Авторы
Европейский суд по правам человека удовлетворил иск московского отделения Армии спасения, которому в ноябре 1998 года было отказано в перерегистрации.
Страсбургские судьи постановили, что Россия нарушила Европейскую конвенцию по правам человека, гарантирующую свободу вероисповедания, и потребовали, чтобы пострадавшей организации были выплачены 10 тысяч евро компенсации. В свое время московские власти посчитали, что устав Армии не соответствует отечественным законам, а руководство ее находится слишком далеко. Но главное – безоружную армию уличили в милитаризме. Ирония заключалась в том, что запретили лишь московское отделение, а петербургское, ростовское и волгоградское не только спокойно перерегистрировали, но и позволили им объединиться во всероссийскую организацию. Почему именно московские власти не захотели отличить филантропов в погончиках от настоящих вояк?
Армия спасения была создана в 1878-м Уильямом и Кэтрин Бут в Лондоне. Их не устраивала господствующая в то время в Англиканской церкви доктрина о том, что спастись могут только избранные.
И увлекла идея основателя методизма Джона Уэсли и американских ревайвелистов: спасительная благодать Божия распространяется на всех. Обязанность протестантского миссионера – донести эту истину до каждого, включая и тех, кого в ту пору с презрением называли отбросами общества. Лучше всего проделать это можно с помощью военной дисциплины. Армия «духовных спасателей» под водительством «генерала» Бута пошла войной на лондонский Истенд, неся тамошним люмпенам весть о неминуемом спасении.
Вначале материальная помощь лишь способствовала духовной. Но потом закономерно вышла на первый план:
Армия спасения превратилась в одну из самых мощных благотворительных организаций мира. Сейчас она работает в 102 странах, и бюджет ее составляет полтора миллиарда долларов.
Причем 86% его идет непосредственно на поддержку местных программ, то есть денежки попадают не к функционерам, а сразу тратятся на еду и одежду для нуждающихся. Кстати, и функционеров в Армии немного, всю работу выполняют полтора миллиона добровольцев.
В России «спасателям» сразу пришлось несладко.
В начале 90-х американский студент, записавшийся волонтером на летние каникулы, рассказывал, как его встретили в Ростове казачки с нагайками и потребовали убраться с православного Дона. Гуманитарной помощью при этом борцы за чистоту православия не побрезговали. Со временем на местах Армию спасения признали.
В голодной провинции поняли, хоть «армейцы» и верят в Бога не по-нашему, зато помогают решать насущные социальные задачи. А вот в сытой столице на них обрушились по всей строгости – здесь могли позволить себе роскошь сосредоточиться на идейных различиях.
Между московскими властями и РПЦ сложилось на этой почве поразительное взаимопонимание. Вскоре после Армии спасения изгнали из первопрестольной свидетелей Иеговы, отняли у кришнаитов землю, выделенную под строительство храма, держат под колпаком протестантов-харизматов и т. д. и т. п. Тенденция усиливается. То, что раньше можно было услышать лишь от православных радикалов, теперь заявляют респектабельные деятели РПЦ. Влиятельный протоиерей Дмитрий Смирнов, окормляющий Вооруженные силы и органы правопорядка, недавно сообщил, что Россия не только мононациональная, но и моноконфессиональная страна, и православным хозяевам самим решать, как им обходиться с гостями – кого миловать, а кого и не очень.
Решение Европейского суда показывает, что за пределами России с таким мнением не согласны. А поскольку свои челобитные в этот высокий суд послали и свидетели Иеговы, и кришнаиты, не составляет труда сделать прогноз: обиженных приголубят. Рискну предсказать следующий этап:
решения зарубежной инстанции будут не только встречены в России в штыки, но и благополучно проигнорированы.
В конце концов, на каждый иск можно ответить встречным, а судебные тяжбы длятся многие годы. Не исключено, что протоиерей Смирнов со товарищи добьются своего и обеспечат православию в России не только господствующее, но фактически и монопольное положение. Все к тому идет. Что дальше?
Два известных американских социолога Родни Старк и Роджер Финк провели исследование, которое бросило вызов традиционному мнению: вера лучше всего распространяется в условиях монополии. Вовсе нет, утверждают ученые. Как свидетельствуют эмпирические данные, религиозная активность гораздо интенсивнее там, где представлено больше конфессий.
Предложение стимулирует спрос, и в этом религиозная деятельность не отличается от экономической.
Собранные учеными факты доказывают: духовная монополия ведет к стагнации веры, а религиозный плюрализм, напротив, ее оживляет. Миссионерские усилия РПЦ (не говоря уже об ее филантропических акциях) и сейчас не отличаются большой активностью. Легко предположить, что, лишившись конкуренции, церковь и вовсе почиет на лаврах – зачем беспокоится, если все и так мое. Главное – уберечь святые рубежи от внешней угрозы.
А вот московским бомжам было совершенно наплевать на то, что богомерзкий Запад использовал их для протестантской экспансии.
Не раз наблюдал, как в сквере возле Курского вокзала оборванцы, меднолицые, как индейцы, отведав протестантского супчика, водили хоровод, припевая: «Иисус любит нас». И не очень переживали, что узнали об этом не от православного батюшки. Потом пасторальные сцены прекратились. Потребители протестантской похлебки в отличие от московских властей и руководства РПЦ положительно отнесутся к решению Страсбургского суда. Если когда-нибудь о нем узнают.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
