17.10.2007 | Ворчалки о языке
Простота revisitedО лирических отступлениях
Ну вот так всегда. Не успела я опубликовать свои наблюдения про простоту, копившиеся несколько лет, как немедленно, прямо в тот же день, возник новый сюжет на эту тему. И куда его теперь? Ну да ладно, где наша не пропадала: придумаем для него другой контекст. Забудем пока о простоте, и начнем с другой стороны.
Один мой коллега говаривал, что когда человек цитирует с ошибками, это даже хорошо, интеллигентно: сразу видно, что по памяти.
По-моему, это хорошо и еще в одном отношении. Ошибаясь в цитате, человек часто невольно редактирует цитируемого автора в соответствии со своими представлениями о разумном и прекрасном и тем выдает себя с головой. Вот, к примеру, знаменитые строки Есенина из стихотворения «Мы теперь уходим понемногу…»:
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве,
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Как раз мой вышенеуказанный коллега по какому-то поводу процитировал эти строки в таком виде:
Счастлив тем, что целовал я женщин ,
Пил вино, катался по траве…
Нетрудно заметить, что здесь мы имеем дело не просто с заменой запамятанного слова на аналогичное. У Есенина шла речь и тихой радости и умилении, а в цитате получились буйство и разгул.
Это я все вот к чему.
На прошлой неделе в подмосковной резиденции главы российского государства в Ново-Огареве состоялась первая встреча президентов России и Франции в рамках визита Николя Саркози в Москву. В ходе встречи произошел примечательный диалог. Французский президент сказал, что хотел бы понять Россию.
"У нас есть очень известное стихотворение на этот счет", - ответил Путин. "Не знаю, как переводчик переведет, но на-русском оно весьма убедительно: "Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить. У ней особенная стать. В Россию нужно просто верить". С большим чувством, надо сказать, продекламировал. И в глаза посмотрел со значением. Конечно, убедительно – в особенности в новой редакции. Тютчев-то мямлил: в Россию можно только верить.
Казалось бы, разница небольшая: можно только или нужно просто. Ан нет, разница существенная.
Ну насчет можно или нужно – так у Путина давно не различаются эти две модальности. Многие помнят, как в 2004 году, представляя Касьянова, он сказал: "В моем положении действующего президента и одновременно кандидата в президенты России, я могу, а значит, считаю, обязан, познакомить общественность России с человеком, которого буду предлагать в качестве председателя правительства".
Не знаю, как там перевел переводчик, не слышно было, но в Интернете нашлось несколько вариантов перевода тютчевского текста. Вот один из них:
On ne peut pas comprendre la Russie par la voie de la raison,
On ne peut pas la mesurer,
Elle a un caractere particulier,
On ne peut que croire en elle!
Здесь интересно, что по-французски модальность возможности (а не долженствования) видна еще более ясно, ведь русские инфинитивные конструкции не понять, не измерить тоже переведены конструкцией с глаголом pouvoir – мочь. Так что получается: невозможно понять, невозможно измерить, возможно только верить.
А замена только на просто еще более замечательна. Только – частица, которая в традиционных грамматиках называется ограничительной, она указывает на единственность данного варианта. Имеется в виду, что Россия не может быть понята рационально и единственный путь – это вера.
А частица просто выражает идею некоторой редукции, отсечения того, что не является необходимым (Ехать не обязательно, просто позвони; Не стирала, а просто почистила щеткой).
Таким образом, вместо идеи непостижимости России (со всеми вытекающими: загадочная русская душа, третий путь, далее везде) возникает отказ объясняться.
Да ты чё, брателло, не парься - просто поверь, отвечаю. В общем, как говорится, «Just say yes».
Мы больше не тратим месяцы и годы на выписывание примеров из текстов и сортировку пыльных карточек. С появлением электронных корпусов и всяческих средств текстового поиска эта черновая часть работы делается за несколько секунд и гораздо лучше. Но само волшебство нашей работы — подумать о слове и понять, что оно значит, — этого никто за нас не сделает и никто у нас не отнимет.
Ха-ха-ха, мокроступы! Какая потеха! Кто мог даже предположить такую глупость, что такое дурацкое слово приживется? А интересно, почему глупость-то? Самокат и паровоз прижились — и ничего. Мокроступы совершенно в том же духе. Повезло бы больше — и никто бы не смеялся...