14.10.2005 | Наука / Экономика

Корпорация борцов с корпорациями

Сегодня «Гринпис» – это 27 офисов, действующих в 36 государствах

Несколько лет назад на съемках программы «Глас народа», на которой речь должна была идти о ввозе в Россию отработанного ядерного топлива, автор этих строк стал свидетелем примечательной сцены. За несколько минут до эфира к ведущей программы в панике подбежала помощница: «Гринпис» до сих пор не пришел, что делать? Точно зная, что сотрудники московского офиса «Гринпис» находятся в студии, я указал их перепуганной девушке. Она долго смотрела на них в упор, не понимая, о ком я говорю. Она ожидала увидеть отвязных неформалов в экзотических белых балахонах, героев эксцентричных уличных шоу и схваток с ОМОНом. А перед ней стояли трое яппи в строгих офисных костюмах, шелестя извлеченными из кейса деловыми бумагами...

 

Затея трех квакеров

История организации, имя которой стало нарицательным для всего движения в защиту окружающей среды, началась осенью 1971 года, когда США готовились провести очередной испытательный ядерный взрыв на острове Амчитка. Это один из Алеутских островов, входящих в состав американского штата Аляска и соседствующих с западным побережьем Канады. Жители последней ранее уже протестовали против подобных взрывов, но их выступления мало интересовали американскую и мировую прессу. Зная об этом, три канадских экологических активиста – Джим Бойлен, Ирвинг Стоув и Пол Коут – решили организовать морской поход к месту испытаний.

У этой истории (ставшей в «Гринпис» священным преданием) есть своя предыстория. Все трое инициаторов плавания были квакерами. В этой конфессии издавна практиковалось свидетельствование – форма ненасильственного протеста, основанная на той мысли, что если какое-то злое дело невозможно предотвратить, то надо по крайней мере не дать ему свершиться втайне, без свидетелей. (В частности, в 1958 году американские квакеры пытались таким образом протестовать против испытания водородной бомбы на атолле Бикини в Тихом океане, но снаряженный ими корабль был арестован, и плавание не состоялось.) Так что инициатива канадских активистов опиралась на мощную и хорошо разработанную традицию.

Однако респектабельная (и до сих пор остающаяся самой авторитетной в Северной Америке) экологическая организация Sierra Club, членами которой были все трое, не решилась освятить своим именем эту рискованную затею. И тогда неугомонные квакеры, не сходя с места, учредили новую группу в составе самих себя. Будучи еще и активными пацифистами, они назвали ее Green Peace – «Зеленый мир» («мир» именно в смысле «не-войны»). А нынешнее написание этого названия – слитное и не подлежащее переводу – возникло, по легенде, в процессе нанесения его на борт арендованной для плавания шхуны «Филлис Кормак». Самодеятельные каллиграфы не рассчитали размера надписи, на середине работы обнаружили, что для одной буквы места не хватает, и решили пожертвовать пробелом.

Даже если это придумано – это хорошо придумано. В дальнейшем «Гринпису» в самом деле не раз случалось обращать свои неудачи и просчеты в плодотворнейшие пиаровские ходы. Именно так вышло и с самим плаванием на Амчитку, в которое в итоге отправилось целых 12 человек, причем Стоув остался на берегу. До полигона суденышко так и не доплыло. Побывав под арестом у американских пограничников, помыкавшись в неласковой по осени Северной Пацифике и не дождавшись отложенного на неопределенный срок взрыва, гринписовцы и сопровождавшие их журналисты в конце концов вернулись ни с чем. И только тогда узнали, что добились всех поставленных целей: волна публикаций об их походе прокатилась по всему миру (в том числе и по США), испытания были отложены именно из-за их присутствия.

Дождавшись отбытия настырных свидетелей, американцы все-таки взорвали бомбу, но это был последний взрыв на Амчитке – вызванный им шквал протестов сделал продолжение испытаний политически невозможным. А на счет «Гринпис» посыпались денежные пожертвования в количестве, удививших самих активистов.

