01.10.2005 | Кино

Шокотерапия

Долгожданный фильм Тима Бёртона – вновь с Джонни Деппом

Спустя месяц с небольшим к нам добрался третий из главных – на сей момент – суперхитов года: «Чарли и шоколадная фабрика» голливудского выдумщика Тима Бёртона с любимым им Джонни Деппом в главной роли. В отличие от двух первых суперхитов - «Звездных войн. Эпизода III» и «Войны миров» – это совсем уже сказка. О бедном, но честном мальчике и заслуженном им чуде. Впрочем, не то, чтобы правильная и тем более рождественская, несмотря на музыку. Причина: первоисточник – сказка абсурдиста Роалда Дала – едкая и каверзная. Бёртон Дала выпрямил. От его двойственностей ушел, многого поостерегся.

Сказка Дала «Чарли и шоколадная фабрика Вилли Вонки» написана еще в 1971-м, но, несмотря на популярность на Западе (кстати, и у нас, где ее переводили как минимум дважды, впервые – в начале 90-х), была прежде экранизирована лишь раз и давно. По понятной причине: перенести на экран напридуманное Далом казалось невозможным.

Соглашусь с американскими рецензентами: требовались мозги именно Тима Бёртона. Цитата (сам я безудержных похвал стараюсь избегать): «В своих лучших моментах фильм волшебный до такой степени, что можно заявить: другой режиссер не сделал бы ничего похожего».

Ударная фраза: 
Толстая мама жирного немецкого мальчика в разговоре с Вилли Вонкой после того, как мальчик, хлебая жидкий шоколад из шоколадной же реки, упал туда и попал в трубопроводы:
- Что с ним случится?
- Не знаю.
- Послушайте, это же мой сын!!!
- Этот трубопровод выдаст шоколад прямо на формы, а потом шоколад упакуют в плитки и обертки.
- О, ужас! Так это значит, что мой сын разлетится тысячами шоколадок по всему миру?
- Нет, это невозможно. Есть система отсева. Ведь иначе он испортит вкус нашего фирменного шоколада (перевод авторский, объединяющий литературный и киношный)

Не читавшим сказку объясним, что речь идет о кудеснике шоколада м-ре Вонке, который настолько обаял мир, что стал могуществен как Билл Гейтс помноженный на Джорджа Сороса. При этом Вонка, которого как раз и изображает Депп, и его фантастическая фабрика сверхзагадочны. Поэтому когда он объявляет, что в его шоколадках, заполонивших прилавки планеты, спрятаны пять золотых билетов, обладатели которых получат право посетить фабрику, причем он сам проведет экскурсию, начинается вселенский ажиотаж. Билеты достаются: мальчику-Обжоре, наглой девочке-Хочу, привыкшей получать от папы-богача все, что угодно, девочке-Амбиция, которая всегда всего добивается, мальчику-ТиВи, которого не оторвать от экрана (в фильме он превращен из фаната телевизора в безумца компьютерных стрелялок) и, наконец, хорошему, честному мальчику из бедной-пребедной семьи. Которого и зовут Чарли.

Но только наивные читатели могли воспринять сказку Дала как очередную сладкую историю о том, что Добро всегда побеждает Зло и берет верх над жадностью и кичливостью.

Что вообще на свете есть социальная справедливость. Что богачи готовы делиться с самыми достойными и морально устойчивыми из беднейших. Во-первых, во время экскурсии по фабрике, все (исключая хорошего мальчика и сопровождающего его древнего дедушку) постоянно и безудержно хамят. Супер, да? М-р Вонка – посетителям, посетители – Вонке. Во-вторых, фабрика Вонки напоминает сказки про коммунизм – мрачные пророчества про идеальный-дивный-чудный мир от Хаксли до Оруэлла. В-третьих, мечта о вдруг возникшем чудаке-миллиардере, который оценит именно твои таланты – одна из основополагающих (хотя и не столь разработанных) иллюзий современнного дурака, вдохновляющая сильнее, нежели совсем уже пустомелевская Волшебная Палочка. При этом в-четвертых, сам Вонка – явный черт. И не то, чтобы из табакерки. Если кто читал ставшие у нас модными в конце 90-х черно-юморные новеллы Дала, знает, что у него, как у Стивена Кинга, не случается хороших финалов и все то неприятное, что может случиться, непременно случается. В любом случае, м-р Дал написал мизантропическое сочинение.

Тим Бёртон, в свой черед, сделал из «Чарли и шоколадной фабрики» самый черный из семейных фильмов. Достаточно одной зловещей сцены с куклами при входе обладателей счастливых билетов на фабрику и появлении м-ра Вонки с тростью. Пусть и не мефистофелевско-воландовской, но похожей.

В этот момент думаешь, что Бёртон верен себе. Что если сказка Дала отдавала чертовщинкой, то фильм будет отдавать дьявольщинкой. Но ход оказывается обманным.

Бёртон отнюдь не демонизирует героя Деппа. Напротив, он показывает его человеком (пусть и умным, любителем того, что называется «стебалово», способным срежиссировать сложное действо, заранее предугадав поведение его участников – Депп глазами дает знать зрителю, что его герой всякий раз заранее предвидел, кто и какое коленце сейчас выкинет). С чего вдруг Вонка человек? Да с того уже, что в фильме есть его – отсутствующая в сказке Дала – жизненная история. Оказывается – тут я разглашаю некоторые детали – отец Вилли Вонки с детства не любил шоколад и герой стал его кудесником отчасти в знак протеста против папы – фанатичного дантиста, который запрещал все, что вредно для зубов.

