом.
Одна беда, такой пакет стоил бы государству довольно дорого. Еще когда руководство военного ведомства заявило о своих реформаторских замыслах, многих поразило то, что при этом утверждалось: все мероприятия будут проведены в рамках существующего бюджета, без дополнительных ассигнований. И лишь недавно советник министра обороны Елена Приезжева сообщила, что ведомственная целевая программа по реализации социальных гарантий военнослужащих, уволенных с военной службы, на 2009-2011 гг. оценивается в 113 миллиардов рублей. Это около десяти процентов того, что в нынешнем году расходуется на оборону.
Очевидно, что в условиях кризиса денег на это стало не хватать. И тогда началась аттестация. Ведь, как опасаются знающие люди, офицера, который не выдержал экзаменов, можно выгнать по другому пункту того же закона — за несоблюдение условий контракта. Без квартиры и без денежного пособия. Оказавшись под такой угрозой, офицер может согласиться, например, на то, чтобы уволиться из армии «добровольно» и, потеряв денежную компенсацию, остаться в списке очередников на получение жилья, сохранив надежду (довольно иллюзорную) дождаться квартиры.
Так или иначе, но в этом случае аттестация из законного средства, с помощью которого государство-работодатель выясняет способности своего работника, превращается в свою противоположность.
В хитрую увертку, с помощью которой работодатель пытается избавиться от работника, которому не хочется платить. Приблизительно так действуют ловкие хозяева подмосковных особняков — нанимают нелегальных иммигрантов на работу, а когда приходит время расплачиваться, звонят прикормленным чиновникам из миграционной службы. Приезжает милиция, забирает иммигрантов, платить никому не надо. Формально — все по закону. Фактически — гнусность.
Ведь, если все это так, то российское государство намерено в очередной раз нарушить контракт с офицерским корпусом. Разумеется, речь вовсе не о той бессмысленной бумажке, на основании которой сегодня собираются увольнять офицеров. Речь о реальном неписаном контракте между государством и теми, кто посвятил свою жизнь защите страны от внешних врагов. Офицер не только заранее соглашается на серьезные ограничения своих прав и свобод — за него решают, где ему жить и кем быть, он должен выполнить любой приказ командиров. И, главное, он должен быть готов убивать во имя Отечества и умереть за Отечество. Чтобы облегчить профессиональному солдату выполнение этих функций, в течение столетий вырабатывались специальные традиции и ритуалы — ордена, мундиры, хождение строем (когда-то один неглупый военный объяснял мне: строем ходят, потому что так сбежать труднее). А еще особый кодекс чести, особые нормы морали. И главное — государство обеспечивало особый почет и специальные материальные условия.
Следует признать, что концепция массовой мобилизационной армии фактически уничтожила этот контракт. Какой смысл устанавливать особые отношения с офицерством, если в случае войны все люди с высшим образованием автоматически надевают погоны и идут в бой. Советская, а затем российская власть делала с офицерами все, что хотела: отправляла в колхозы, выбрасывала в чистое поле, месяцами не платила жалования.
И это было частью принятой игры. Офицерский корпус отвечал Родине повальным пьянством и массовым пофигизмом.
И вот теперь вроде бы хотят создавать новую армию. И при этом, черт побери, используют примитивные советские трюки. Может быть, они и позволят решить какие-то сиюминутные проблемы. Но в итоге среди оставшихся офицеров будут процветать абсолютное недоверие к власти и полный цинизм. Любопытно, понимают ли это люди, взявшиеся реформировать Вооруженные силы?
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
