15.05.2007 | Кино

Они горели за родину

Берегите сетчатку

Десять лет назад Дэнни Бойл забоялся снимать четвертого «Чужого». Теперь, собравшись с духом, он решил-таки отправиться к звездам, прямо в «Пекло».

В своем большом космическом путешествии режиссер Бойл и его постоянный сценарист Алекс Гарланд все равно переехали хвост Чужому, чуть не врезались в Солярис и провезли в космос «зайцами» упырей из своих «28 дней спустя».

Но Бойла это мало беспокоит: по крайней мере, он говорит, что сегодня, берясь за космическую тему, нереально избежать влияния Тарковского, Кубрика и Скотта, а все, что остается новоприбывшим  - грамотно распорядится аллюзиями на научно-фантастическую классику.

Поначалу в «Пекле» все и вправду довольно грамотно. Чего стоит только зачин: Солнце стремительно гаснет и международная команда подтянутых и уравновешенных космолетчиков летит туда на корабле с саркастическим названием «Икарус–2» - «менять батарейки». Этот корабль, разумеется, напоминает все звездолеты из всех космических лент сразу: неприятные коридоры, как в «Чужих», переходят в пункт управления полетом, как в «Стар треке», в котором покоится искусственный интеллект как в «Космической одиссее».

Оригинальная деталь – от жесткого излучения звезды «Икарус» отгорожен прекрасным золотым экраном, скафандры астронавтов тоже сделаны из солнечного металла.

В полете, разумеется, начинаются беды - конфликты, интриги и вооруженные разборки. На тридцатой минуте команда слышит сигнал бедствия своих предшественников – пропавшего без вести «Икаруса-1». Пять минут спустя пожар уничтожает «легкие» корабля – живописную систему оранжерей. Становится душновато, но интересно. Поначалу.

Сценарий Гарланда ставит перед космонавтами довольно занимательные задачи – им все время надо решать, кем пожертвовать ради общего дела и как сделать это погуманнее. А жертвовать приходится довольно часто, потому что на «Икарусе» все время что-то безнадежно ломается. Другое дело, что решения принимает команда отмороженных тюфяков - иногда даже кажется, что они летят не на Солнце, а на какой-нибудь ледяной Плутон. У каждого из персонажей тут дай бог одна черта: у физика Капа (Киллиан Мерфи) – бездонные голубые глаза, у ботаника Коразон (Мишель Йо) – слезливое умиление флорой, у астронома - черные солнечные очки, а героиня Рози Берн просто влюблена в физика. Героика тут, как в советском кино – плакатное самопожертвование не оттеняется никаким цинизмом, грубостью, хамством и прочими человеческими свойствами. Астронавты совершенны и стерильны в своей обычности. Так что симпатии зрителя плавно переходят на сторону Космоса – тем более, что он как раз и оказывается тут главной достопримечательностью.

По мере приближения к Солнцу (которое, как и Солярис у Тарковского, оказывается метафорой Бога) на первый план выходят вопросы метафизики.

Но и они тоже решаются с непростительным утрированием. То есть, приравнять падение в раскаленную плазму к библейскому крещению огнем — это, конечно, остроумно, но хотелось бы услышать что-то еще, кроме каламбура «stardust — dust to dust”.

Как мы с Бойлом знаем еще из «Чужого», всякая космофантастика должна иметь свои пят минут резни в металлических коридорах. Тут тоже немного прячутся за переборками и бегают со скальпелем наперевес. Но кровь на чистом ламинате и загоревшие до костей люди  - семечки рядом с пылающей красотой солнечных протуберанцев. Что тут действительно режет по живому, так это чистый белый свет, которым затейник-режиссер заливает экран каждые пять минут. Берегите, короче, сетчатку.

Источник: Timeout, №15 ,2007,