30.01.2009 | Театр

В картонном городе

На сцене театра «Практика» сыграли пьесу «Парикмахерша»

Мне кажется, этот спектакль создан, чтобы быть хитом -- маленьким негромким хитом маленького театра. Ироническая современная сказка со счастливым концом -- это то, чего сегодня очень хочется зрителям. Конечно, на самом деле тут много лукавства: написанная ростовчанином Сергеем Медведевым история про мечтательную парикмахершу средних лет, влюбленную по переписке в некоего отбывающего срок убийцу Женьку, про то, как он, выйдя на свободу, приехал к подруге, уговорил продать квартиру, чтобы переехать в Москву, а потом и убил, вовсе не сказочная, а скорее из раздела криминальной хроники. И даже счастливый конец: как ее спас ухажер-пожарник и она вышла за него замуж, а рецидивиста посадили, тоже выглядит не слишком счастливо. Мужа Ирина не любит, ребенка родила от Женьки, который снова пишет ей с зоны жалостные письма, и т.п. Но вся эта история рассказана от лица парикмахерши с такой наивно-радостной детской интонацией, что душераздирающий мелодраматический сюжет невольно воспринимается легко и безболезненно, как в сказке с яркими картинками. И спектакль Руслана Маликова в театре «Практика» очень точно эту интонацию угадал и использовал.

Тон сразу задают остроумные картонные декорации Полины Бахтиной: каждая сцена открывается, словно страница в книжке-раскладушке. Как только поворачивается «первый лист» и зрители видят раздвигающуюся на глазах маленькую провинциальную парикмахерскую на два места, с узнаваемыми кактусами на покосившихся шкафах и креслами, обитыми дерматином, они взрываются хохотом и аплодисментами. В маленьких небогатых театрах такое бывает крайне редко.

Героиня «листает страницы»: вот ее кухня со стареньким холодильником, вот комната пожарного Виктора с обязательной гитарой на стене, вот дискотека с силуэтами танцующих. Все сделано с любовью к деталям, которые прежде всего и создают среду даже на трех квадратных метрах: цветочки на обоях, облупившаяся краска на дверной коробке, щелястые ящики в парикмахерских тумбах. Все плоское, как в таких книжках: гитара, лейка, телевизор с фотографией Меладзе, выдвигающиеся из спинок кресел головы клиентов, повернутая на зрителя, как у Петрова-Водкина, столешница с закусками. И сами герои в этой раскладушке тоже двумерные, как картонная бутафория: стоят только лицом к зрителю, расставив ручки, смешно ковыляют на прямых ногах вперед-назад и вправо-влево, не поворачиваясь. И даже садятся, только отстегнув откуда-то с ноги и подставив под зад палку с насестом вроде перевернутой швабры. Может и перебор, но все равно смешно.

Все такие типичные: пухленькая кудрявая подружка-парикмахерша (Анна Галинова), когда речь не о ней, так и стоит, замерев и повернув лицо к книжке, как древнеегипетская роспись. Туповатый пожарный, никогда не снимающий шлема (Дмитрий Мухамадеев), вечно приносит с работы слегка оплавленные сувениры, вроде медальона или даже телевизора. Корпулентный работник суда (Анатолий Хропов) носит костюм с галстуком и рассуждает, как парторг, а брутальный уголовник в кожаной косухе (Эдуард Флеров) ходит буквой Ф, зажав под мышкой мотоциклетный шлем. Один из героев так и вынесен плоской картонной фотографией, и реплики его раскиданы другим персонажам -- бывший муж Ирины, художник-алкоголик, мечтающий о шокирующем актуальном искусстве, стоит среди сцены с лучезарной улыбкой артиста Усова, как фигура президента, с которым предлагают сфотографироваться на Арбате.

Но главным образом интонацию спектаклю дает главная героиня -- ее играет Инга Оболдина, отложившая в сторону свой фирменный громогласный темперамент, который так выжимает из нее большинство режиссеров.

Оболдина очень спокойно, даже тихо играет женщину простодушную, ясную, доверчивую и открытую, как ребенок, но при этом твердо знающую, что она хочет. А хочет она сказочной любви и поэтому от всего, что кажется ей скучной «синицей в руках», вроде нелепого Виктора, приглашающего «посмотреть, как горит многоэтажный дом», легко отказывается. Конечно, театр тут почти кукольный, и все характеры, включая Ирину, очень условные, но попадание точное, отчего вся эта история, за спиной которой маячат феллиниевские «Ночи Кабирии», вызывает такую радость зрителей. Правда, послесловие про нового мужа и сына, которого она тоже назвала Женькой, всегда улыбчивая Ирина произносит потухшим, усталым голосом и опять идет к почтовому ящику ждать писем от своего принца из-за решетки, но это как-то пролетает мимо ушей. И зрители остаются с веселым ощущением, что, как бы паршиво ни складывалась судьба, ничего, в конце концов «все у нас получится». И живой артист Усов, сидевший в зрительном зале, раскланивается вместо своего картонного двойника.

Источник: "Время новостей" 29.01.2009 ,