13.07.2005 | Книги

Пейзаж с руинами

Йен Пирс повествует о гибели цивилизаций

Сегодня, когда сложность внутреннего устройства и барочная вычурность исполнения считаются просто-таки обязательными свойствами интеллектуального романа, неуклонно растет спрос на книги, которые, обладая этими двумя качествами, содержали бы еще и некоторое подобие мысли. Литературная игра в бисер достигла той стадии, когда умение прошить текст аллюзиями, насытить его двойными и тройными смыслами, перекинуть ажурный мостик из прошлого в будущее, стало не более, чем входным билетом в клуб профессиональных сочинителей. Но вот способность подчинить эту громоздкую махину единой идее и, пользуясь переусложненным языком, высказать мысль внятную и новую — навык несравненно более редкий.

Англичанин Йен Пирс, оксфордский профессор-искусствовед и автор нашумевшего романа «Перст указующий» (опубликованного по-русски в прошлом году), овладел им вполне. Его новый (в самом деле новый — всего лишь двухлетней давности) роман «Сон Сципиона» представляет собой в высшей степени неоднородный конгломерат сюжетов, идей, исторических фактов, детективных коллизий и любовных драм, а также нескольких весьма удачных пейзажных зарисовок и двух мини-эссе (о смысле искусства и роли личности в истории). Однако вся эта конструкция — такая шаткая и непрочная, если судить по пересказу, в действительности поражает своей стройностью и гармоничностью, завораживая не только любителей заковыристых постмодернистских игрищ, но и ценителей «романов со смыслом».

Когда первый шок от постоянно меняющихся декораций и огромного числа персонажей проходит, становится понятно, что сюжетных линий в «Сне Сципиона» всего три, и все они тесно связаны между собой. В пятом веке от рождества Христова, во времена нашествия варваров и распада Римской империи галльский аристократ Манлий Гиппоман пишет философский трактат в духе идей неоплатонизма. А попутно, будучи убежденным язычником, принимает крещение и становится епископом родного города, заигрывает с варварами, предает друга, убивает приемного сына, провоцирует еврейские погромы и теряет любимую. И все это с единственной целью: уберечь от полного исчезновения драгоценные остатки рушащейся вокруг него великой цивилизации.

Тысячелетием позже, во время Авиньонского пленения пап и самой ужасной за всю историю человечества эпидемии Черной Смерти (по оценкам историков за четыре года сократившей население Европы более, чем на треть), молодой клирик и поэт Оливье де Нуайен читает и комментирует труд Манлия. А попутно безумно влюбляется, ради любви предает своего благодетеля и в конце концов гибнет ужасной смертью.

Еще шестьюстами годами позже ученый-классик Жюльен Барнев в вишистской Франции изучает наследие обоих своих предшественников. А попутно находит и навеки теряет свою единственную любовь, становится коллаборационистом, предает друзей, осознает ложность своих научных выводов и умирает, облив все в доме керосином и бросив зажженную спичку в гору черновиков недописанной статьи о Манлии и Оливье.

Вместо того, чтобы томить читателя ожиданием, легкими полунамеками подогревать его любопытство, хитростью и обманом вынуждая глотать страницу за страницей, Пирс уже в первой главе выдает развязки всех трех сюжетных линий. Однако не спешите поддаваться чувству разочарования: заранее объявленные развязки — фальшивка, придуманная специально для того, чтобы через четыреста пятьдесят страниц тем сильнее огорошить читателя и сразить его наповал полнейшей неожиданностью подлинной концовки. Формально нигде не вступая в противоречие с самим собой, незаметно смещая акценты и меняя знаки, неуловимым движением профессионального фокусника Пирс выворачивает первоначальную фабулу наизнанку. То, что поначалу кажется тремя отдельными сюжетами, искусственно сведенными под одной обложкой, а именно житием религиозного подвижника, по-средневековому схематичным любовным романом и рассказом о жизненном пути ученого книжного червя, на поверку оказывается единой историей, разделенной на три эпизода. И история эта не о конкретных людях, (или, вернее, не только о них), но о поведении человека как такового в ситуации краха вырастившей его цивилизации.

Рушится уютная и благоустроенная Римская Галлия — безопасная страна с хорошими дорогами, разумными правителями и трудолюбивыми пахарями. С приходом чумы погружается во мрак и безумие богатый, культурный и обжитой Авиньон. Рвутся связи и горят книги в поверженной Гитлером Франции. А посреди всего этого — люди, каждый на свой манер пытающиеся противостоять неудержимо нарастающей энтропии.

В этой связи ключевым оказывается вопрос, на который каждому из героев приходится ответить по-своему: насколько ценна цивилизация? Каких жертв она достойна? Что важнее — абстракция вроде нее или конкретная верность, конкретная дружба, конкретный домик в живописной долине? Правильно ли отречься от всего того, что дорого именно тебе, и отправиться спасать идею — смутную и предельно обобщенную? И вообще, что важнее — цивилизация в душе или ее внешние проявления в окружающем мире?..

Прямого ответа на этот вопрос Пирс не предлагает — в конце концов, неслучайно в основу своего романа он положил учение неоплатоников, фанатично доказывавших невозможность каких бы то ни было однозначных ответов и, подобно ранним отцам Церкви, учивших притчами. Манлий, Оливье и Жюльен выбирают три разных пути, и каждый из них терпит на своем пути собственное фиаско.

Однако несмотря на общий пессимистичный тон романа одно средство противостояния неудержимо надвигающемуся хаосу Пирс все же предлагает. И средство это — любовь. Слабая, беспомощная и неспособная защитить своего носителя от реальных последствий катастрофы, она, тем не менее, дарует любящему маленький внутренний рай, над которым не властны катаклизмы внешнего мира и в котором, по мнению автора, и заключено самое сердце цивилизации в высшем смысле этого слова. Частная, сугубо земная любовь становится, таким образом, высшей Любовью неоплатоников, и, следовательно, панацеей от всех земных ужасов — тем более действенной, что совершенно автономной от происходящего вовне.

Несмотря на мощный философский субстрат, «Сон Сципиона» — отнюдь не роман-трактат. Более того, даже если вы не относите себя к любителям «умного чтива», тем не менее, смело можете брать его с магазинной полки — отбросив философскую часть, вы получите великолепный исторический роман со сложным авантюрным сюжетом, не уступающий по качеству «Столпам Земли» Кена Фоллета.

Однако в первую очередь книга Пирса рассчитана не на эту категорию читателей. Если в юности вы зачитывались «Шпилем» Голдинга, год назад залпом, за одну ночь, проглотили «Баудолино» Умберто Эко, а в целом считаете «Имя Розы» главным романом минувшего века, то, поверьте, Йен Пирс вас не разочарует. Умный, странный и волнующе-достоверный (все исторические детали выписаны Пирсом с полным знанием дела), «Сон Сципиона» способен не только развлечь, но и многое добавить к вашему пониманию истории вообще и роли в ней отдельного человека в частности. Если, конечно, подобные материи не кажутся вам слишком сложными, отвлеченными и неактуальными.

Источник: "Новый очевидец", № 1, 16.08.2004,