16.04.2007 | Театр

Маски борьбы и протеста

Вручена главная театральная премия России «Золотая Маска»

Такой скучной церемонии вручения «Золотых масок» старожилы, как говорится, не припомнят. Бывали скандальные, бывали веселые, безвкусные, помпезные, бесконечно длинные, но таких «никаких» кажется, не бывало. Ставил ее наш лучший оперный режиссер Дмитрий Черняков, но, судя по всему, никаких идей, кроме того, что все должно быть торжественно и недлинно, у него не возникло. Недлинно не получилось: множество номинаций, чуть ли не сотня номинантов, каждого из которых надо представить, – такое даже скороговоркой быстро не провернешь.

В результате на сцену выкатили всю «тяжелую артиллерию», какую смогли, но лишь для того, чтобы ею торопливо похвалиться. Красавицы-сестры Кутеповы, прима Большого Светлана Захарова, оперная дива Хибла Герзмава спускались  по застеленной алым ковром крутой лестнице секунд на 30, лишь для того, чтобы объявить имя очередного «вручанта». 

«Вручанты» (а ими почему-то  оказались мировые театральные звезды: балетмейстер Джон Ноймайер, польский режиссер Кристиан Люпа и английский Деклан Доннеллан, итальянский актер Ферручо Солери, грузинский режиссер и художник Резо Габриадзе) немного рассказывали о своей жизни в русском искусстве, а потом вскрывали конверты и с трудом читали  не всем им знакомые русские буквы. А еще они, повернувшись к залу спиной, вместе со всеми смотрели на экране представления номинантов, где актерам, режиссерам, художникам задавали одни и те же, глупейшие вопросы, типа: «вы хотели бы прожить жизнь долгую и спокойную или короткую и бурную?».

За торжественность отвечал оркестр Маринки под руководством самого Гергиева.  Черняков, ставя церемонию, здесь так же, как и на своих спектаклях, сам сочинил декорацию – эффектную многоярусную конструкцию, немного похожую на институтскую аудиторию, - и на ней рассадил оркестр. В перерывах между вручениями играли музыку торжественную и трагическую. «Сейчас звучала музыка из «Хованщины», если кто не знает, - сообщал Доннеллан, надрывая очередной конверт, - только там под эту музыку не награды вручают, а на казнь ведут». Потом еще был эпизод «горе матери Джульетты» из балета Прокофьева и страшноватый бой часов из «Золушки». Печальный колорит церемонии усиливался тем, что началась она со слов воспоминания о недавно умерших Михаиле Ульянове, в бытность которого председателем СТД была учреждена «Золотая маска». И о художнике Олеге Шейнцисе, нарисовавшем «Маску» в том виде, в котором мы ее знаем, и не раз получавшем ее. К тому же премию за лучшую работу художника в драме сразу за два спектакля получил великий Давид Боровский, умерший ровно год назад, так что печальный оттенок церемонии был понятен.

Тем не менее, тоска на этом почти четырехчасовом мероприятии брала вовсе не от грустных воспоминаний. И, если зрители все же выдержали его до конца, то разве что оттого, что публика была сплошь своя, театральная, и хотела узнать имена всех лауреатов, а главные призы, как водится, давали под конец. Вот тут-то все как следует удивились.

Надо сказать, театральная общественность недовольна решением жюри бывает почти всегда. Понятное дело: группе разнородных профессионалов, каждый из которых имеет свои пристрастия, кого-то лоббирует, а кого-то терпеть не может, - нелегко добиться взвешенных результатов. Но бывают такие несообразные решения, которые потом помнят годами, как, например, то, что много лет назад почти все призы увез очень скромный омский спектакль «Женщина в песках». Чаще всего такое бывает в результате «протестного» голосования: кому бы ни дать, лишь бы не режиссеру Х со спектаклем У. В кулуарах болтали, что нынче эта история повторилась, но, на мой взгляд, преувеличивали. Впрочем, пойдем по порядку.

Начали с «Новации» - номинации, программа которой выглядела самой живой, яркой и оригинальной. Премию получило пластическое представление «Кетцаль»  питерско-дрезденского театра «Дерево». Выглядело это решение весьма загадочно, поскольку Антон Адасинский сочиняет подобные эзотерические действа со своей группой наголо бритых актеров уже лет двадцать. Новый спектакль, с юными артистами, сплетающимися своими бесполыми голыми телами в эффектное человеческое месиво, действительно был интереснее прежних. Но все равно обидно, что во второй раз без премии осталась Лаборатория Дмитрия Крымова, а они-то в своем «Донком Хоте» показывали действительно новацию – такого театра художника у нас прежде не было.

В кукольном театре конкурс в этом году был довольно скромным, из-за отсутствия особых свершений режиссеру решили премию и вовсе не давать, так что главные кукольные призы (за работу художника и лучший спектакль) увез милый крошечный спектаклик для малышей «Робин-Бобин» питерского театра «Кукольный формат», где обжора съедал все, что попадалось ему на пусти, включая прекрасно-ужасную принцессу из стихотворения Сапгира.

