Авторы
Спешите видеть невидимок! Таким восклицанием можно было бы зазвать на самое радикальное событие юбилейной культурной программы в честь Николая Васильевича Гоголя. Руководители трех московских театров, Илья Эпельбаум («Тень»), Алексей Малобродский («Школа драматического искусства»), Михаил Левитин («Эрмитаж») 1 апреля провели сеанс одновременной игры поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души». Действо это -- самое бюджетное за всю историю театрального дела.
Как говорит руководитель проекта Илья Эпельбаум, в новом сценическом действе не будет плохой игры актеров, невнятной режиссуры, аляповатой сценографии и безвкусной музыки.
Проект «Мертвые души» трехчастный. Первая часть --покупка билетов, цена которых назначается тремя театрами по собственному усмотрению (в театре «Тень» --1 рубль, в «Школе драматического искусства - 10...). Билеты резервируются на имя Павла Ивановича Чичикова и без пятнадцати семь выкупаются неизвестным лицом. Люди по студенческим квотам пускаются только на один из трех спектаклей -- в «Школу драматического искусства». Ровно в семь в трех театрах начинается спектакль. Поднимается занавес. Взорам реальной или воображаемой публики (в первую очередь Чичикову и его друзьям, надо думать) открывается стоящая на сцене установка по мотивам «Черного квадрата» Казимира Севериновича Малевича. На квадрате -- циферблат. Часы идут, отмеряя 11 раз играющуюся пьесу Джона Кейджа «4'33''» (в театре «Школа драматического искусства» пьесу исполнит Петр Айду). Спустя 55 минут и 5 секунд спектакль заканчивается.
Часть третья авторами действа комментируется так: «После спектакля на основании бухгалтерского отчета руководство театра делает запись в регистрационных книгах о проведенном спектакле и посетивших его зрителях. Записи о нужном количестве спектаклей со 100% посещением могут украсить любой годовой отчет».
Образ спектакля выстроен затейливо. Ведь подобно «Черному квадрату» Малевича созданная в 1952 году «4'33''» Кейджа -- архетип философического эпатажа в авангардной культуре. Трехчастная композиция великого экспериментатора, оппонента действующих в культуре привычных кодов и конвенций Кейджа это акустический образ абсолютного нуля (абсолютный ноль -- цифра 273 по Цельсию, столько же секунд длится знаменитая пьеса Кейджа). Пьеса, написанная для произвольного состава инструментов, требует от музыкантов на протяжении 4 мин. 33 сек. только три раза перевернуть нотные страницы. И молчать, не двигаться, не мельтешить. Подобно Малевичу Кейдж желал увидеть и услышать что-то в том, что банально обозначается понятием «ничто», а вдруг оказывается сущностным, но постоянно исчезающим из-под контроля логики Чем-то. Известно, что Кейдж увлекался дзен-буддизмом и христианским мистицизмом.
И удивительно, что эта неуловимость, выскальзывание из-под контроля разумной очевидности принципиальны в поэтике Николая Васильевича Гоголя, одного из самых «мерцающих» гениев русской словесности.
(Взять хотя бы незабвенного Павла Ивановича Чичикова, от его портрета в начальных строках поэмы до, скажем так, его фантасмагорических занятий). Так что придумано руководителем театра «Тень» Ильей Эпельбаумом все здорово. Тем более что эта театральная мистификация тонко резонирует в российской художественной среде, соотносится с практикой московского концептуализма. В частности, у знаменитой группы КД («Коллективные действия») 13 апреля 1985 года был перфоманс «Юпитер. 4.33». На протяжении четырех часов тридцати трех минут вдохновленные идеологом КД Андреем Монастырским художники импровизировали на минималистские темы с использованием реальных музыкальных инструментов и алеаторики -- случайных звуков телевизора, записей шума проезжающих поездов, катящейся металлической бочки и т.д. Случайной «неслучайностью» оказывается и то, что одновременно с трехчастным перфомансом «Мертвые души» в Рахманиновском зале Консерватории 1 апреля в цикле «Каталог стилей в ансамбле Марка Пекарского» сыграли концерт «Да-да стиль», в программе которого были сочинения Ивана Соколова и Джона Кейджа.
Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.
