20.04.2009 | Театр

Как это было

Итоги «Золотой маски»: заметки театрального критика с комментариями члена жюри

Каждый год, выходя с последнего заседания жюри, где подведены окончательные итоги «Золотой маски», члены жюри понимают: будут бить. Ну, если даже бить не станут, то уж обиженных точно окажется куда больше, чем довольных, и отношения со многими коллегами, участвовавшими в масочном марафоне или болевшими за кого-то, - будут испорчены. Сделать с этим ничего нельзя, каждый новый состав жюри наступает на те же грабли. Тут выход один: сделать так, чтобы хотя бы ты сам был уверен, что не покривил душой и мера компромисса, на которую пришлось пойти в диалогах с коллегами по жюри – не была чрезмерной. В этот раз, кажется, все получилось.

Я была в жюри конкурса драматического театра и театра кукол, и подтверждаю, что результат, который все услышали на торжественном вручении, был тем, на который мы все согласились, а значит, никто в последнюю минуту тайного голосования не передумал и не написал в свой бюллетень что-то непредсказуемое.

Теперь надо объяснить свой выбор. Начнем с того, что конкурсная программа в этом году выглядела довольно бледно. Это ритуальная заплачка, она повторяется из года в год, но на этот раз было и несколько отягчающих обстоятельств. Первое состояло в том, что к своему пятнадцатилетию «Маска» устроила беспрецедентно огромный фестиваль с демонстрацией множества хитов, начиная от трех гениальных балетов в проекте «Легендарные спектакли ХХ века» до отличных прибалтийских постановок из проекта «Маска плюс», и, конечно, сама конкурсная программа на этом фоне терялась. Второе – в том, что два заведомо важных участника конкурса – «Женитьба» и «Чайка» из Александринки, с триумфом показанные на прошлогодних гастролях, на этот раз не приехали (жюри ездило их смотреть в Питер), тем самым еще больше снижая общий интерес к масочному конкурсу. И додинские «Бесплодные усилия любви» тоже не были для москвичей новинкой. Ну а главное – в том, что, хотя в этом году в конкурсе были постановки лучших отечественных режиссеров, в которых многие из них представали в совсем новом качестве, - полной удачей ни для одного из них эти спектакли не стали. Ни «Бесприданница» Фоменко, ни «Бесплодные усилия любви» Додина, ни «Роберто Зукко» Гинкаса - не были теми постановками, за которые бы хотелось на заседаниях жюри грызть горло всем оппонентам и вопить: «если вы со мной не согласитесь, я выхожу из жюри!».

Один из важнейших зрительских опытов, которые мы получили на этой «Маске» заключался в том, что спектакли растут. Понятно, что ни для кого из профессионалов это не новость, но в конкурсе нынешнего года изменения, которые произошли со времени премьеры с некоторыми спектаклями были уж очень наглядными и сильно поменяли первоначальное представление жюри о лидерах.

Первый шок был связан со спектаклем «Чайка» Кристиана Люпы в Александринке.  Многие из членов жюри его видели раньше - на премьере или московских гастролях, - и тогда говорили о нем весьма холодно: да, любопытно, необычно, есть находки, но все же несколько схематично и скучновато. Съездив в Питер, восхищенные члены жюри несколько дней вообще не могли говорить ни о чем другом, обсуждая, как прекрасно играют актеры и как точно они встроились в непривычную им европейскую манеру режиссуры, возмущались: «как можно было не выдвинуть Люпу за сценографию: с пространством, которое он сочинил, рядом и поставить нечего!». Понятно, что после этого особенных споров о том, кому отдавать приз за лучший спектакль в большой форме, не было. Многие, правда, были под сильным впечатлением от похода на «Берег утопии» в РАМТ, восторженно говорили о том, как поразительно и современно там звучит текст о русской истории, как живо он откликается в молодых зрителях, и вообще какое удивительное зрелище представляет собой молодой, с горящими глазами, зал на спектакле РАМТа. Это явно стоило специального приза жюри.