Впрочем, и после этого финансовые возможности «Гринпис» оставались довольно скромными. И когда на следующий год организация затеяла поход к французскому ядерному полигону на атолле Муруроа (в ту пору Франция еще практиковала ядерные взрывы в атмосфере), Бен Меткалф – канадский журналист и пиарщик, участник плавания к Амчитке, ставший к этому времени распорядителем финансовых средств «Гринпис» – предпочел не арендовать судно, а бросить клич: дескать, не хочет ли кто взять на борт группу искателей неприятностей и поплыть с ними туда, откуда можно и не вернуться? Крутые нравы французских военных и преклонение французских политиков перед фетишем «независимой ядерной политики» были хорошо известны.

На призыв откликнулся тоже канадец – Дэвид Мактаггарт, владелец яхты «Вега», отставной бизнесмен, потерпевший неудачу в строительном секторе и удалившийся от дел в Новую Зеландию. Договариваясь с ним, Меткалф и представить себе не мог, что этот странный человек не только станет почти на два десятилетия лицом и мозгом «Гринпис», но и превратит эту маленькую компанию вольных энтузиастов в одну из самых известных и влиятельных международных организаций.

 

В роли апостола Павла

Биография Дэвида Мактаггарта выглядит как типичный житийный сюжет: человек, живший грешной и суетной жизнью, вдруг узрел свет – и, немедленно оставив все, что имел, посвятил всю дальнейшую жизнь великому делу спасения мира. С этим святочным рассказом соперничает в популярности противоположная версия: нахрапистый и не слишком щепетильный делец, запутавшись в своих махинациях, вдруг увидел способ делать деньги там, где до того это никому не приходило в голову. И, безжалостно выкинув из «Гринписа» его основателей, приватизировал созданную ими структуру, превратив ее со временем в мощный и эффективный бизнес.

Известная доля правды есть в обеих этих версиях.

Только очень предвзятый человек может поверить, что в те моменты, когда французский сторожевик таранил «Вегу» или когда французские матросы избивали Мактаггарта до потери сознания, последний думал о саморекламе и предвидел будущие финансовые возможности «Гринпис». Если же учесть, что к моменту встречи с Меткалфом Мактаггарт (с этим согласны все) уже бросил бизнес и, видимо, переживал психологический кризис, сомневаться в искренности его «обращения» не приходится.

Но правда и то, что случившаяся с экс-бизнесменом переоценка ценностей мало повлияла на его характер и стиль работы. На алтарь экологии Дэвид Мактаггарт принес все то, что помогало ему в предыдущей жизни: жесткую деловую хватку, завидную изворотливость, умение подчинять и распоряжаться, нацеленность на конкретный результат. Это не могло не привести к конфликтам с новыми единомышленниками – уже в ходе того самого плавания к Муруроа, которое и привело его в «Гринпис», Мактаггарт поссорился с Меткалфом и по праву владельца и капитана судна попросту высадил его в порту Раротонга. "Вега" (получившая имя «Гринпис III») дошла до Муруроа, основательно потрепала нервы французским военным, была протаранена, но на следующий год повторила поход – и все это уже под руководством Мактаггарта. Во второй раз ее взяли на абордаж, Мактаггарта и его спутника Найджела Инграма жестоко избили, но привезенные экипажем снимки и вообще вся эта история наделали в мире столько шуму, что на следующий год Франция официально отказалась от ядерных испытаний в атмосфере. Двойной ореол – мученика и победителя – сделал капитана «Веги» одним из самых авторитетных деятелей «Гринпис», отделения которого к тому времени действовали уже в целом ряде городов Европы и Америки. Словом «Гринпис» теперь называлась сеть этих отделений, автономно принимавших решения и распоряжавшихся финансами и объединенных между собой скорее информационными связями, чем обязательствами.

Такая структура традиционна для «зеленых» организаций, почти всегда в той или иной степени замешенных на левоанархистской идеологии, неприятии жестких организационных форм и писаного права.

