28.09.2006 | Видения Дмитрия Александровича

14-й сон

Понятно, что ожидаются большие перемены. Видимо, к лучшему

Некий населенный пункт. Село. Скорее всего, так называемый, поселок городского типа. Ну, вроде тех, какие в старой доброй литературе называли городом Н. Я про себя, чуть улыбнувшись, так и называю его: город Н.

Бреду по длиннющей главной, видимо, даже  единственной улице поселения, то вздымающейся горбом, всползая на пологий холм, то скользящей вниз и исчезающей в неулавливаемой глубине местного пространство. Все покрыто густой, мелко претертой серой пылью. Дома и даже небо того же серого цвета и шершавой бархатистой фактуры.

Ноги нечувствительно по щиколотку уходит в сухую мягкую консистенцию, вроде свежего непримятого снега. Представляется, что где-нибудь в удаленной северной провинции при минимальной возможной освещенности (той же полярной ночью) все это и могло бы выглядеть как заснеженный пейзаж. То есть, даже и быть тем самым снежным пейзажем.

Временами скопления пыли по углам вздрагивают, как в ознобе. Наподобие неких невнятных мышиноподобных образований. Дрожь передается на расстоянии, пробегает по заборам, скатам низеньких крыш, столбам, проводам и растворяется в мутном просторе.

Никого.

Иногда небыстрые серые мшистые бураны мягкими завихрениями ускользают куда-то вбок. Вроде бы слышно даже их легкое запаздывающее шуршание. И снова обволакивающая, прямо-таки удушающая тишина. И, к тому же, ощущение дикой сухости просто разрывает кожу. Губы пересохли, их все время приходится облизывать.

Все пространство и сам городок выглядят как такой вот аккуратно проглядываемый насквозь макет, расположенный на столе посреди какого-то невнятного административного помещения, который можно спокойно, чуть наклонившись, рассмотреть сверху. Рассматриваю. Но  одновременно с этим макетным своим обличаем и возможностью быть мгновенно схваченными озирающим взглядом,  боковые ответвления от основной улицы уходят куда-то в неулавливаемую глубину и растворяются в смутном непроглядываемом пространстве. Я рассматриваю все это сверху с достаточного удаления и одновременно бреду, бреду, исчезая в невнятное растворяющееся во мгле пространство. Вижу и свою, растворяющуюся в сером мареве, одинокую фигурку.

Раздается спокойный информационный голос, почти эпически-безразлично повествующий о событиях, происходящих в этом городе Н.:

-  Иван Петрович принял решение, - и всем ясно, что Иван Петрович – это уважаемый руководитель местной администрации. Это ясно и мне. – Он освободил Василия Петровича от занимаемой должности, –  это про руководителя местной милиции. Его я припомнить не могу. Затем следует сообщение о новом назначении.

Понятно, что ожидаются большие перемены. Видимо, к лучшему.

Оглядываюсь. Представляю, как медленной кильваторной колонной, выплывая из того же невразумительного серого пространства,  неумолимо пойдут поливальные машины с фонтанами взлетающей воды. И все мгновенно превратится в непроходимую, всхлипывающую, жидкую, склизкую и затягивающую грязь.

-  Брр, – произношу я и, меня всего прямо-таки передергивает.

Я поспешаю удалиться. Непонятно, куда.