Схожая история произошла и со спектаклями малой формы. Спектакль Студии театрального искусства «Битва жизни» многие видели на премьере и особых поклонников у него не было: говорили, что режиссерский ход, превращающий почти детективный диккенсовский сюжет в читку с текстами в руках, - слишком формален. Что, мол, конечно, ясно, что от такого елейного текста надо отстраниться, но зрелище  из двух действий в духе чтения у камина кажется однообразным и утомительным. В жюри были поклонники «Роберто Зукко» Камы Гинкаса, «Дамы с собачкой» Анатолия Праудина из Петербурга и молодого, веселого спектакля Театра Наций «Шведская спичка». Но после «Битвы жизни», которую увидели в конкурсе, спектакля, ставшего, несмотря на формальный ход таким пронзительно трогательным, что буквально пробивал зал до слез, - стало ясно, что за спектакль Женовача безусловное большинство.

В споре о режиссерах речь шла, конечно, прежде всего, о постановщиках спектаклей, с самого начала считавшихся лидерами: о Гинкасе, неожиданно начавшим работать с современной пьесой и пытающемся найти к ней иной подход, чем прежде к классике. И о Фокине, чья бодрая «Женитьба», события которой происходят на катке, выглядела неожиданно веселой и легкой для режиссера, всегда считавшегося рациональным и смурным. 

На фоне заклинаний «Люпе надо отдать все премии!», оказалось, что у Фокина, а также у его художника Александра Боровского, сочинившего круглый каток, все же защитников больше. Так главные призы ушли в Александринку, подтвердив прошлогодний спецприз «Золотой маски», который Фокин получил за подъем этого театра.

Куда больше споров, естественно, было по поводу актерских работ. Говорили и о как всегда чудесной крошечной роли сумасшедшей Пепы – Розы Хайруллиной в весьма сомнительном спектакле «Полковник-птица» из Самары, были поклонники у экстатической Натальи Макаровой из энергичного барнаульского «Войцека». Разумеется, обсуждали Алису Фрейндлих – Москалеву из «Дядюшкиного сна» БДТ и сокрушались, что великая актриса в этом несколько архаическом спектакле, который к тому же очень неудачно прошел на «Маске», была не так хороша, как надеялись. Главными претендентами на приз за женскую роль для жюри оставались Марина Игнатова – тонко, точно, иронично играющая Аркадину в «Чайке» Люпы, удивительная актриса, с каждым годом работающая на питерских сценах все интереснее и разнообразнее. Второй фавориткой жюри была Полина Агуреева – Лариса Огудалова из «Бесприданницы» Фоменко. В отличие от Игнатовой, мастерство которой всегда стабильно, Агуреева в традиции воспетого Белинским русского трагика Мочалова, играет то изумительно – сильно, ярко, со сложными обертонами, ввергая зал в тоску и в восторг, а то – вяло и бледно. Так вышло, что все члены жюри побывали на разных спектаклях, но все же тех, кто видел, как Агуреева вьет из публики веревки, оказалось больше, вот и получилось, что московская школа «нутра» опять победила питерскую.

В обсуждениях лучшей мужской роли расклад был схожим. Говорили об Александре Хрякове – весьма необычном, брутальном Войцеке (в результате дуэт Войцека и Марии – Хрякова и Макаровой – получил второй спецприз жюри). Об Илье Исаеве, девять часов подряд, не щадя себя и не теряя драйва, выходящем в роли Герцена в «Береге утопии». И о юном Евгении Ткачуке из «Шведской спички», которому дружно прочили большое будущее. Были немало поклонников и у Игоря Волкова – задумчивого Подколесина из фокинской «Женитьбы». А главными претендентами был Евгений Цыганов – Карандышев, неожиданно ставшем главным мужчиной в фоменковской «Бесприданнице». И Олег Басилашвили – Князь К из «Дядюшкиного сна» - похожий на раскрашенную куклу маразматик с уплывающим сознанием и водянистыми глазками, дураковатый манекен, чей разум при звуках Зининого романса ненадолго зажигается последним светом, а потом окончательно гаснет. И тут, хотя споров хватало и многие соглашались, что Басилашвили в этой роли несколько пережимает, почти по эстрадному изображая слабоумие, все же поклонников у него оказалось больше, чем у Цыганова, который играл парадоксально, современно, но так же, как и его партнерша, по-мочаловски неровно.

