23.11.2006 | Видения Дмитрия Александровича

18-й сон

Я понимаю, что проник в чужой дом, и это может для меня кончиться весьма плачевно

Мне предоставлено отыгрывать роль Гитлера. Впрочем, это не театр, а простая дружеская компанию, почему-то устроившая такую вот инсценированную перебранку. Я делаю устрашающую гримасу, и все покатываются со смеху. Я сам просто переламываюсь в хохоте.

Но мне все это надоедает. Выхожу на улицу и бреду вдоль высокого берега, видимо, по краю южного моря.

- Ах, да, - вспоминаю я, - мы же с мамой и сестрой как раз отдыхаем на Крымском побережье. И вроде бы сегодня мы даже и съезжаем отсюда. –

Бесконечно иду вдоль удивительно унылого, индустриально выглядящего пейзажа. Все  пустынно и брошено. Очевидно, выходные дни или отпуск. Или просто заброшенные производства. 

Вспоминаю, что за все время нашего отдыха не выказал ни малейшего желания искупаться и так вот, прямо-таки демонстративно, прохаживаюсь по унылому высокому берегу.

Дохожу до какой-то веселой компании молодых людей, одетых в весьма вольные купальные костюмы. Они выстраивают вдоль берега непонятную нитяную конструкцию на многочисленных колышках. Дальше просто не пройти. Девушка говорит мне, что пока еще можно пересечь эти плетения, но чтобы я поспешил, так как через полчаса это будет уже невозможно.

Ложусь на живот и по пластунски начинаю ползти под этим густым, но и, в то же самое время, прозрачным нитяным плетением. Важно, просто жизненно необходимо не коснуться головой ни одной ниточки, что не так-то и просто. Трудно сказать, что может случиться, произойди, но ясно, что добром не кончится. Утыкаюсь прямо лицом в песок и, прорывая в нем глубокую канаву, ползу.

Когда поднимаю голову, оказывается, я давно уже миновал странное препятствие. Никого вокруг. Я у порога какого-то дома. Поднимаюсь, отряхиваюсь, вхожу внутрь. В доме пустынно. Пытаюсь отыскать свои вещи – ведь сегодня уезжать. Ничего найти не могу.

На улице раздаются голоса Я понимаю, что проник в чужой дом, и это может для меня кончиться весьма плачевно. Бросаюсь к двери и, прямо-таки сшибая с ног женщину и ребенка, бросаюсь наутек. За моей спиной раздаются отчаянные крики. Возможно кричат: держи вора! Возможно, и скорая погоня. Но это уже далеко. Я останавливаюсь и перевожу дыхание.

Тут меня начинает одолевать тревога. Я не помню, во сколько отходит местный автобус, на котором мы должны добраться до аэропорта. Часов у меня нет, так как я брожу в одних плавках. Кругом ни души, не у кого и спросить.

Медленно бреду назад и дохожу до мелкого ручья, как раз впадающего в море.

- Странно, - удивляюсь я, - почему принял его за непреодолимое препятствие и задыхаясь полз где-то под ним, прорывая глубокий ход в песке. Ведь его можно спокойно перешагнуть. 

Поднимаю глаза и вижу маму. Чувствую необыкновенное облегчение. Оказывается, до автобуса еще достаточно времени. Мама удивительно легко, прямо-таки по-молодому, перешагивает ручей и направляется к дому, откуда я только что выскочил. Я хочу крикнуть, предупредить ее, чтобы она не ходила туда. Но вот уже вижу, как распахивается дверь и на пороге появляется моя сестра с ребенком, они обнимаются с мамой.

- Господи, - удивляюсь я, - что за глупость. Как я мог не признать свою сестру и свой собственный дом?!