Но в глазах Мактаггарта, пришедшего в экологизм не из «молодежной революции» конца 60-х, а из реального бизнеса, анархистские ценности вовсе не были священной коровой – экологический активист должен не самовыражаться, а добиваться конкретных результатов в деле защиты окружающей среды. А значит, и структура организации должна иметь целью наибольшую эффективность ее работы, а не максимум свободы для ее членов.

Во второй половине 70-х Мактаггарт вел упорную борьбу за изменение структуры «Гринпис», увенчавшуюся в 1979 году созданием и регистрацией международной организации «Совет Гринпис», иначе называемой «Гринпис Интернешнл». «Цель создания «Гринпис Интернешнл», – писал в ту пору Дэвид Мактаггарт, – заключалась в том, чтобы сделать организацию международной, избежав ловушки, в которую попали многие группы, пытавшиеся образовать «международные организации», не уделяя внимания централизованному принятию решений. Да, я знаю: мы не любим слова «централизованное принятие решений». Но мультинациональные корпорации и правительства, политику которых мы пытаемся изменить, боятся этих слов, когда речь идет о массовых движениях и оппозиции».

В частных разговорах он выражался еще определеннее: «Если мы должны сделать дело, нам плевать на все правила – в том числе и на наши собственные».

По сути дела неугомонный канадец предложил бить врага его же организационным оружием: новая структура (которую «Гринпис» с незначительными изменениями сохраняет и по сей день) превращала общественную организацию в настоящий транснациональный холдинг. Она состояла из головной структуры «Гринпис Интернешнл» и ряда отделений-офисов, каждый из которых юридически является национальной организацией и действует в соответствии с законодательством своей страны, но обладает исключительным правом представлять в ней «Гринпис». Определенная доля (около четверти) всех доходов каждого офиса направляется в централизованный фонд, из которого финансируется деятельность «Гринпис Интернешнл» и покрывается дефицит бюджета в тех офисах, которые не могут в своих странах собрать достаточно денег. И самое главное – решения руководящих органов «Гринпис Интернешнл» обязательны для национальных офисов.

Даже если бы все это не было сопряжено с явными личными амбициями Мактаггарта, неотвратимо выдвигавшегося на роль единоличного лидера «Гринпис», такая структура не могла не вызвать резкого протеста ортодоксальных экологистов, увидевших в ней измену идеалам «альтернативных общественных отношений». Дело не ограничивалось только теоретическими дискуссиями: оппоненты Мактаггарта внутри организации пытались в судебном порядке лишить его права использовать имя «Гринпис», а штаб-квартиру новоявленного холдинга пришлось перенести из Ванкувера в Амстердам. Но на стороне Мактаггарта был решающий аргумент – эффективность. В результате ныне имя «Гринпис» носит только созданная им структура, которую он и возглавлял до 1991 года.

 

Благотворительный концерн

Сегодня «Гринпис» – это 27 офисов, действующих в 36 государствах («епархия» скандинавского и восточноазиатского офисов охватывает по несколько стран). «Гринпис» порой проникает даже в самые закрытые страны. Так например, в социалистическом Китае «Гринпис» числился «абсолютно нежелательной организацией» (эту честь с ним разделяла только Amnisty International).

Но еще в начале 90-х Мактаггарт вопреки всем внутренним правилам организации единоличным решением зарегистрировал в Гонконге фирму с названием «Гринпис». Она фактически не занималась никакой работой, но после объединения Гонконга с Китаем стала основой китайского офиса «Гринпис»: по условиям объединения КНР в течение 50 лет не может ликвидировать ни одну организацию, зарегистрированную в Гонконге.

