Авторы
Когда поздно вечером по московскому времени стали известны триумфаторы Каннов-2007, российскую прессу, а особенно российские телеканалы, больше волновал в эти дни фильм “Бунт. Дело Литвиненко”.
“Бунт”, сделанный документалистом Андреем Некрасовым и продюсером Ольгой Конской, внезапно возник в каннской программе — 2007, буквально в минувшую среду.
Придерживали ли фильм в ожидании, пока британская прокуратура предъявит обвинения Луговому, судить невозможно. По версии представителей фестиваля и самих режиссеров, фильм просто не был готов технически. Картина была показана в субботу три раза — дважды утром для прессы и поздно вечером — для приглашенных. На показы приехали вдова Александра Литвиненко, Марина, которая говорит в фильме и участвовала в каннской пресс-конференции, а также жена Бориса Березовского, Елена.
“Бунт”, во многом построенный на записях давних интервью Некрасова с Литвиненко, посвящен тому, каким удивительным человеком был главный герой. Тому, как он, будучи эфэсбэшником сверхэлитного подразделения, где все, как Джеймс Бонд, имеют лицензию на убийство, стал участником восстания внутри ФСБ. В конце 1990-х Литвиненко устроил пресс-конференцию, показанную по ОРТ, в ходе которой он единственный не спрятал лица под маской. Тогда Литвиненко со товарищи обвинил ФСБ в корыстности и грязных заказах — в частности, сообщил, что ему приказали устранить Березовского. Потом Литвиненко условно осудили. Потом он, уже уехав на Запад, пришел к мнению, что взрывы домов в Москве и России, ставшие одним из поводов к второй чеченской войне и заставившие народ проголосовать за Путина, были организованы ФСБ. И т. д.
В фильме много такого, что известно и понятно без Некрасова: что офицеры во время новой кавказской войны продавали чеченцам как оружие, так и солдат — в рабство. Или что власть не должна была разгонять “Марши несогласных”. Чем дальше, тем больше в фильме правят эмоции, он становится все более идеологическим. Окончательные выводы жестки по отношению к российским властям: коррумпированность, гостерроризм (в чеченских войнах обвинены только российские правители), уничтожение свободы слова, поддержка национализма, устранение инакомыслящих.
В любом фильме автор этих строк пытается найти сухой остаток. Все, что мы сказали выше, общие места и предмет дискуссий. Чеченская война — вообще отдельный случай. Почитайте, например, роман “Земля войны” Юлии Латыниной. Там много чего ужасающего раскрыто: при чтении искренне поражаешься. В фильме Некрасова и сотой доли того нет. Некрасов думает так, другие думают иначе. В сухом остатке, однако, вот что. По мысли создателей “Бунта”, Литвиненко преследовали не потому, что он мог разгласить какие-то секреты (он сам говорит, что никакими такими уж секретами не обладал), и даже не потому, что он обвинил ФСБ во взрыве домов в России, а потому, что покусился на принятую новой элитой систему зарабатывания денег. Вот тут есть о чем дискутировать.
Некрасов (сужу и по пресс-конференции) производит впечатление человека, который честно отстаивает свои убеждения: в том, например, что именно Литвиненко был патриотом России, а нынешние российские власти не патриоты. Я отнюдь не разделяю эту позицию, но согласен с таким, в частности, утверждением Некрасова, высказанным на той же пресс-конференции, что в России развивается необратимая паранойя по отношению ко всем иным странам, которые мы начинаем воспринимать исключительно как вражеские. Мне лично хватило малаховского ток-шоу по поводу “Евровидения”, во время которого кривлянья Верки Сердючки обсуждали в терминах 1937 г. Я вообще не понимаю, как нация, считающая себя великой, может быть такой закомплексованной и столь нервно реагировать на каждый чих — случайный или нет: везде искать и находить заговоры против себя. Америка же так не реагирует!
Что смутило. После фильма Некрасова в очередной раз ощущаю себя разменной пешкой в непонятной политической игре, творящейся осведомленными. Понятно, что фильм Некрасова — всего лишь очередная и очень идеологизированная версия событий, которые творятся втайне от нас и в конечном счете нам во зло. Некрасов может искренне верить в свою версию, и она, возможно, многим в Европе покажется убедительной. Но я-то понимаю, что и эта версия, и другие — чья-то игра, цена которой — большие деньги и человеческие жизни.
Почему, например, ничего не сказано о том, какое отношение Березовский, который тоже появляется в фильме, имел к уничтожению старого НТВ (которое в фильме хвалят), второй чеченской войне (которая — по фильму — стала предвыборной кампанией нового президента России), сохранению капиталов так называемой Семьи и собственно выдвижению Путина на пост президента России? Если В. В. Путин, как утверждает фильм, такой плохой, то почему авторы не спрашивают у Березовского, зачем и по каким причинам он содействовал тому, чтобы именно Путин стал президентом? Хотите правды? Так дайте нам наконец правду. А то уже осточертело.
Взрывы домов в Москве. Где аргументация, что их взрывала ФСБ? Вся аргументация сводится к тому, что люди, которые потенциально могли заказать взрывы, потенциально могли их заказать.
Вернемся к фестивалю. Меня очень смущает, что присущая современной России паранойя может привести к тому, что оголтелые ведущие итоговых еженедельных телепрограмм устроят истерию по отношению к Каннскому фестивалю: он-де затеял политические игры и занял антироссийскую позицию. Ничуть не бывало. Канны показали этот фильм, но в достаточной мере от него отстранились. Да, фильм вызвал определенный ажиотаж, но все-таки его продемонстрировали не когда-нибудь, а в субботу, накануне закрытия, когда многие журналисты уже разъехались. Да, его включили в официальную программу, но не показали в двух главных фестивальных залах — “Люмьер” и “Дебюсси”, а пресс-конференция — видимо, не случайно — была устроена не там, где проходят каннские пресс-конференции, а на маленькой террасе фестивального комплекса, которую надо было еще поискать. Фильм показали в разделе Seance speciale сразу после давних “12 разгневанных мужчин” Сиднея Люмета, что само по себе забавно. Жоэль Шапрон, отборщик, который отвечает в Каннах за Восточную Европу и Россию, начал пресс-конференцию “Бунта” с того, что попросил не задавать политических вопросов, поскольку дело происходит на кинофестивале.
Канны относятся к провокативным политическим картинам исключительно как к артистическому жесту. Канны обожают скандал во всех возможных проявлениях — и тоже как жест артистический. В Каннах этого года было целых три диссидентских картины. Помимо некрасовской были еще фильм Майкла Мура Sicko, разоблачающий систему здравоохранения в Америке, и французский конкурсный мультик Persepolis, сорежиссер которого — иранка сочинила этакую субъективную критическую историю своей страны со времен крушения шахского режима. Тегеран протесты заявил. Америка не заявляет. Надеюсь, мы в данном случае последуем американскому, а не иранскому примеру.
А вот как лучше поступить с фильмом, я знаю. Авторы “Бунта” предложили показать его на Московском кинофестивале. Вот и надо показать, устроив после показа обсуждение с участием Павловского, Леонтьева, Познера, Соловьева, Шевченко и вообще всех обладающих аргументами лиц. Записать это обсуждение и — после фильма — показать по ТВ. Тогда всем будет понятно, что Россия на самом деле глубоко свободная страна.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.