26.11.2008 | Наука / Общество

Отцы и папы-2

Отец в традиционной семье – фигура важнейшая, без нее семья воспринимается обществом как социально ущербная

Продолжение. Начало здесь

Время патриархов

Все формы общественного устройства от древнейших времен до начала индустриальной революции современная наука объединяет под названием «традиционные общества». Таких обществ известно великое множество, они чрезвычайно разнообразны, обычаи многих из них выглядят с нашей точки зрения странными, невероятными и даже неприемлемыми. Но у всех у них есть некоторые общие черты, и одна из них состоит в том, что в них всегда абсолютно и безраздельно доминируют мужчины. Это проявляется не только в том, что мужчины принимают все решения, касающиеся общества в целом, но и во множестве иных черт. Например, все мужские занятия (а во всех подобных обществах занятия всегда жестко разделены на мужские и женские, хотя при этом одна и та же работа может считаться мужской в одном племени и женской – в другом) признаются куда более важными, серьезными и трудными, чем женские. А поскольку уход за детьми неизбежно ложится в первую очередь на женщин, это занятие автоматически признается «немужским», неподобающим для уважаемого члена общества.

При этом само наличие детей для мужчины традиционного общества очень важно как свидетельство его биологической и экономической состоятельности. У многих народов мужчина признавался «настоящим», полноправным членом общины лишь после рождения ребенка, а то и нескольких (у новогвинейского племени баруйя, например, – как минимум четверых) детей. И хотя традиционное общество слабо различает сексуальную активность и деторождение, признание и уважение мужчине обеспечивают именно дети.

Тот или иной местный Казанова может быть известен своими сексуальными похождениями на всю округу, но если у него почему-либо нет детей, он остается предметом насмешек и обидных слухов.

Дополнительную сложность этим отношениям придает еще одно обстоятельство: в отличие от женщины мужчина с доисторических времен и до самого последних десятилетий никогда не мог быть абсолютно уверен в том, что ребенок, которого он считает своим, зачат действительно от него. Даже поразительное внешнее сходство (часто, впрочем, становящееся заметным через много лет после рождения ребенка) или уникальная особенность (например, шестипалость) ничего не могут гарантировать в маленькой общине, где тайным соперником может оказаться близкий родственник. Принципиальная возможность достоверно и однозначно установить отцовство появилась лишь в последние два-три десятилетия, после разработки методов генетической экспертизы (см. подверстку). Между тем именно традиционное общество, в центре мировоззрения которого стоит не индивидуум, а род, придавало особое значение «крови», биологической связи между предками и потомками. Нарушение этой связи, узурпация (пусть и невольная) прав наследства «чужим» ребенком воспринималось как одно из самых страшных несчастий.

Поэтому в таких обществах возникло множество культурных механизмов, призванных гарантировать отцу его отцовство. Возможно, именно этим обусловлено требование безусловной добрачной девственности женщин, распространенное у многих народов, в том числе европейских. Характерно и разное отношение традиционного общества к мужскому и женскому адюльтеру: женщину всегда осуждали и наказывали намного строже. Даже в средневековой Европе, где христианство рассматривало любую супружескую неверность как осквернение таинства брака, короли и князья нередко открыто признавали своих внебрачных детей, приближали их ко двору и даже, случалось, делали наследниками (правда, обычно только при отсутствии законных сыновей). Уличеннную же в неверности супругу монарха в лучшем случае ждало заточение в монастыре. Такое неравноправие несправедливо, но понятно:

никакие измены мужа не навяжут женщине чужого ребенка, а вот мужчина все время опасается, что его имя, титул и все права достанутся неизвестно чьему отродью.

Поскольку никакие строгости и запреты не давали абсолютной гарантии, последнее слово часто оставлялось за самим отцом. В древнем Риме новорожденного клали на землю у ног главы семьи. Если он поднимал ребенка на руки, он тем самым признавал его своим, если нет – младенца могли сбросить с Тарпейской скалы. Обряд признания отцом сына известен и у многих других народов, в том числе и на Руси. Здесь он назывался «постриги» (поскольку в ходе этого обряда мальчика впервые стригли «взрослой» стрижкой) и проводился, когда малышу исполнялось три года. По свидетельству Владимира Даля, на Дону «постриги» сохранились по крайней мере до середины XIX века.

