01.10.2006 | Театр

Поколение матерной сказки

В Москве завершился очередной фестиваль «Новая драма». Нетеатралы меняют облик отечественного театра

Фестиваль «Новая драма», который в этом году проходит уже в пятый раз и впервые – на базе нового московского театра «Практика», имеет подзаголовок «фестиваль современной пьесы». И, хотя основная его программа – спектакли, пожалуй, впервые в этом году  все десять фестивальных дней, начиная с утренних встреч с драматургами до ночной клубной программы рэперов и МС, разговор все время крутился вокруг текстов. И еще – вокруг окружающей нас реальности. Ведь новая драма провозглашает себя искусством, прежде всего болезненной и жесткой действительности, в которой драматурги пытаются услышать звук человеческой речи и почувствовать драматическую напряженность.

Независимый магнит

Программа фестиваля строилась густо: встречи, читки, мастер-классы, спектакли. На все, даже самые специфические события, набивались полные залы зрителей и слушателей, всюду говорили о том, что новая драма становится модной, а, перечисляя имена драматургов, чуть ли не по отношению к каждому употребляли слово «культовый». Разумеется, всякому, кто не склонен к кликушеству, понятно, что «культовыми» все названные авторы являются среди разве что сотни человек, да и модны их пьесы в весьма ограниченном кругу читателей и зрителей. Но дело не в словах. Дело в том, что отношение к современным молодым пьесам действительно качественно изменилось,  это обозначил еще созданный пять лет назад фестиваль «Новая драма». С тех пор ситуация меняется  все стремительней. 

Совсем недавно издатели говорили, что ни за что не будут печатать пьес, поскольку их никто не покупает, а теперь своя драматургическая серия «Иной формат» появилась в гиганте ЭКМО (изданы Михаил Угаров, братья Пресняковы, братья Дурненковы), сборники пьес выпускает маленькое издательство «Коровакниги» (серия «!Поставить»: Максим Курочкин, Василий Сигарев, Данила Привалов, Юрий Клавдиев), книжку текстов Ивана Вырыпаева выпустило академичное «Время». Все это не значит, что пьесы стали лучше покупать, но их публикация стала важной частью имиджевой политики издательств.

Пламенных адептов новой драмы не больше, чем ее гневных обличителей, возмущающихся обилием ненормативной лексики, насилия и маргинальностью героев. Но, восторгаясь или клеймя, не могут не признать ее существования. О новых пьесах беспрестанно пишут, рассказывают по радио и  модные телеведущие приглашают молодых драматургов на беседы в прайм-тайм. Это считается прогрессивным. «Новую драму» хотят печатать толстые журналы и даже непрофильное «Искусство кино», пьесы становятся  сценариями полнометражных фильмов, которые получают призы («Изображая жертву» братьев Пресняковых взял целый букет премий «Кинотавра», «Эйфория» Ивана Вырыпаева – молодежного Золотого льва в Венеции). Телеканалы ищут  в драматургической среде осведомителей, которые сообщали бы им  о новых интересных текстах и о приехавших из провинции талантах, а таланты эти целыми командами приходят работать сценаристами в компании, выпускающие русские сериалы.

Ну и, наконец, у молодых драматургов, кроме уже давно существующего Центра драматургии и режиссуры, теперь есть в Москве целых два театра, нацеленных только на их пьесы: совсем новая муниципальная «Практика» и, готовый на любые эксперименты, нищий подвальный Театр.doc. Здесь им позволено практически все. И, пожалуй, это самое главное.

Ведь дело, в сущности, не в том кто и зачем продвигает и печатает новые пьесы, хотя кое-кто уверяет, что все это происки врагов русской литературы. Дело в том, почему это происходит. А потому, что пьесы эти, причем не по отдельности (каждая из них может быть лучше или хуже), а собранные вместе,  в одном гнезде, обладают такой мощной энергетикой, такой неудержимой витальной силой, что всеобщий интерес сам стягивается к ним, как к магниту. Видно, что здесь растет что-то живое, независимое от того, что всегда было принято писать, печатать и ставить. Настоящие инди-пьесы.

Офисный вербатим

Если ходить на фестиваль «Новая драма» плотно, с утра и до вечера, то даже по программе этих десяти дней понять про нынешнюю отечественную инди-драматургию можно немало. Важно только, с какой стороны на эту программу смотреть.

