25.09.2008 | Просто так

Чур меня!

Три случая из жизни

Даже человек безразличный к оккультным чарам (чакрам, энергиям и прочему тибету) всегда насчитает три «случая из жизни», коим никакого разумного объяснения нет – равно как и безумного. Очевидно, не только Бог Троицу любит, но и оппонирующие Ему силы ее метят.

По крайней мере, ваш покорный слуга, почитающий себя твердолобым рационалистом, располагает тремя примерами из области чудес.

   Чудо первое. Это произошло лет шесть тому назад. Я был на службе. В перерыве ко мне подходит коллега. Он только что говорил по телефону со своим Медвежонком (такие нежности супружеские: называть друг дружку «Медвежонком»), и – «знаете, господин Гиршович, мой Медвежонок нашла в лесу ваш паспорт».

   Немецкие шуточки.

   -- Знаете, господин Вильд, это исключено. Мой паспорт срочно нуждался в продлении, я отослал его в посольство.

   -- Гм... – мол, позвольте ему в этом усомниться.

   Не позволю, господин шутник.

   -- И утром мне доставили его заказной почтой. Верно, то был мой однофамилец и тоже обладатель израильского паспорта. Потерял, гуляя в лесу, а ваша Катрин нашла... Шиллера читали, «Поликратов перстень»?

   Баллады Шиллера они проходят в девятом классе.

   -- Но Медвежонок говорит, что там ваша фотография. Вы на ней совсем молодой. И зовут вас почему-то Йозеф.

   Звоню домой:

   -- Иосиф, проверь, где твой паспорт?

   Паспорта нет.

   Накануне мой сын, тогда еще двадцатилетний студент, приехал домой на каникулы. Взял в Тюбингене напрокат машину и сдал ее в Ганновере. Надо сказать, в продолжение его такой вот шестичасовой автопробежки я живу по другим законам, нежели обычно. Но вот в два часа ночи в замке поворачивается ключ...

   -- Госпожа Вильд нашла твой паспорт в лесу.

   Он испытывает то же, что я, когда в два часа ночи в замке поворачивается ключ... Нет, он не представляет себе, как это могло произойти! Мимо того леса не проезжал, вообще нигде не задерживался. Разве что подхватил двоих: одного при выезде из Тюбингена, другого километров через двести, на бензоколонке: этот последний сидел на заднем сиденье. 

    Я потом долго распутывал эту историю. Никак. Выходило надуманно и глупо. Поэтому своих версий приводить не стану. Нет смысла предоставлять слово доктору Уотсону в отсутствие Шерлока Холмса.

***

   Другая загадка, раскрыть которую мне не по силам, – она как бы загадана не мне персонально, но каждому, способному ее обнаружить.

Между 1948 годом и серединой пятидесятых, вплоть до Двадцатого съезда партии, несколько десятков миллионов кинозрителей могли бы, подобно мне сегодня, чесать репу. Но время было голодное, во всем недород, очевидно, не было и репы. Во всяком случае, кроме меня, боюсь, никто из смотревших фильм Чиаурели «О падении Берлина» не обратил внимания на одну деталь. Скорее всего тем, кто в состоянии отличить «Свадебный марш» Мендельсона от «Полонеза» Огинского, это показалось несущественным (об остальных говорить не приходится). Мне довелось посмотреть этот фильм лишь недавно. Он шел по одному из русских каналов к 60-летию «Великой Победы» – рука сама проставляет здесь кавычки. В сцене бракосочетания Гитлера и Евы Браун звучит «Свадебный марш» Мендельсона. Спору нет, мелодия эта – клише для осмеяния мещанского брака, немецкого филистерства. Но она же клише и в том смысле, что при нацистах была под запретом. Почему, например, Шостакович не использовал «Свадебный марш» из «Лоэнгрина»? Я не допускаю мысли, что ему не по силам было справиться со стоявшей перед ним задачей без того, чтобы переступить через одно клише ради использования другого. И уж подавно не могу представить себе Шостаковича, позабывшего, кéм был Мендельсон – и чéм он был – в Третьем Рейхе.

