29.04.2009 | Театр

Впервые на «Маске»

Самарский спектакль на фестивале в Москве поддержали всем самарским землячеством

В рамках фестиваля "Золотая маска" в Москве показали спектакль из Самары "Полковник Птица". Этот показ сопровождался беспрецедентной поддержкой самарского землячества и специально приехавших, чтобы поддержать свой театр самарцев. Об этом рассказывает самарский корреспондент "Стенгазеты" Ксения Аитова

Последняя неделя «Золотой Маски» выдалась самой провинциальной. Показывали свои спектакли кукольники Кургана, Якутии и Хакассии. Всю неделю екатеринбуржцы играли оперетту «Екатерина Великая» в постановке Нины Чусовой. Вчера Пермь привезла оперу «Орфей». И главное – одну за другой показали все четыре региональные постановки, номинированные в драме на большой сцене. Среди них был и наш «Полковник Птица».

Почти в Самаре

Подхожу по Большой Никитской к Театру Маяковского, в котором играют наши. Зрители толпятся уже на углу, у кафе «Маяк». Заворачиваю – и, слегка ошалев, оказываюсь практически в Самаре. У входа - Вячеслав Гвоздков с детьми и друзьями, Александр Штанин со стопкой пригласительных, все администраторы Драмы, откуда-то – директор «СамАрта» Сергей Соколов, на противоположном тротуаре – художник Александр Орлов (номинированный, впрочем, не за «Полковника», а за два петербургских спектакля). Главреж театра Валерий Гришко с камерой фиксирует историческое событие.

В гардеробе видим депутата Владимира Мокрого. Пришли и бывшие самарские артисты – Юрий Муравицкий и Юрий Катаев (ныне режиссеры), Андрей Аверьянов (теперь актер «Современника»)… Из Болгарии приехал автор пьесы Христо Бойчев, в Москве он впервые за последние 20 лет. Пришел композитор Фаустас Латенас. Помимо жюри, смотрят спектакль критики – Роман Должанский, Марина Тимашева…

На лестнице настойчиво предлагают программку. Отговариваюсь тем, что знаю ее наизусть. И вдруг – впервые, а для меня это третья «Маска» - понимаю, что все программки на фестивале выдержаны в одном формате! Наша выглядит абсолютно так же, как дома: тоже силуэт центрального входа на белом фоне, только размеры другие - гораздо уже и длиннее (программки вкладывают в общую, с афишей «Маски» - по ней и формат).

Огромный зал «Маяковки» заполнен, хотя не под завязку. Оказывается, в Москве есть самарское землячество?! И оно чуть ли не в полном составе – в зале. И его вице-президент Валерий Курганов даже выходит после спектакля с поздравлениями, от себя и от областного правительства… Не помню на «Маске» подобного завершения спектаклей, на этой, во всяком случае.

Розы для Розы

Начинают играть с дрожью в голосе, но быстро оправляются. Где-то поменялись мизансцены – то ли от нового места, то ли я давно не видела спектакль. Не сразу понимаю, что не так с закадровым текстом доктора… Впрочем, ладно – он звучит всего пару раз… Уже после спектакля Гвоздков подскажет: текст читает теперь Олег Белов, а не сам худрук. Точно!

Зал очень отзывчивый. Реагируют в общем-то как самарцы – особенно бурно на выходки клептомана Киро (Виталий Жигалин), подхлопывают на преображение больных в солдат под армейский шлягер «Status Quo», взрываются хохотом на некоторые реплики. Очень  нравится немой Чаушеску (Юрий Машкин).

В первый раз смотрю спектакль сверху (сижу прямо напротив Владимира Борисова – он в первом акте, как известно, виден в окошке под колосниками). Сцена Маяковки с третьего яруса выглядит страшно обшарпанной. Увы, не играет на этих подмостках и одна из главных метафор самарского спектакля. Когда валится черная стена декорации, обнажая все до колосников, у нас становится видна даже надпись «выход» над кулисной дверью. И в очередной раз понимаешь, что – в конце концов – все спектакли ставятся о театре и его законах. Тоже немного сумасшедшие люди сочиняют на разных сценах свою игру, как герои болгарской пьесы выдумали себе поход в ООН… Но на московском показе обнажилась просто чернота.

В антракте видим в коридоре Анатолия Смелянского. Не спросить у известного театроведа про спектакль невозможно, но Анатолий Миронович (профессионал!) говорить что-то до конца действия отказывается (после налетим всей самарской журналистской толпой – комментарий г-на Смелянского читайте в конце статьи).

По окончании зал устраивает овации и встает – что на Маске тоже не каждый раз случается. Все букеты достаются Розе Хайруллиной. Не только как единственной женщине в спектакле, но и как знакомой Москве актрисе. Теперь еще более знакомой – недавно в «Табакерке» была премьера спектакля «Олеся» с участием самарской артистки.

Контекст

Напомню, что Самарский академический театр драмы попал в конкурс «Золотой Маски» впервые в истории фестиваля, и прошел по трем номинациям: «драма/ спектакль большой формы», «драма/работа режиссера» (Вячеслав Гвоздков) и «драма/женская роль» (Роза Хайруллина). В конкурсной программе дважды участвовал «СамАрт» и дважды увозил награды: в 1998 художник Юрий Хариков получил «Маску» за оформление «Бумбараша» Адольфа Шапиро, пять лет спустя он же – за спектакль «Мамаша Кураж». Кроме того, в 1998-м в номинации «За поддержку театрального искусства России» отметили губернатора Константина Титова, а в 1996-м «Маску» «За честь и достоинство» получила легендарная самарская актриса Вера Ершова.