Собрание представителей всех офисов «Гринпис» выбирает правление «Гринпис Интернешнл», которое принимает ключевые решения – по бюджету (годовой и важнейшие текущие решения), по кандидатуре исполнительного директора, о создании или закрытии национальных офисов. (Кстати, создание нового офиса – крупное и ответственное решение, а случаев их закрытия известно только два: по соображениям финансовой оптимизации были закрыты офисы в Ирландии и на Украине.) Правление, заседающее 3 – 4 раза в год, состоит из 6 – 7 человек, его нынешний председатель – известная австралийская писательница Энн Саммерс. Никто из членов правления не является штатным сотрудником «Гринпис» и не получает никаких денег за исполнение своих обязанностей, кроме компенсации связанных с этим расходов (перелеты, гостиницы и т. д.) Очень авторитетным (хотя формально совещательным) органом является также собрание исполнительных директоров всех офисов. Повседневное оперативное руководство – прерогатива исполнительного директора.

У каждого национального офиса тоже есть исполнительный директор и правление, но принцип формирования последнего оставлен на ее усмотрение. В Голландии, например, правление само кооптирует в свой состав новых членов; в Германии его выбирают «голосующие члены» – своего рода коллегия выборщиков, формируемая по довольно сложной системе квот: от сторонников, от волонтеров, от штатных сотрудников и т. д.

Об этих категориях надо сказать особо.

В гринписовской терминологии «сторонник» (supporter) – это человек, помогающий организации деньгами. Возможно, он также подписывает разного рода обращения и т. д., но непосредственной работы не ведет. «Волонтер» – это человек, бесплатно выполняющий некую работу. Содержание ее может быть любым – от сбора мусора на определенной территории до съемок в рекламном клипе.

Первые акции «Гринпис» были сугубо волонтерскими, однако в эпоху Мактаггарта в организации стали появляться профессиональные сотрудники, для которых их деятельность в «Гринпис» была основной и оплачиваемой работой.  Сегодня во всей системе «Гринпис» штатно работает около 1700 человек, из них примерно 150 – в «Гринпис Интернешнл».

Обеспечивая высокую эффективность, подобная структура в то же время всегда склонна начать работать «на себя»: максимизировать доходы, наращивать штаты и т. д. Прекрасно сознавая это, «Гринпис» поставил себе ряд ограничений. Одно из них – принципиальный запрет на получение денег (в любой форме) от правительств, государственных структур и коммерческих компаний. Финансовым источником для него могут быть только пожертвования частных лиц (либо гранты благотворительных фондов, соблюдающих те же ограничения) и продажа товаров с символикой «Гринпис». Впрочем, последняя обеспечивает лишь немногим больше 1% доходов организации – примерно столько же, сколько приносит размещение средств «Гринпис» в банках. Таким образом не просто главный, но практически единственный источник денег для «Гринпис» – добровольные пожертвования сторонников. За подобную щепетильность «Гринпис» платит дорогую цену – в самом прямом смысле слова. Ежегодные доходы всего «холдинга» составляют около 160 млн евро, и более четверти из них организация расходует на переписку со сторонниками – рассылку благодарностей, информационных материалов, отчетов о своей деятельности и т.д.

Другой защитой от превращения в «паровоз для машиниста» служит институт правлений, отдающий право принятия принципиальных решений в руки людей, финансово не связанных с «Гринпис». Эффективность этой защиты прошла жесткую проверку в начале 90-х. В ту пору общее число сторонников «Гринпис» в мире составляло около 4,8 млн (сейчас их примерно 2,8 млн). Значительную часть их составляли граждане США, а американский офис был одним из самых крупных доноров всей системы. Но в 1990 году кувейтский кризис подтолкнул американское общественное мнение к поддержке военной операции против Ирака.

Правление американского офиса «Гринпис» прекрасно понимало, что жесткая антивоенная позиция будет означать резкое падение популярности организации в США – и сознательно пошло на это. Уже в следующем году общее число сторонников «Гринпис» упало на полмиллиона – в основном за счет американцев. Национальный офис вынужден был сворачивать программы, увольнять сотрудников, но позиция по отношению к войне осталась неизменной.