   Если «Пушкин это наше все» по-русски, то «Шостакович это наше все» по-советски.

Так как же это понимать: еврей Мендельсон, держащий «златые венцы» над головами первых нацистских молодоженов? Что Дмитрий Дмитриевич незаметно скрестил средний и указательный пальцы – тайный знак недавней жертвы «космополитических» гонений: не верьте моему раскаянию? Или наоборот, композитор нашел оригинальный способ продемонстрировать мазохистскую преданность огревшей его плетке? Или, соединив свастику с магендавидом, ложно сигнализирует «кому следует»: дескать разоружился, учел, больше не буду, а сам пишет в стол вокальный цикл «Из еврейской народной поэзии»? Или здесь всего помаленьку, и тогда «Свадебный марш» Мендельсона на свадьбе Гитлера – это чистейшей воды орвелловская шизофрения?

   Не знаешь и никогда не узнаешь – как с найденным в лесу паспортом.

***

    Третий случай своей таинственностью пугает. Типа НЛО. Угроза, исходящая от неведомых сил. Машина, сконструированная человеком и способная на самостоятельные действия.

Или того пуще: власть над нею ты незримо делишь с кем-то еще.

   Излагаю по свежим следам. Я готовил к печати книгу. Текст, как водится, был пытан каленым редакторским железом, затем процежен через ситечко корректорского лупоглазия. Случайная шелуха и позорные ляпы скрупулезнейшим образом удалены и надежно захоронены – по примеру упырей, радиоактивных отходов и тому подобной нечисти. В могилу был вбит осиновый кол по всем правилам компьютерного искусства.

   Наконец открываю долгожданный сборник повестей под вычурным названием «Шаутбенахт» (поверьте, вычурно только на первый взгляд). И вижу: все огрехи на месте. Исправлений, внесенных рукой сурового, но справедливого  редактора, как ни бывало. «Опечутки», выведенные под всевидящим корректорским оком, копошатся снова. Та же судьба постигла и «последнюю волю автора» – последнюю авторскую правку. Компьютер только притворился, что принимает ее к сведению, а сам проигнорировал начисто.

   Взять такое предложение: «Знание самоуверенно, во всяком случае подле незнания, когда то нелюбознательно». Неспособный уразуметь своими электронными мозгами, «что хочет нам сказать автор», компьютер автоматически пишет «когда-то» – через дефис. Так ему привычней. Все равно же непонятно, так пусть уж никому не будет понятно. Известно, что этот автор пишет темно. То есть каждое слово знакомо, а смысл – тю-тю, «утюкает».

   По этой же причине «мандаринки раскидаев, под разноцветной фольгой скрывающие труху» превращаются в «мандаринки раскидав...». А вот (на странице двести двадцатой) вместо «голов» читаешь «голосов». Почему? Да очень просто. Снова сработал компьютерный здравый смысл: рядом слово «дуэт».

Ведь компьютер не понимает слов, он их нюхает. Несмотря на всю свою электронику, он дремучий и совершенно невежественный, вроде тех, кто говорит и пишет: «по приезду», «по приходу».

И долго еще летящее в колодец «у-у!» будет тебя преследовать ночами: стыд какой! Иди объясняй потом, что это не ты, это он предложный падеж исправил на дательный, а у тебя было написано: «И по своем переименовании...» (стр. 298). И т.д, и т.д., и т.д.

   С подобным явлением – бунтом машин – я столкиваюсь впервые. До сих пор считал это чем-то из области «фэнтези»: «Восстание роботов? Компьютеры, наделенные собственной волей, угрожающие человечеству гибелью? Ах, я вас умоляю».

   А что как такое возможно? Я же по малодушию принимаю «нежелаемое за недействительное»... Чур меня! Чур меня! Чур меня!