Во-первых, надо понять, что ставят. Тут, как выясняется, может быть несколько принципиально разных вариантов. Например, пьесы документальные. Их немало. Как, например, «Док.тор» Елены Исаевой – изумительный по мудрости и оптимизму монолог реального сельского врача. Или тексты, написанные специально для спектакля в свободной, допускающей импровизацию структуре. Как препарирующий офисную жизнь «Манагер» Руслана Маликова из Театра.doc, тоже сделанный в распространенной сегодня драматургической технике «вербатим», использующей записанную, а не сочиненную речь. Или основанное на реальном событии некое лирическое высказывание, как представление Татьяны Фроловой из театра КнАМ, рассказывающей о смерти своей матери.

Другой вариант - это классически «авторские» пьесы, то есть «фикшн». На нынешнем фестивале пьес, написанных российскими авторами, было меньше, и первенство взяла знаменитая «новая британская драма». Из четырех «британских» постановок в русских театрах – три были сделаны по пьесам тридцатишестилетнего ирландца Мартина Макдонаха, полным черного юмора и похожим одновременно на мрачные комедии Джона Синга из 19 века и фильмы братьев Коэнов. Драматургия  Макдоназа уже лет десять очень популярна в Европе, а у нас на этого автора обратили внимание совсем недавно, зато все разом, так что скоро  в Москве будет полным-полно премьер про нищую Ирландию. Второй британский драматург фестиваля – это рано погибшая Сара Кейн. Ее сбивчивый и отчаянный монолог самоубийцы под названием «4.48» в последнее время ставят нередко, особенно, если есть в труппе хорошая молодая актриса, умеющая играть «на открытом нерве». (Так раньше ставили монопьесу Кокто «Человеческий голос»).

Интонации  двух выбранных нашими театрами британских авторов, на мой взгляд, близки двум главным направлениям в российской молодой драматургии. 

Ироничные, полные  парадоксов пьесы Макдонаха  в чем-то перекликаются с издевательскими комедиями братьев Пресняковых, и с  мрачным юмором Вячеслава Дурненкова. А отчаянные, агрессивные и совершенно серьезные драмы Кейн откликаются и в поэтических, полных драйва текстах Ивана Вырыпаева, и в подростково-запальчивых пьесах Юрия Клавдиева.

Матерная фантастика

Вопрос номер два: про что пишут. Тут – полный набор проблемных тем, прежде всего связанных с насилием: сегодняшняя война и армия, тюрьма, межнациональные конфликты и нищая обыденность, проституция, наркотики и гомосексуализм. И – вот новый сюжет, который внезапно стал интересовать «новую драму» – офисная жизнь, которая тоже связана с агрессией, подавлением и безнадежностью, как тюрьма или армия.

Весь круг этих тем совершенно нетипичен для российского репертуарного театра, боящегося социальности. Но очень близок к сюжетам, о которых считают необходимым ставить спектакли европейские независимые театры.

Собираясь вместе на семинары или чтобы обсудить новые проекты (а для отечественной инди-драмы очень важно, что она «кучкуется», собираясь в Москве вокруг Театра.doc, в Тольятти вокруг центра «Голосова», в Екатеринбурге вокруг семинара Николая Коляды) здесь часто говорят: «мы должны сделать то-то».  И эти «долги» всегда оказываются проектами социальными вроде поездок в женскую колонию, занятий с детьми или сбора материала про ВИЧ инфицированных. А из этого потом тоже вырастают пьесы.

И еще, знаете что интересно: в «новой драме», какой бы она ни была социально встревоженной, жесткой и даже матерной, почему-то очень много фантастики. А часто и самого обыкновенного, детского волшебства, которое и в театре-то непонятно как показать. Бог знает для чего оно авторам нужно: то ли с мрачными проблемами нашей действительности без чудес не справиться, а может просто фантазия, воспитанная на киноэффектах, играет.

Главные из новых Драматурги "новой драмы":
Максим Курочкин,
Иван Вырыпаев,
Вячеслав и Михаил Дурненковы,
Юрий Клавдиев

