Спускаюсь по лестнице с мощным боевым псом. На нем черный кожанный намордник. Понятно – страшный зверь. Он поминутно оборачивается и, сильно натягивая поводок. Опасно влечет вниз – можно и сковырнуться.
Вспоминаю, что у соседей по площадке был точно такой же пес. Также припоминаю, как его удерживали на коротком поводке. Он вел себя на удивление послушно. Я проделываю тот же маневр. И, действительно, пес вдруг смиряется. То есть, даже чуть приподнимается на задних лапах, но удерживать его на удивление легко.
Он оглядывается на меня, угадав, что я понял способ управления им. Легко улыбается. Полностью выпрямляется на задних лапах, оказываясь немалого роста, прямо лицо в лицо с мной. У него удивительно большие и бархатистые глаза. Он взглядывает на меня даже с некой глубокой упрятанной печалью.
Неожиданно сворачиваем в открытую дверь квартиры на втором этаже. Проходим в дальнее немалое помещение, где за длинным струганным столом на таких же струганных скамьях сидят сосредоточенные люди. На стене перед ними большое электронное табло, по которому в несколько рядов бегут разноцветные сигналы. Понимаю – мягкое рейтинговое голосование. Люди молча и стремительно что-то заносят в маленькие блокнотики маленькими же отточенным карандашиками. И тишина. Ни единого звука за все время моего присутствия. В стороне замечаю мешки с упрятанными в них телами. Ясно – это не прошедшие голосование. По ботинкам угадываю своего соседа, у которого и была помянутая собака. Рядом угадываю его жену.
Медленно, стараясь быть незамеченным, встаю и прохожу в соседнюю комнату, где на гигантской кровати расположилось достаточное количество отдыхающих людей. Они чуть раздвигаются, освобождая мне место. Все передают другу другу большой целофановый пайкет с семечками. Отсыпаю себе горсть и согласно со всем начинаю лузгать, сплевывая шелуху прямо рядом с собой. Через двух человек от себя замечаю некоего страшного огромного лысого типа с глубоко запрятанными глазами. Страшно и взглянуть в его сторону. Но что-то тянет, и я постоянно поворачиваю к нему голову. В это же самое время он тоже взглядывает на меня.
Убийца, уголовник – ужасаюсь я. И как только портье пропустил его в нашу гостинницу? Потом понимаю, что он и есть тот, кто приводит в исполнение результат рейтингового голосования. Ему протягивают кулек. Он отсыпает себе в ладонь добрую половину семечек.
Поднимаюсь и почти на цыпочках выхожу в соседнее помещение. Там находится солидная кампания мещан, обряженных по моде середины 19 века. Мужчины в длинных сюртуках и с густыми бородами, женщины в длинных пышных юбках. Среди них замечаю свою мать и сестру. Они хлопочут около стола, заваленного неимоверным количеством каких-то баранок и сушек, заставленного многочисленными разноцветными вазочками с разообразными вареньями.
- Сейчас будет чай с пирожными, - уговаривают меня.
Но я ухожу.