Нередко приходится слышать (а порой и читать в прессе) мнение о «Гринпис» как о машине «зеленого рэкета», при помощи своих акций вымогающей у корпораций деньги либо по заказу одних компаний дискредитирующей другие. Находятся даже «очевидцы», якобы лично присутствовавшие при подобных переговорах или передаче денег. Правда, повторить свои рассказы публично они, как правило, не решаются: тогда придется представлять доказательства, а их за все прошедшие десятилетия так и не нашлось. (Международная банда вымогателей, сделавшая своими жертвами сотни самых могущественных фирм в десятках стран и ни разу за треть века даже не попавшая под следствие – такое не снилось и сицилийской мафии!) Зато вполне открыта и доступна всем желающим информация о финансовой деятельности «Гринпис», удостоверенная солидными аудиторами (в частности, проверку «Гринпис Интернешнл» проводит фирма KPMG, в число клиентов которой входит также правительство Швейцарии). Их отчеты полностью подтверждают распространяемую «Гринпис» информацию о размере и источниках его финансов.

Впрочем, подобные слухи не удивительны: в любом обществе большинство людей недолюбливают возмутителей спокойствия и охотно верят версиям о корыстной подоплеке их деятельности. Но неизменно обращается к ним, когда соответствующие угрозы касаются их самих. В частности, человек, убежденно рассказывавший автору этих строк о заказных пикетах «Гринпис», через несколько недель попросил координаты этой организации – когда неподалеку от его дачи собрались строить пиролизный завод...

 

Респектабельный радикализм

Собственно, «Гринпис» и родился как ответ на невозможность для «человека с улицы» повлиять на беспокоящую его деятельность или проект через существующие социальные институты. Успехи молодой организации во многом были результатом того, что она нашла действенные методы для такой ситуации: свидетельствование, гражданское неповиновение и прямые действия. Если свидетельствование может и не противоречить никаким законам (скажем, пребывание судна в зоне поражения готовящегося ядерного взрыва, но в международных водах), то гражданское неповиновение – это действия, выходящие за рамки законных: проникновение или прорыв на режимный объект, блокирование техники, занятой в недопустимой с точки зрения «Гринпис» деятельности и т. д. Если акция не только демонстрирует отношение «Гринпис» к этой деятельности, но и прямо препятствует ей (например, преследование китобоев в море, реально мешающее им добывать китов), то это уже прямое действие.

С юридической точки зрения два последних метода представляют собой чистое беззаконие: никем не уполномоченные лица по собственному усмотрению решают, что можно делать другим людям, а чего нельзя. Отказавшись ориентироваться на черту закона, «Гринпис» должен был как-то сам обозначить границу, отделяющую подобную активность от обычного хулиганства. И соответствующие критерии были выработаны.

Первый и главный – принцип ненасилия: акции «Гринпис» не должны ставить под угрозу жизнь и здоровье людей, кроме самих участников акции. Принцип соблюдается буквально и безусловно: члены «Гринпис» предпочитают быть избитыми, но не отвечать ударом на удар, а сама организация не проводит совместных акций с теми группами, которые не соблюдают запрета на насилие.

Второй запрет – на присвоение, уничтожение или порчу чужого имущества. Он не столь абсолютен, как запрет на насилие: временный захват или блокирование чужой собственности широко практикуется «Гринпис». Не так уж редки и прямые нарушения этого принципа: гринписовцы разрезали дрифтерные сети, спасая попавших в них морских млекопитающих; заваривали наглухо нелегально выведенные в реку сточные трубы или соединяли их с водозабором предприятия, которому они принадлежали. В истории «Гринпис» известен случай уничтожения целого поля трансгенной кукурузы – она вот-вот должна была зацвести, и по мнению гринписовцев, у них не было другого способа предотвратить неконтролируемое распространение ее пыльцы. Характерная деталь: готовя этот налет, противоречащий не только закону, но и собственным принципам организации, его непосредственный исполнитель, глава «Гринпис» Великобритании лорд Питер Мелчетт заранее оформил себе права на управление трактором – иначе он совершил бы правонарушение, никак не связанное со смыслом акции.