Разговаривающие трусы и копии сюжетчков

Вопрос номер три: кто пишет. Главное место гнездовья молодой драматургии в Москве, откуда, главным образом, все узнают о новых именах, и рождается их первая слава в своем кругу  – драматургический семинар «Любимовка». Раньше его действительно проводили в бывшем имении Станиславского, где молодые актеры и режиссеры устраивали читки нескольких десятков пьес, авторы которых приезжали со всей страны. В этом году «Любимовка» прошла на базе Театра.doc прямо перед началом «Новой драмы»  и лучшие ее пьесы немедленно перекочевали в программу фестиваля. Из новых имен здесь лидерами были трое. Совсем молодой Евгений Казачков из подмосковных Мытищ, написавший лихую пятнадцатистраничную пьесу «Зал для курящих», где, постоянно переключая действие с одного столика в кафе на другой, показывает, как ведет свои дела дьявол, работающий официантом, и предлагающий в обмен на душу посетителя небольшое, но весьма завлекательное меню. Минчанин Павел Пряжко, написал диковатую и вызвавшую всеобщие споры пьесу «Трусы», косноязычные персонажи которой изъясняются почти исключительно матом, иногда переходя на веселенькие стишки в духе детского утренника,  главная героиня сбрендила на почве трусов, которые развешаны сотнями по ее квартире, да еще разговаривают, а по улицам бегают инопланетянки и поют песенки. А третий дебютант – Егор Борисов из Магнитогорска (все уверены, что это имя – псевдоним) - написал пьесу «Слава нищих», действие которой, развивающееся на военном заводе среди вполне узнаваемых работяг, постепенно мутирует в какую-то дьявольщину.

К дебютантам «Любимовки» все проявляли интерес, какие-то из их пьес скоро появится в репертуаре Театра.doc. Но главными героями «Новой драмы», конечно, считались не они, а те, кого тут именуют «культовыми». Характерно, что среди них уже не было братьев Пресняковых, героев предыдущих фестивалей – они ушли в мейнстрим.  Почти никого не было и из екатеринбургской школы Николая Коляды, где любят густой обывательский быт с прибаутками – эдаких веселых нищих духом.

Так что главными авторами сегодняшней независимой российской драмы оказались трое выходцев из Тольяттинского центра «Голосова-20» - Вячеслав Дурненков, его брат Михаил Дурненков и Юрий Клавдиев, а еще киевлянин Максим Курочкин и Иван Вырыпаев, в этом году объявленный арт-директором театра «Практика». Все – авторы, рожденные в 70-х годах.

Из них на читках свою новую пьесу показывал только Максим Курочкин, так что расскажу только о ней. В комедии «Про сюжетчицу Милу и ее резервную неактивированную копию» действует семейная пара сериальных сценаристов (вот актуальный сюжет для наших молодых драматургов!) и копия каждого из них, какие, видимо, в далеком будущем будут делать для того, чтобы быстро и без потерь заменить человека, если с его оригиналом что-нибудь случится. Юмор ситуации состоит в том, что копии эти (пока они неактивированы, то есть не вступили на место оригинала) необходимо постоянно апгрейдить в соответствии с тем, как меняется оригинал, иначе они остаются на уровне опыта и наивности последнего обновления (например, предсвадебного). Плюс – пока они неактивированы, они ничего не запоминают, что создает массу смешных ситуаций. А в остальном эта комедия, так же как и многие другие пьесы Курочкина, находится в кругу проблем современного интеллигентного горожанина, который никак не может разобраться с женой, друзьями и самим собой. На пьесу эту, как говорят, уже претендуют несколько театров, так что, видимо, скоро ее смогут увидеть не только зрители «Новой драмы».

 Нетеатральное поколение

И, наконец, вопрос четвертый: кто смотрит-слушает-читает. Вопрос этот не безразличный для существования инди-драмы: новый театр, соединяющий новые пьесы с новой режиссурой и новым способом актерского существования (а иначе эти тексты ставить невозможно), не существует без новых инди-зрителей.  И зрители эти, - теперь набивающие полные залы, сидящие на полу, подоконниках, в проходах не только на спектаклях, но и на любых читках, показах, встречах с драматургами – появились.

Не могу сказать точно, кто эти молодые люди, ясно только, что их интерес к кино и музыке, их клубный опыт и опыт интернет-жизни,  куда больше их театрального опыта. И это полностью совпадает с собирательным портретом нынешнего молодого драматурга, часто родившегося в городе, где и театра-то нормального не было, и воспитанного больше на кино, чем на книгах.

Зритель новой драмы появился одновременно с самой новой драмой, (кто знает, кто кого из них подтолкнул?) в тот момент на рубеже двухтысячных, когда начался новый фестивальный виток, когда хлынули в Россию новые, шокирующие и яркие зарубежные спектакли, когда молодых режиссеров с любыми их завиральными идеями стали приглашать в солидные репертуарные театры. Когда оказалось, что театр – это что-то живое и что его языком можно говорить обо всем. И что разговор этот иногда оказывается не менее важным, чем действие.

Источник: «Эксперт» №35(529), 25 сентября 2006,