Разумеется, роль отца в традиционном обществе  не сводилась к признанию детей и гордости ими. Отец в традиционной семье – фигура важнейшая, без нее семья воспринимается обществом как социально ущербная, даже если она достаточно обеспечена материально. «Вдовий сын», растущий без отца – сирота, ему принято сочувствовать, и в то же время он как бы не совсем полноценный (даже если никто не сомневается в его происхождении).

Парадокс состоит в том, что большую часть своих воспитательских обязанностей мужчина традиционного общества выполняет... не делая ничего. По крайней мере – ничего, специально направленного на воспитание детей. До появления общеобразовательной школы вся культура общества (ценности, нормы поведения, трудовые и бытовые навыки, верования, обычаи, обряды, фольклор и т. д.) передавались от поколения к поколению только в семье. Причем значительная часть – невербальным путем, через прямое подражание детей взрослым. И поскольку все занятия и роли в таком обществе однозначно делились на мужские и женские, мальчики с раннего детства подражали именно отцу (впрочем, роль отца в воспитании дочерей не менее важна: его образ запечатлевался в качестве основы для образа будущего мужа). «Пострел», неотступно вьющийся возле главы семьи, занятого каким-то серьезным мужским делом (которым может быть и пахота, и рыбалка, и чтение священной книги, и азартная игра), – обычная и обязательная деталь традиционного общества.

По мере роста детей простое подражание отцу (не требующее от него никаких специальных усилий) все больше перерастает в целенаправленное обучение.

И русскому крестьянину, и австралийскому аборигену – охотнику и собирателю необходимо передать своим детям множество крупных и мелких умений, без владения которыми тот не сможет ни прокормиться (тем более – прокормить собственную семью), ни занять подобающее место в обществе.

Такое обучение с самого начала оказывается частью вполне серьезного труда: ребенку поручают сначала простейшие и вспомогательные операции (в каждом традиционном обществе есть даже набор работ, выполняемых только или преимущественно детьми), затем – более ответственные и т. д. В свете этого становится ясной, в чем состояла социальная ущербность «вдовьего сына»: он получал всю эту премудрость «заочно», со слов матери – либо случайно, эпизодически, у чужих людей.

Другая важнейшая воспитательная функция отца – власть. Как уже говорилось, все традиционные общества управляются мужчинами, и отец в семье – безусловный глава и непререкаемый авторитет. Исполнение этой роли обычно тоже не требует от него специальных усилий – даже его отстраненность от постоянного контакта с детьми «работает» на образ высшего судии. Пока все идет в пределах допустимого, он не вмешивается, предоставляя матери (и вообще женщинам) управляться с детьми. Но горе чаду, чьи шалости превысили меру родительского благодушия – прямое вмешательство отца в «воспитательный процесс» может быть только гневным и властным. «Вот отец-то узнает!» – обычная угроза матери или бабушки, теряющей контроль над непослушным чадом.

Шлепок или подзатыльник ребенок мог получить от любого из родителей, но настоящее, ритуализованное наказание (порка, стояние коленями на горохе и т. д.) было прерогативой отца.

Единство ролей отца и властителя настолько характерно для всех традиционных обществ, что их часто называют патриархальными, т . е. «управляемыми отцами». «В патриархальном обществе отцовство – своеобразная вертикаль власти, на вершине которой стоит Небесный Отец, а каждая вышестоящая власть выступает как символический отец нижестоящей, которую он порождает, содержит, контролирует, дисциплинирует и наставляет на путь истинный» – пишет известный российский социолог, сексолог и философ Игорь Кон. Можно сказать, что патриархальный отец выступает в роли абсолютного монарха, наделенного неограниченной властью над прочими домочадцами – хотя на самом деле это все монархи и монархии мира использовали образы «отца» и «детей». В патриархальном государстве (а институт государства возник и долгое время развивался именно на базе патриархального общества) правитель претендует быть неким сверх-отцом для своих подданных – грозным, справедливым, думающим за всех и ничем не ограниченным в своих решениях. На ту же модель опираются все авторитарные режимы Нового времени, да и в демократических обществах (особенно в «молодых» демократиях) найдется немало людей, воспринимающих власть именно так. И всерьез обижающихся на нее, если она явно не соответствует этому стереотипу.

Продолжение следует

Источник: «ГЕО» № 10, 2008 (под названием «Трудно быть папой»),