10.11.2006 | Асаркан. Ящик Льва Смирнова

Из Заповедника в Подколокольном

К сведению мастеров тульской сцены

Летом 1959 года А.А. покидает «Антресоли» и переселяется в собственную комнату, которую ему выделили опекуны (минимум, который полагался ему по инвалидности, кажется 6 м, ни сантиметра больше, узкий ящик, да еще уступом – в общем, красноречивый портрет его опекунов). Это большая коммуналка в двухэтажном доме на углу  Подколокольного переулка и площади Максима Горького. Переселение в дом, где когда-то находились ночлежки Хитрова рынка, иронически окрасило его образ дополнительным «историческим» компонентом, он казался живым носителем традиции деклассированной жизни обитателей этого места и любил это обыгрывать при знакомстве. 

Меняется круг людей, с которыми он постоянно общается, вокруг него теперь компания подростков, которую Павел Улитин назвал «колледж Асаркана». Это те самые «Лёнька» (Леонид Невлер), «Вадик» (Владимир Паперный), «Оля» (Карпова), «Вика» и «Вейланд» (брат и сестра Родд), «Сашка» (Александр Курепов, в зарубежье Александр Арбат), «Сашка» (Александр Ренанский), «Лёвка» (Лев Смирнов), которые постоянно упоминаются в его письмах этого времени, им от четырнадцати до двадцати, ему – тридцать.

У каждого из них в душе свое пламя самопроявления и у всех одно общее – они знакомы с Асарканом. На тот момент – это самое интересное и важное в жизни каждого из них и это сильно тревожит их родителей. «Лёвка» живёт в Туле, ему семнадцать, он только что окончил школу и работает актёром в местном театре юного зрителя, бывает в Москве наездами, но всеми своими помыслами там постоянно. Подтекст всех писем в нему А.А. – поддержать его в его тульском одиночестве. Своими посланиями к нему А.А. с мефистофельской заботливостью компенсирует ему нехватку московской жизни, описывая её будничные подробности, чем  только обостряет у адресата чувство оторванности от неё. Коллективность писем и открыток к нему  - инициатива А.А, она означает «Мы все тебя ждём!», а также демонстрация его нового публичного существования в кафе «Артистическое».

Письма А.А. этого периода отражают стилистику его речи, это своего рода устная проза: экзистенциально тонированный монолог, на спонтанно рождающуюся тему,  некая декларация своего внутреннего опыта практически по поводу каждого протекающего момента. При всей безудержной безответственности этого потока сознания («поток сознания» в это время - это культовое для П. Улитина и А.А понятие, идущее от стилистики американской прозы) в нём, говоря языком психиатрии (которая как зловещая тень всегда рядом), «сознание полностью сохранено, связь с действительностью не разорвана»). Сильная нота самоиронии придаёт его тексту/речи стилистический блеск

Ноябрь 1959 (письмо 1)

К сведению мастеров тульской сцены

Телефон Б7 14-30 снова работает, отзываясь как на местные так и на иногородние вызовы.

Обладатель этого номера получит 10-го ноября по меньшей мере один гонорар и будет выдавать желающим нервозные котлеты, турецкий кофе, туристские маршруты для правдоискателей, впечатления от визитов старых дам и полные комплекты запасных деталей ко всем перечисленным предметам.

Желающие получить старую шляпу Фридмана, хранящуюся в круглой картонке в ночлежном доме на Хитровом рынке, должны заявить об этом в отдел сбыта головных уборов и сердечных переживаний устаревших фасонов. Цены снижены.

В свою очередь частный собственник Заповедника В Подколокольном /см. газету Вечерняя Москва 15.IX. 59/ хотел бы получить переданное им взаймы или в аренду духовное вооружение, включая сюда Архангельские Новеллы, Фаренгейт 451, Чуму с Милоса, Комнату для живых, припарки для мертвых, зонтик для рыбы и т.п.

Впрочем, поскольку по системе экзистенциализма Жана-Поля Сартра человек condamne à être libre осужден быть свободным, что и приводит к торжеству единственного морального закона: ИЗБИРАЙ СЕБЯ!, - все вышеизложенное предоставляется на благоусмотрение адресата.

