21.10.2005 | Театр

Ноги звезды

Николай Цискаридзе сыграл роль великана в Лиликанском королевском театре

Десять лет назад Илья Эпельбаум и Майя Краснопольская (то есть театр «Тень» в полном составе) придумали крошечный лиликанский народец, который приехал в Москву с официальным визитом, лекциями, музейными выставками и, главное – гастролями Большого королевского театра, который вместе со своим бархатным многоярусным залом, тысячей зрителей и хрустальной люстрой помещался на столе. «Гастроли Лиликанского театра» были прелестным спектаклем и феерической остроумной мистификацией в одном флаконе, они получили «Золотую маску» - чего же еще?  Дальше выяснилось, что лиликанские возможности не исчерпаны: Илья с Майей придумали «Лиликанский музей театральных идей», и на сцене «Большого королевского» стали ставить спектакли знаменитые режиссеры из нашего, большого мира. Оказалось, что пятнадцати минут, отведенных на представление, совершенно достаточно и Анатолию Васильеву и Тонино Гуэрра, чтобы реализовать идею, невозможную в человеческом театре. Получившиеся спектакли были чудесны. «Но уж теперь-то, - говорили себе поклонники «Тени», -  возможности маленького театра определенно исчерпаны. Дальше будут только повторы». И тогда лиликане сделали новый неожиданный ход. Пригласили на свою сцену «большого» актера.

Итак, в лиликанском Большом театре оперы и балета, на сцену величиной с портфель, в трагическом двухчастном балете «Смерть Полифема» выходит звезда ГАБТ Николай Цискаридзе. Понятное дело, в роли великана Полифема.

Все как у «больших»: аплодисменты зала, увертюра, поднимается алый бархатный занавес, в полутьме качаются фанерные волны и на заднике восходит огромное светящееся солнце. Балетными цепочками по пятеро на сцену выбегают нимфы размером со спичку, весело кружатся и машут ножками. Посреди солистка – нимфа Галатея. Она всплескивает ручками и делает пируэты. Вот пролетела птица. Вышел огромный слон (он на колесах и видно, как сзади тележку толкают два микроскопических лиликанских монтировщика).

И тут откуда-то из-под колосников, буквально с неба, на сцену опускается босая стопа приглашенной звезды. Зал взрывается аплодисментами. Переждав их, Цискаридзе - Полифем является на сцену и второй своей ногой. Овации. Видно актера примерно до середины икры.

Мне никогда раньше не приходилось видеть балетные ноги таким крупным планом. А тут  – поверьте мне на слово – есть на что посмотреть. Ведь на лиликанской сцене гигантская человеческая стопа должна работать как целое тело и быть такой же выразительной. Цискаридзе то топочет, как грузный великан, вертясь вокруг своей оси, и стараясь не задавить свою любимую порхающую Галатею. То ощупывает ногой, словно рукой, неровности скал, окружающих сцену. Отгибая, пересчитывает (от стеснительности?) одной ногой, пальцы на другой. Кто из нас мог себе представить, что движение пальцев ног можно назвать словом «жест»? Оказывается, можно. Стоит увидеть, как раздраженно барабанит пальцами Полифем, увидев любовный дуэт Одиссея и Галатеи.

Сочиняя либретто, Илья и Майя соединили сразу три античных мифа – про Одиссея и циклопа, про любовь великана Полифема к нимфе Галатее, да еще историю про Троянского коня. И поставили настоящий «классический» балет, где есть не только воздушные нимфы, но и воины в античных костюмах, зажигающие в торжественном танце огромный костер (привет «Спартаку»).

Есть и соло, и вариации, и 32 фуэте, и все, что полагается иметь настоящему, «большому» балету. Как говорит Илья: «немного классики, как в «Жизели», немного Баланчина…».

Самое поразительное, что музыка в получасовой «Смерти Полифема», которая звучит, как «настоящая классика», написана специально для Лиликанского балета, причем совершенно особенным и весьма радикальным способом. Автором музыки значится ТПО «Композитор», но, безусловно, к этому коллективному автору следует добавить и Илью. Сочинение происходило так: Илья задавал пяти композиторам тему (к примеру: «малая печаль Полифема»), все авторы (их имена ему были неизвестны - они значились в компьютере под номерами) присылали режиссеру фортепьянные наброски. Он выбирал наиболее подходящий и отдавал его на разработку другому. Оркестровал третий. И так далее. «Постмодерацией и рерайтом», как важно написано в программке, занимался Петр Поспелов. В результате балет был исполнен и записан большим симфоническим оркестром, что не всегда могут себе позволить и крупноформатные театры.

Цискаридзе (он, кстати, тут работает и кукловодом – птичка летает под его управлением) значится в спектакле автором хореографических импровизаций. И импровизации зажатого со всех сторон танцора дорогого стоит. Причем, на потолке за ширмой, скрывающей актеров, невольно возникает второй, теневой балет: «скрещенья рук, скрещенья ног…».  А на сцене перед нами рассерженный Полифем грозит спущенными между ног кулаками уплывающим кораблям греков. И сворачивается в тугой клубок, чтобы посмотреть, что это за деревянный конь заржал в пещере. Вот тут мы единственный раз увидим, что ноги  действительно принадлежали Цискаридзе – он ухитряется уместиться на сцене весь (попробуйте-ка улечься в ящике для пива!), - со знакомой жгуче-черной шевелюрой, в золотой юбочке античного воина, взятой из костюмерной Большого, и в «одноглазой» повязке циклопа. В этот самый момент из коварного коня выдвинется копье и ударит бедному великану прямо в единственный глаз.

Кто разберет, где в этом спектакле пародия на классический балет со всеми его штампами и смешными канонами, а где - восторженное подражание ему. И когда в финале ослепший печальный Полифем, оставшийся без любимой Галатеи, пишет на «песке» имя любимой, а потом медленно-медленно уплывает вверх – это и правда грустно.

В эпилоге нам открывается уже балетный класс на Олимпе:  на голубом полу, разрисованном облачками, у станков стоят ангелочки в пачках. В глубине, у зеркальной стены, полифемовы ноги в белых балетных тапочках, тянут носок, и голос Цискаридзе откуда-то сверху с учительской интонацией повторяет: «мон анж, силь ву пле: ан, де, труа…». Овация. Когда лиликанские танцовщики выбегают на поклоны, ноги Полифема приседают в книксене.

«Все-таки очень не хватает цветов, - говорю я после окончания спектакля, - в  балете такого артиста не могут не засыпать цветами». «Да-да, - отвечает Илья, - я уже придумал. Вот отсюда (он показывает места в лиликанском партере) зрители будут катапультировать букеты».

Источник: "Время новостей", № 195, 20.10.2005,