Далее по списку шел музыкальный театр. Знатоки согласно кивали головой, когда призы вручали лучшему балетмейстеру – Алексею Ратманскому за «Игру в карты» в Большом («Кроме него – некому»), лучшему артисту балета – Андрею Иванову за Акакия Акакиевича в «Шинели» Маринки («Он один вытянул весь спектакль»), лучшей балерине – Евгении Образцовой за Ундину в той же Маринке («Она и правда блистательная»), оперным певцам из Большого – брутальному Флориану Бешу (Папагено в «Волшебной флейте») и Татьяне Печниковой, спевшей Норму.  Согласились с тем, как распределили призы между оперными фаворитами: премии  режиссеру (Александр Титель), художнику (Владимир Арефьев) и дирижеру отдали спектаклю «Так поступают все женщины» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. А за лучший спектакль получил бриттеновский «Поворот винта» в Маринке, который оперные фанаты дружно числят грандиозным.

Зато премия за лучший балет, отданная новосибирской «Золушке» вызвала в лагере балетоманов гнев и ропот. «Как, за эти жалкие, неизобретательные танцы? - кипятились знатоки, - видно, в жюри танец оценить не умеют, им подавай сюжетец и трюки! Как увидели Ромео с ирокезом и босоногую Джульетту, тут же и дали, а в изысканной бессюжетной «Игре в карты» Ратманского, где нет ни декораций, ни костюмов – ничего не поняли».

И очень веселились, услышав, что спецприз музыкального театра отдали Теодору Курентзису, дирижировавшему «Золушкой». Курентзис даже не был номинирован на премию – принято считать, что в балетах дирижировать особенно нечем. Но тут боковину оркестровой ямы откинули, длинный Курентзис встал во весь рост и, как говорят, балетоманы – «станцевал за весь балет».

Ну и, наконец, о драме, которую у нас считают главным из театральных искусств. По результатам решения жюри совершенно ясно, что драки там шли кровавые, и согласиться его членам друг с другом так и не удалось. Председатель жюри по драме, режиссер Адольф Шапиро, с явной горечью сказал со сцены, что, наверное, когда-нибудь надо будет и для распределения премий приглашать иностранцев – только они смогут решать не заинтересованно и объективно. 

Начать хоть с частных номинаций. Премию за лучшую мужскую роль получил Евгений Миронов за Иудушку Головлева во мхатовском спектакле Кирилла Серебренникова. Спорить трудно: Миронов – крупный актер, возможно, в день показа для жюри, он был в таком ударе, что оставил позади весь номинантский список, хоть тот и выглядел очень сильно. Но, похоже, что заметная часть жюри с этим не согласилась. Иначе не объяснить тот факт, что один из своих спецпризов, которые обычно даются за что-то не предусмотренное стандартными номинациями (лучший ансамбль, например или лучший свету дали Михаилу Семаку за роль короля Лира в спектакле Льва Додина (МДТ).

Аналогичная ситуация произошла и с лучшей женской ролью. Приз за нее получила Мария Миронова – Федра из спектакля «Федра. Золотой колос» (Театр Наций). Спору нет, Миронова играла истово, с большой отдачей и показала себя хорошей актрисой, но масштаба в этой роли не было просто потому, что его не было в неудачном, путаном спектакле Андрея Жолдака. Трудно было сравнивать ее и с мощной, прихотливой ролью мамаши Головлевой в исполнении Аллы Покровской, и с очень сильным, искренним и ясным характером Варвары Протазановой, сыгранным совсем юной Марией Шашловой в «Захудалом роде» (Студия театрального искусства). Жюри, судя по всему, опять разделилась и свой второй спецприз отдало Марии Шашловой.

Все остальные призы: за лучшую режиссуру, за лучший спектакль малой формы и лучший «большой» ушли, как говорится, «в одни руки», совершенно изумив зал.

И, если по поводу премии «за малую форму» отданную постановке Сергея Женовача «Захудалый род», вопросов ни у кого не было (его ближайшим конкурентом был «Рассказ о семи повешенных» Миндаугаса Карбаускиса в Табакерке, и он получил Приз критики). То насчет «лучшей режиссуры», которую тоже отдали Женовачу, такого единодушия уже не было. (В этой номинации Женовач соревновался с Додиным, Гинкасом, Яновской, Морфовым, Серебренниковым, Карбаускисом и др.) И уж совсем растерялись театралы, услышав, что лучшим «большим» спектаклем признан милый, обаятельный, но некрупный «Мнимый больной» Малого театра, поставленный все тем же Женовачом. Это уже иначе, как результат «протестного»  голосования, направленного против кого-то из раздражающих «великих», вернее всего Додина с его «Лиром», расценить было невозможно.

И потом, уже на заключительном банкете, встречая среди столиков несколько смущенного Женовача с красными «масочными» коробками в обеих руках, члены жюри почти извинялись. «Так вышло, - говорили они, - Мы понимаем, что теперь тебя все будут бить. Но мы, ей-богу, этого не хотели».

Источник: "Газета.ру", 16.04.2007,