Среди других провинциальных номинантов в большой форме наш спектакль выглядит едва ли не самым классическим. Оригинальную версию шекспировского «Макбета» («Максар. Степь в крови») показал Бурятский академический театр драмы. Переложение  классической трагедии на бурятский язык и реалии монгольской истории поставил Олег Юмов, выпускник Сергея Женовача. Красноярцы привезли «Чайку» Олега Рыбкина – перенесенную в антураж современной дачи чеховскую комедию. Барнаульцы сыграли «Войцека» - спектакль по мрачной пьесе Бюхнера, поставленный Владимиром Золотарем в стиле немецкого экспрессионизма.

Comment

Анатолий Смелянский, театровед, историк театра, ректор школы-студии МХТ, телеведущий:

- Я здесь как частное лицо – меня пригласил Вячеслав Гвоздков, его спектаклей я давно не видел.

История, которую сегодня показали – такая болгаро-русская версия фильма «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Довольно интересная, мне кажется, и дающая много возможностей. Какими-то режиссер воспользовался, какими-то – нет. Потому что выдержать эту тему сумасшедших на абсолютно чистом уровне очень трудно. Мне кажется, в самом материале есть опасность уйти в мораль, всё объяснить. А в общем-то не надо ничего объяснять залу, потому что мы и сами всё понимаем. И в этом смысле какая-то философская закрытость спектакля и внутренняя насыщенность была бы более полезной.

Но это я придираюсь. А в сущности: прекрасные характерные артисты, и многое очень сделано. О каждой актерской работе, конечно, нужно говорить отдельно – здесь достоинства часто бывают и проблемами конкретной роли. Когда герой награждается лейтмотивной деталью, ее нельзя пережимать. Если у него импотенция, то я не должен каждые три минуты видеть, как актер хватается за причинное место. Характерный артист берет несколько другими вещами, чем чисто повторами.

Я не знаю, какой будет результат, и это совершенно неважно. Я рад, что посмотрел спектакль Гвоздкова и понял, что происходит в Самаре, понял, что там устремлены к чему-то важному, понял, как трудно добиваться этого важного. И пожелал бы и актерам, и Гвоздкову идти по этому торному пути птиц и не замечать, дают награды или нет.

- Вы не видели когда-то ташкентский спектакль Гвоздкова «Полет над гнездом кукушки»?

- Нет, не видел. Мы когда-то во МХАТе, в 80-м году, ставили пьесу Йордана Радичкова «Попытка полета». Эта история уровнем ниже Радичкова, который «на чистом масле» всё сделал и, кстати, многое увидел «вперед». Но в общем характерная болгарская история: в ней психология маленькой страны, живущей в сумасшедшем мире. И нужно какой-то высокий строй души, чтобы вести ее абсолютно музыкально. Мне кажется, сбой произошел в конце первого акта, когда перешли на эстрадные песни и как-то зал стал хлопать… И я подумал, что, наверное, само бытование театра в конкретной среде иногда вынуждает идти на более простые решения… А в идеале материал предполагал бы более сложное решение. Но это мне сейчас легко говорить…

- Скажите, в МХТ могли бы взять эту пьесу?

- Могли бы, но, наверное, потребовалась бы работа. Ее надо «вытягивать», мне кажется, ее надо доводить хотя бы до уровня того же Радичкова. Вообще апелляция к рационально-советским вещам быстро действует. Интересно, что никто не захлопал, когда полковник сказал: «Мы сейчас к НАТО будем присоединяться».

Но повторяю, сама идея, само обращение к этой теме очень важно. Потому что, конечно, мы живем в сумасшедшем мире. Почитаешь с утра Интернет – и становишься после абсолютно человеком-птицей.

Христо Бойчев, драматург, автор пьесы «Полковник Птица»:

- Я видел много постановок пьесы во всем мире. Самарская версия нравится мне, потому что она поэтичная. Знаете, западный театр – не поэтичный, он конкретный. А я, когда писал пьесу, хотел написать поэтичное и философское произведение, а не сиюминутное.

Вячеслав Гвоздков, художественный руководитель Самарского академического театра драмы, режиссер спектакля:

- Как сыграли?

- Не знаю, у меня всегда есть претензии – где-то Роза перетянула в первой части… Но это мелочи.

- Спектакль ведь поменялся с премьеры?

- Да, мы уточнили линию доктора, линию Полковника… Работа идет все время.

- Здесь как монтировались, как приспосабливались к залу?

- Ужасно! Конечно, это не наша сцена, у нас все выходы глубинные, а здесь сбоку… Она гораздо меньше нашей, но мы были привязаны к ней, потому что здесь есть тельферы, которые могут поднимать нашу двухтонную декорацию. Сейчас для поездки в Болгарию и просто для гастролей делаем другой вариант декорации, облегченный, из алюминия, весом всего 600 килограмм. 

Источник: "Репортер" (Самара) №14, 17.04.2009,