Ну и, наконец, про еще два премиальных раздела, который принято считать менее важными. В этом году они вызвали самые жаркие споры жюри и тут уж точно до тех пор, пока на церемонии не был оглашен результат, никто не знал, куда повернулось тайное голосование. 

Во-первых, речь идет о кукольном театре. Из шести выдвинутых на премию спектаклей всерьез жюри обсуждало только два: «Ленинградку» питерского театра-студии «Куб» и «Соседей» хакасского театра «Сказка», причем страстные поклонники «Ленинградки» требовали все возможные премии отдать ей и называли своих оппонентов ретроградами. Питерская постановка действительно была построена на очень интересном приеме: все, что в нем было связано с сегодняшним днем и рассказ военного времени о девочке-блокаднице, потерявшей родителей, шло на экране, как видео. А сказка о домовом, помогавшем умирающей девочке, была сделана как кукольный театр, но куклы, появлялись в луче света за экраном, просвечивая сквозь него,  и таким образом включались в кадр с игровой и документальной съемкой. Кроме того, в спектакле было несколько действительно очень эффектно (хоть и с явным влиянием Габриадзе) придуманных сцен. Все недостатки этой постановки были связаны с самим видео, которого было очень много (явно больше половины спектакля), а главное – оно было очень неудачное, с невнятной и непоследовательной драматургией, слабыми актерами и пошло-патетическими метафорами. Если бы не забавные куклы, к тому же хорошо озвученные питерскими артистами, смотреть такое кино было бы невозможно.

В отличие от «Ленинградки», хакасские «Соседи» были спектаклем очень традиционным, рассчитанным на малышей – классическая история про живущих рядом хитрую и вечно шкодничающую лису и добродушного медведя. Но поставлено это было с такой заводной энергией и блеском, с такими живыми деталями и остроумием, что взрослое жюри падало со скамеек от смеха и с восхищением отмечало лихие повороты характеров и тонкости актерской игры (отдельно поражала слаженность: тут каждую куклу вело несколько кукловодов, кто ноги, а кто голову). В результате все же призы достались обоим: за лучший спектакль – «Соседям», а за лучшую режиссуру (Алексей Шишов, Борис Константинов, Денис Шадрин) и лучшему художнику (Виктор Антонов) – «Ленинградке».

Ну, а с номинацией  «Эксперимент» ситуация была еще сложнее. В конкурсе было четыре спектакля, один из которых – «Милосердный богатырь» из якутского ТЮЗа - попал туда явно по недоразумению. Это была обычная сказка по якутскому эпосу «Олонхо», поставленная весьма наивно и отличающаяся от любого другого спектакля разве что тем, что его герои свой текст не говорили, а распевали, причем в традиционной манере горлового пения. Три прочие представления в этом списке были вполне на месте. Клоунский, со своим обаянием, но и явным налетом самодеятельности «Каприччио» из курганского кукольного театра «Гулливер».  «Путешествие квадратика» из московского Тотального театра Вячеслава Колейчука – несколько не связанных друг с другом сцен-перформансов, где живые танцоры включались в движения абстрактного видео и действовали в этом виртуальном пространстве, словно в движущейся, надувающейся и искривляющейся среде. И «LIQUIDАЦИЯ» - молодежное «гаражное» шоу с огнем и элементами цирка LIQUID театра. Все три спектакля, вероятно, имели основания попасть в «масочный» конкурс, но трудно было себе представить, что один из них станет лауреатом этой премии – конкурс «Новация» прошедших лет, где участвовали спектакли Могучего, Крымова, Адасинского, Гришковца, Вырыпаева, - показали такой уровень театра, хоть называй его экспериментальным, хоть нет, - что появление в этом ряду любого из трех нынешних номинантов выглядело бы грустно. Но отказаться дать премию было невозможно – за «Эксперимент» наряду с драматическим жюри голосует и музыкальное, а оно было готово сделать свой выбор. Так что наше жюри решило не выпендриваться, но и не спорить на этот счет: как выйдет, так и выйдет. Не буду скрывать: я голосовала за «Ликвидацию» - если не само представление, то хоть его драйв и какая-то веселая безбашенность стоит того, чтобы на нее обратили внимание. Будем надеяться, что-то по-настоящему сильное и экспериментальное они поставят потом.

Источник: "Время новостей", 20.04.2009 ,