Авторы
Телевидение, как известно, самый эффективный на сегодняшний день пиар-инструмент, поэтому неудивительно, что Русская православная церковь начала борьбу за него, едва придя в себя после разорительного натиска богоборческого советского режима.
Канализация проповеди
Одной из первых, в 1994 году, в эфире появилась программа «Слово пастыря», которую вел (и ведет до сих пор) митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, беседуя с телезрителями о самых разных проблемах церковной жизни. Митрополит на экране — поначалу уже одно это казалось чудом.
Постепенно, однако, позиции церкви укреплялись, дружба ее с властью росла, росли и аппетиты, и в 2003 году разговор зашел уже о православном телевидении.
С идеей создать федеральный православный телеканал на XI Международных Рождественских образовательных чтениях выступил создатель и тогдашний ведущий телепрограммы «Русский дом» Александр Крутов. Спортивный канал есть, сказал он, а почему православного нет, когда современное телевидение занимается в основном тем, что формирует у граждан «спрос на безнравственность»?
В Московской патриархии, естественно, не замедлили откликнуться, тем более что критиковать нынешнее телевидение — задача приятная и несложная, изощренные аргументы тут не требуются, к тому же у церковных лидеров всегда есть в запасе один, на их взгляд, неопровержимый довод: православных в стране 60-70-80 и более процентов (корректность подсчетов не обсуждается), почему их интересы не учитываются?
Года два идею активно муссировали на всех сколько-нибудь значительных церковных форумах, министр культуры Александр Соколов обнадеживал, что проект рассматривается на правительственном уровне — это был пик тяги Кремля к «традиционным ценностям», но в результате тема, в отличие от споров о возможности преподавания ОПК в школах, постепенно сошла на нет.
Немаловажную роль здесь, видимо, сыграла высокая затратность проекта. Официально отмалчивавшаяся власть (свои благие надежды министр Соколов высказал где-то в Рязани), судя по всему, не горела желанием субсидировать столь дорогое начинание. Ведь у других конфессий мог возникнуть резонный вопрос (да, собственно, и возник): а почему только православное телевидение? Сама же патриархия еще могла бы выложить миллион долларов за лицензию на вещание, но уже тратить ежегодно примерно 100 млн долларов на поддержание деятельности канала ей вряд ли по силам.
Впрочем, дело не только в деньгах. Уровень религиозной культуры в нашей стране пока чрезвычайно низок. И хотя тому есть вполне понятные исторические причины, понимание этого никак не поможет при необходимости собрать, к примеру, профессиональную команду, способную работать с религиозной тематикой.
Однако и этим соображением чиновная элита, думается, руководствовалась не в первую очередь.
Как показали события последних лет, в Кремле совершенно не намерены делиться властью с кем бы то ни было, а федеральный православный телеканал — мощное средство продвижения религиозного мировоззрения.
Одним лишь агрессивным православно-патриотическим агитпропом в исполнении Александра Крутова или Ивана Демидова («Русский взгляд») телеэфир не заполнить. Стоит ли давать такие козыри РПЦ? Куда надежнее выделить для православных передач время на государственных каналах — очень ограниченное время: 15 минут на уже упомянутое «Слово пастыря» (Первый канал), да еще ранним утром, 30 минут на передачу «Библейский сюжет» на канале «Культура». (Крутову и Демидову московские каналы «отпускали» побольше, а «Православная энциклопедия» на ТВЦ вообще жирует — целый час пятнадцать минут.) Мусульманам, впрочем, и того не досталось: 10 минут по пятницам на канале «Россия» — и точка. О прочих исповеданиях ни гу-гу.
Первый пошел
Зато
государственное телевидение само активно включилось в православную пропаганду и агитацию.
Даром что ли Эрнст с Добродеевым вошли в Комиссию по вопросам религиозных объединений при кабинете министров? Да еще как включилось. Трансляция службы на Пасху и Рождество — это еще куда ни шло: все-таки большие народные праздники, да и эфир ночной. А вот фильмы, всячески подчеркивающие единство церкви и власти — о том, как в очередной раз «пересеклись пути князей Церкви и владык земных» («Сталин и Третий Рим», канал «Россия»); новостные сюжеты, показывающие, что теперь ни гаишники, ни пожарники без батюшки буквально ни ногой (молебен перед дежурством, икона в кабинете начальника); рассказы о бесконечных освящениях всего и вся вплоть до боеголовок; набирающая обороты «антисектантская» кампания, когда множатся якобы документальные ленты, походя «разоблачающие» и баптистов, и пятидесятников, и кришнаитов, — все это говорит о том, что
телевидение (исключение составляет лишь канал «Культура») по большей части преподносит зрителю искаженную традицию, смотрит на современную церковную жизнь и религиозные проблемы глазами человека не укорененного в вере, а закосневшего в предрассудках и суевериях.
На мой взгляд, это результат целого комплекса причин. Во-первых, как уже говорилось, низкой религиозной культуры. Во-вторых, такой подход вполне вписывается в общую концепцию телевещания, которая, похоже, первейшей своей задачей ставит тотальное оглупление аудитории. Ну и третье, самое главное: в выборе церковных тем, как и во всем остальном, государственные телеканалы не совсем свободны. А кураторы из Администрации президента, явно оставившие мысль сделать из православия национальную идею или хотя бы государственную идеологию (года два назад эта мысль вовсю обкатывалась), все же стремятся по возможности получить от церковной темы какой-никакой профит для власти.
Никогда, например, не вредно подчеркнуть, что на правителях почиет благодать Божия, — пусть они у нас пока и сменяются, но как знать.
Наша дружба с Западом несколько пошатнулась? Значит, потопчем немного иностранных миссионеров, опять же и церкви приятно — конкуренты как-никак, с которыми она и сама не церемонится. Вот и в День народного единства, он же празднование Казанской иконы Божией Матери, в телевизоре не раз вспомнили коварных поляков, от которых и пошла на Руси вся смута. И побольше бытового, народного православия — мощей, молебнов, каждений, — нечего лезть в дебри, искать каких-то смыслов, неизвестно еще, куда это заведет.
Московскую патриархию такая политика вполне устраивает. Искать смыслы и там стремятся немногие, зато превыше всего ценят хорошие отношения с властью.
С национальной идеей не вышло — ничего, будем работать там, куда пошлют. Теперь Московский патриархат трудолюбиво разрабатывает ниву международных отношений. Заседает в комиссиях Совета Европы, налаживает связи с католиками (ну что поделаешь, если власть втемяшила себе в голову встречу патриарха c папой Римским, да и самой церкви такой могущественный союзник не помешает), собирает русских за рубежом — все ради пользы и процветания Отечества. Ну чем не Ведомство православного исповедания, тяжким бременем висевшее на Церкви весь синодальный период?
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