2.XI.59                                                                                                             ал. ас.

Комментарий к письму 1.  Это самое раннее из писем А.А. к Л.С. и в нём уже налицо «асаркановская» персонажная остранённость тона, стилистические конфигурации и фразеологические конструкции текста сплетённы из деловой информации, вращающихся в их обороте названий книг, в общении – цитат и производных от них словосочетаний.

Декабрь 1960 (письмо 2)

Левка, Вика отпечатала на моей машинке свой отклик на твое письмо, а я заготовил конверт со штампом журнала “Театр”. Потом был перерыв, во время которого Вика жила у меня, а я пытался несмотря на это выполнять свои обязательства перед обществом. Поэтому продолжение письма запоздало. Только что Вика уехала в Воронеж к Лорите  и Вейланду, чтобы исповедаться в грехах перед мамой прежде, чем обо всех этих грехах мама узнает от других людей. Мы с Вадиком проводили ее, а сейчас я сижу дома один – впервые за последние недели, - и надеюсь, что Вадик приедет ко мне ночевать. Оля тоже приходила провожать Вику. А потом уехала домой с грустным ощущением своей ненужности ни Вадику, ни мне. Она права, но ее жалко. Ее жалко, но это так. И ничего нельзя поделать, т.е. ничего не можем поделать мы с Вадиком. И если бы кто-нибудь сейчас вспомнил об Оле, проявил внимание и интерес к ней /не вообще «кто-нибудь», конечно, а из тех, кто ей  не безразличен/,то это было бы очень хорошо и человечно. Если бы это был ты – было бы хорошо вдвойне. Она сейчас очень одинока.

Поэтому посылаю тебе ее адрес – ул. Серафимовича 2. кв. 505. И телефон – В1 31 72. А ты поступай как знаешь.

А вот приехал Вадик. Вика отдала ему свои маленькие часы, он ей – свои большие, и вообще у них много общего.

Я пускаю его за машинку.

Меня зовут …/меня никак и никуда (приписано Асарканом. - Л.С. ) не зовут/

Лёва! Нам очень понравилось твоё первое письмо на машинке: давай второе (приписано Асарканом. - Л.С. ).

Вика написала, что её зовут Вика, но ты не верь!

Могут ли кошка с медведём понять друг друга?

Думаешь, нет? Напрасно!!!

Это Вадик написал. А это он рисует. Рисует он себя и Вику. Он хочет сказать тебе и всему миру, что они  с Викой понимают друг друга. Это правда. А еще лучше – что кроме этого они не понимают ничего.

                                 Они молодцы. Саша

Комментарий к письму 2. Письмо напечатано на обратной стороне меню кафе «Артистическое» («нашего общего места»). Фирменный конверт журнала «Театр», в котором отправлено письмо, он использует как знак корпоративного приобщения начинающего актёра безвестного периферийного театра к эпицентру театрального мира, где он уже печатается и редакцию которого он уже, говоря его словом, «охмурил». Когда его письмо в таком конверте приходило на адрес тульского ТЮЗа, эффект был ошеломляющий.

Комментарий В. Паперного («Вадика»). Здесь можно было бы добавить комментариев страниц этак на 800, но попробую кратко. Детский роман Оли и Вадика закончился в июле 1960 года ее взрослым, хотя и платоническим, романом с Асарканом. У Вадика, в свою очередь, начался роман с Викой Родд, дочерью негритянского актера и певца Вейланда Родда и белой женщины из города Пеория, штат Иллинойс, Поли, позднее получившей сценическое имя Лорита, Марксити. Фамилию придумал отец Лориты, серб-марксист Милан Маркшич. Грех, в котором Вика собиралась исповедоваться Лорите в Воронеже, и был вполне не платонический роман с Вадиком. Примерно за год до всех этих событий у Асаркана был короткий, очень бурный платонический роман с Викой, которой тогда было 14 лет. Он на короткое время увел ее от Лёни Невлера, но потом Невлер забрал ее обратно. Асаркан, судя по всему, очень страдал. Именно в это время он облюбовал столик у окна в Кафе «Артистическое», с которого был виден Викин подъезд. Ко времени описываемых событий страдания и Асаркана и Невлера вроде бы утихли, во всяком случае Вика жила у Асаркана и это никого не волновало, включая их обоих. Роман Асаркана с Олей к этому времени похоже тоже слегка угас, отсюда фраза об «ощущении своей ненужности». Впоследствии, как известно, Оля вышла за Асаркана замуж, и у них родилась дочь Аня. Надо еще добавить, что комната Асаркана была абсолютно неприспособлена для гостей, там просто не было для них места. Тем не менее все мы там ночевали, и по одному, и группами. Соседи подозревали, что там за фанерной перегородкой происходит какой-то страшный разврат, но кроме бесконечных разговоров, курения и чтения вслух пьес Шварца там ничего не происходило.