Тут первый смешной прокол фильма, словно бы проплаченный предоставившей Бёртону для съемок тонны жидкого шоколада и шоколадных плиток компанией «Нестле». Если верить фильму, дантисты не должны запрещать шоколад. Хороший шоколад действует на зубы прямо как рекламный «Колгейт»: от него зубы становятся крепче. Надо полагать, и яйца тоже.

Второй прокол: вольная или невольная антинеметчина. Дедушка, с которым Чарли приходит на экскурсию к м-ру Вонке, похож на постаревшего Вуди Аллена (хотя другой дедушка и обе бабушки совсем иных типов). Это как раз хорошая придумка: выигрышный билет, случайно доставшийся бедному мальчику, начинает восприниматься как «еврейское счастье» - со всеми сложными вытекающими из контекста фразы. Но самый омерзительный персонаж фильма – мальчик-Обжора – явно немец. О чем говорят и стиль домов на его родине, и профессия его жиромясокомбината-папаши – делатель колбас и сосисок. Вкупе с еврейским дедушкой хорошего мальчика это выглядит неполиткорректно. Я вообще-то всегда за неполиткорректность. Но тема «вот вам еще раз за Холокост» в контексте этого фильма странна.

Третий минипрокол: фильм получается моралистичным донельзя – в отличие от сказки Дала, где все двойственно, а любое событие наводит на противоречивые трактовки. В конечном счете, опять соглашусь с американской критикой, это фильм во славу семейных отношений. Мысль, конечно, полезная, но и кроме Бёртона ее есть кому утверждать.

Ну да, тут еще и косвенный протест против богатых и стандартов современного рекламного бизнеса: жвачки, стремления быть непременно первым и пр. Но этого мало. Я люблю безумцев (правда, в творчестве – не в жизни).Но в данном случае готов с печалью признать, что в своей основе фильм пустоват. Бёртон то ли выдыхается, то ли не может преодолеть кризис. Я хорошо отнесся даже к его – раздолбанной повсеместно – версии «Планеты обезьян». И все же, согласитесь: есть Бёртон до «Планеты», автор «Жучиного сока», «Бэтмена- 1 и 2», «Эдварда руки-ножницы», «Эда Вуда», «Марс атакует!» и особенно любимой мной «Сонной лощины». И есть Бёртон «Крупной рыбы», которая тоже равно гениальна и провальна и по форме, и по мысли.

Есть только миг между прошлым и будущим ... Ломка, они же метаморфозы Джонни Деппа

Главной ценностью «Чарли и шоколадной фабрики» остается Джонни Депп. Он не просто хорош в своей роли – он подтвердил славу, возможно, лучшего характерного актера современности. (Если вы не знаете, то «герой» и «характерный», с ударением на второе «а», по театральной терминологии, есть два главных актерских типа).

Депп, сотворив мистера Вонку, продолжил ряд персонажей, начатый им в «Пиратах Карибского моря» и «Однажды в Мексике»: в Вонке соединяются эксцентрика, стеб, чертовщинка и декаданс.

Создавая Капитана Воробья из «Пиратов Карибского моря», Депп вдохновлялся Кейтом Ричардом из «Роллинг стоунз». Теперь Депп хотел добиться, чтобы Вонка одновременно напоминал малахольного миллиардера Ховарда Хьюза, обобщенную звезду глэм-рока 70-х, а также Мэрилина Мэнсона, который (что забавно) тоже мечтал сыграть Вонку. Мне показалось, что в Вонке есть и черты наркотически одаренного персонажа Деппа из «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» по культовому Хантеру С. Томпсону (слизывание останков насекомого в Лупландии в поисках новых вкусов для шоколадок).

А на сайте CNN написали, что он в фильме вылитый Майкл Джексон.

Джону Кристоферу Деппу, нынешнему Джонни, родившемуся в застойном городке Оуэнсборо провинциального штата Кентукки, 9 июня исполнилось 42. Хотя он по-прежнему выглядит на 25, грядущий возрастной перелом, судя по всему, стал мучить его задолго и сильно. И напугал тем, что расстроит и его самого, и почитателей.

Актерская судьба Деппа ассоцииируется в российском сознании с судьбой Олега Табакова. Тоже вечно юный и вечно талантливый, автор множества образов, вошедших в историю кино, вдруг осознал, что юным вечно оставаться-таки нельзя. У Табакова переход был (не знаю, насколько болезненным), но естественным. Он однажды понял и принял для себя, что должен играть людей средних лет – и скакнул от юного к зрелому через роли Шелленберга, в «Полетах во сне и наяву», «Нескольких днях из жизни Обломова», «Неоконченной пьесе для механического пианино».

У Деппа, пытавшегося снять ту же проблему, был более опасный период. Стараясь сохранить имидж молодого героя, который важен для молодых зрителей (которым по киностатистике на двадцать лет меньше, чем ему сейчас), образ персонажа рокового, из фильма в фильм его персонаж глядел в гамлетовскую бездну – даже если того не заслуживал.

«Пираты Карибского моря», «Однажды в Мексике», а теперь и «Чарли и шоколадная фабрика» показали, что Депп справился с возрастным комплексом и стал выбирать роли сверхарактерные. Вневозрастные. Требующие истинно актерского хулиганства. Может, он и спасется – Голливуд в этом случае, благодаря его непохожести, спасется вместе с ним.

Источник: Русский Newsweek, 22 - 28 августа 2005 № 31 (61),