Наконец, третья важная черта подобных акций: нарушая закон, «Гринпис» не пытается отрицать или затушевывать этот факт. Участники таких акций всегда готовы ответить за свои действия, а если их не задерживают на месте, они порой сами сдаются властям.

Впрочем, ведомства и компании, пострадавшие от гринписовского произвола, далеко не всегда обращаются в суд, даже если дело выглядит беспроигрышным: ведь разбирательство неизбежно будет гласным, и на нем могут всплыть подробности, обнародование которых может обойтись дороже причиненного ущерба. Избранная «Гринпис» тактика тем и хороша, что заставляет уже их оппонентов взывать к закону и искать управу на настырных экологистов – что автоматически означает публичное обсуждение ситуации.

Способов эффективного противодействия этой тактике ни государства, ни корпорации не нашли до сих пор. Показателем их растерянности может служить самая радикальная атака, предпринятая против «Гринпис» – взрыв гринписовского судна Rainbow Warrior («Воин радуги»), совершенный французскими подводниками-диверсантами 10 июля 1985 года в новозеландском порту Окленд. Министру обороны Франции это стоило кресла и карьеры, самой стране – нескольких десятков миллионов долларов, выплаченных Новой Зеландии, «Гринпис» и семье фотографа Фернандо Перейры, погибшего при взрыве. Еще более сокрушительным был ущерб политический: останься Rainbow Warrior цел и невредим, он никогда бы не смог нанести столь мощный удар французской ядерной программе. Сам же «Гринпис» от этого только выиграл, представ перед миром невинной жертвой вооруженного нападения – и одновременно силой, которой боятся крупнейшие державы.

«Гринпис» и сегодня старается представить себя прежде всего как организацию прямого действия. Однако то, что в 70-е было фирменным ноу-хау, сейчас стало общеизвестным. Тактику «прямого действия» практикует и развивает целый ряд радикальных экологических организаций в разных странах мира. При этом они не только не считают нужным соблюдать выдвинутые «Гринпис» ограничения, но и критикуют его за умеренность и соглашательство. «Мы больше всего похожи на ранний «Гринпис». Именно ранний, а не на нынешнюю централизованную бюрократическую организацию, которая уже прочно является частью Системы, плоть от плоти ее», – говорил несколько лет назад автору этих строк один из лидеров радикального движения «Хранители радуги».

Можно не соглашаться с такой оценкой эволюции «Гринпис», но нельзя не признать самого факта этой эволюции. Протестные акции и «прямые действия» все чаще дополняются исследовательской и даже проектной работой – в том числе по заказу государственных органов или в сотрудничестве с ними. Например, правительство Германии регулярно прибегает к рекомендациям Кристиана Буссау – члена «Гринпис» и одного из лучших в стране специалистов по природным катастрофам. Даже в России, где государство крайне нервно относится к общественной активности (особенно международной), есть примеры конструктивного взаимодействия «Гринпис» с федеральными структурами. Например, когда потребовалось разработать технические регламенты для лесохозяйственной деятельности, специалисты, способные сделать это, нашлись именно среди сотрудников лесной кампании «Гринпис России». А в последнее время всем известный руководитель Росприроднадзора Олег Митволь регулярно проводит совместные пресс-конференции с «Гринпис».

Да и идеологические установки «Гринпис» далеко не соответствуют взглядам мейнстрима «зеленого» движения – несмотря на то, что в глазах общества именно «Гринпис» представляет все это движение. «Мы не выступаем против развития технологии – мы боремся против вредных и опасных технологий, за замену их безвредными и безопасными. Мы не боремся против глобализации – мы боремся против ее несбалансированности, против порождаемых ею угроз, – говорит координатор кампаний «Гринпис России» Иван Блоков. – Это – позиция «Гринпис».

Источник: «Большой бизнес» № 10, 2005,