Январь 1961 (письмо 3)

Комментарий к письму. Характерное для этого времени послание, организованное А.А. за столиком кафе «Артистическое» и выполненное теми, кто за ним в это время сидит (Улитин – близкий знакомый А.А. по ЛТПБ, Сваричовский – постоянный посетитель кафе, новый приятель А.А., приобщаемый им к газетной журналистике, Смелков – зав. отделом хроники в журнале «Театр»).

Декабрь 1961 (открытка 1)

Комментарий к открытке 1. А.А. организовал выступление Булата Окуджавы в кафе «Артистическое» и сообщает об этом. Кажется, это было первое пение Окуджавы в общественном месте, в это время он пел обычно в различных домах. Выступление происходило после закрытия кафе в переполненном посвящёнными зале и в атмосфере полулегальности и энтузиазма. Примерно тогда же А.А. организовал пение Окуджавы для своего круга, в том числе и для актёров «Современника», на квартире у Оли Карповой на Серафимовича 2, кв. 505.

Фотография Окуджавы сделана в кафе во время выступления.

Апрель 1962 (открытка 2)

АЛЫЕ ПАРУСА – ТВОЯ КРЕПОСТЬ.

Но все же не могут. А некоторым и не приходится. Оттого-то, знать, невесел Дом В Котором Мы Живем. А с деньгами туго.                                                       Саша

Поздравляю с днем рождения. Павел (Улитин. – Л.С.)

Мы с Вадиком приготовили тебе к этому дню эрмитажный альбом, но он у меня дома, а я здесь. Подожди. С.

22.4.62

Комментарий к открытке 2. Это его шедевр как профессионала своего дела. После обысков у П.Улитина и И.Хадеева (последний был и арестован), - его бывших сопалатников  по Ленинградской тюремной психиатрической больнице, где он  находился с 1952 по 1954 год,  А.А. помещён в психиатрическую больницу, где ему угрожает принудительное лечение. В довольно сложной, а может быть, и критической для него ситуации он не только помнит о дне рождения Л.С., но и в совершенно невозможных для такой работы условиях больничной палаты изготовил для него поздравительную открытку исключительной трудоёмкости, смысловой насыщенности и оптимизирующей иронии. Фраза «А с деньгами туго» написана без иронии, она свидетельствует о драматизме его положения: единственное средство существования для него - гонорары за рецензии, находясь в больнице он уже обречён в течение нескольких месяцев оставаться без копейки.

Март 1962 (открытка 3)

Комментарий к открытке 3. Пример ранней стадии становления открытки как его собственного жанра. Поверхность текстовой  стороны не расслоена, нет применения коллажа  - типичных  техник для открыток зрелого периода, вообще не тронута изобразительная сторона открытки. Машинописный текст просто заполняет места, свободные от рисунка, выполненного, по видимому, Вадиком в манере Ю.Соостера, (постоянный посетитель кафе «Артистическое», художник, А.А. испытывает к нему особое расположение). При этом  поле открытки уже обладает мультиинформативностью, так характерной  для открыток А.А. впоследствии.

Текст открытки уже образцовый пример полной его герметичности для постороннего при внешней  открытости и грамматической связности, но это не зашифрованность, а просто предельная конкретность содержания: Л.С. послал ему своё очередное «художественное» сочинение, отпечатанное на машинке, вложив его  в гильзу от использованной сигнальной ракеты. Похвала машинке - это сдержанное одобрение текста. Вадик некоторое время работал в библиотеке иностранной литературы.