04.08.2006 | Кино

Но есть покой и воля

Авдотья Смирнова сняла кино не для всех

В прокат вышел фильм “Связь”, получивший приз за лучший дебют на недавнем “Кинотавре”. Заранее предсказать, какой получится картина, не было никакой возможности. Да, Авдотья, она же в телеверсии Дуня (“Школа злословия”), искушенная сценаристка. Но работать на съемочной площадке с актером, добиваясь от него необходимой реакции, — это все же другая профессия.

Тем не менее я из тех, кто считает “Связь” фильмом не просто хорошим, но отважным.

“Связь” — про любовную связь двух 30-летних (он — поздних 30-летних) людей. Он из Москвы. Она из Питера. Он из богатых. Она совсем наоборот. У обоих любящие супруги (и по ребенку), которых они не желают обижать, предавать, бросать. Он снимает для их встреч номер в дорогущем московском “Рэдиссоне”. Она — в дешевом ленинградско-областном пансионате, где (опыт, через который прошли многие молодожены СССР в свадебных путешествиях) приходится сдвигать для совместного времяпрепровождения две узкие односпальные койки. Так они и встречаются урывками раз-два в месяц, случайно познакомившись благодаря тому, что он давал рекламу в журнал, где она рекламный агент. Оба при этом тщательно прорабатывают легенду для своих супругов, чтобы те ничего не заподозрили: куда они отлучались и почему. По делам, понятно, отлучались.

Он — Михаил Пореченков, которого дебютантка Авдотья Смирнова сумела освободить от некоторых штампов раннего не по годам актера-мэтра.

Она — Анна Михалкова, которая благодаря фильму и вовсе обретет репутацию очень хорошей актрисы и — сцециально использую канцеляризм — самостоятельной творческой единицы, обязанной своим достижениям себе, а не своей фамилии.

Начинается все очень хорошо и весело. Счастье, счастье. Двоим влюбленным не нужно для него ничего, кроме как быть вместе. Много смешных эпизодов и диалогов. Завершается ожидаемо плохо, потому что не может не нагрянуть ощущение вины и безысходности. Рефлексии, рефлексии. Неизбежное начало выяснения отношений со своими законными половинами, в котором обнаруживается (не только для зрителей, но и для самих героев) вполне предсказуемое: что половины, с которыми они было заскучали, отчего и рванули в новую романтическую связь, ни в чем не виноваты. Точнее, виноваты — в том, что некогда полностью подстроили свою жизнь под жизнь супруга, которому это в результате и наскучило. Финал фильма, что называется, открытый.

Меня спросили: как думаешь, будут герои вместе и опять счастливы? “Не будут!” — твердо ответил я.

Некоторая неуверенность в себе Смирновой как режиссера проявилась в том, что фильм снят маньеристски. Известному оператору Сергею Мачильскому, конечно, виднее, как снимать, но историю следовало бы подать более жестко. История-то универсальная. При всей ее универсальности на удивление мало кто в наше время (когда подобный конфликт имеет иной смысл, чем во времена Льва Толстого с его “Анной Карениной”) на такую тему покушается. Бергман постоянно покушался — я не ставлю его в один ряд с Авдотьей Смирновой (это для критиков сего критического текста), просто констатирую факт.

Фильм-то не об адюльтере. И даже не о любовном романе. Когда я читаю в рекламных анонсах, что это мелодрама, мне становится смешно. Фильм — о возрасте и ни о чем больше. Но этого достаточно для того, чтобы он стал настоящей драмой.

Мне говорят: он весь выстроен на штампах. Вся жизнь — штамп, высокопарно, но печально отвечу я. Всякий запретный роман, к сожалению, развивается по одному и тому же сценарию — если, конечно, речь идет о людях чувствующих. Ситуация “Связи” — один из самых печальных штампов, подстерегающих в жизни.

Коллега и друг, известный арт-критик, с которой мы смотрели “Связь”, сказала по выходе из зала: мне тяжело обсуждать такие фильмы, я сама через это проходила.

Тут приходишь к странной мысли, на которой ловлю себя за последний киномесяц уже второй раз. Казалось бы, это низкий аргумент из глупых комсомольских времен — говорить кому-то: вам необходим жизненный опыт, чтобы судить о том-то и том-то. Но вот фокус: мне начинает искренне казаться, что в главных философских вопросах можно при наличии гениальности разбираться и в 15 лет. Но есть некоторые гораздо вроде бы простые темы, для понимания которых действительно необходим возраст и опыт личных переживаний. Я впервые подумал об этом после недавнего (вышедшего у нас унизительным тиражом в 1 экземпляр) невероятного фильма Даниса Тановича по идее Кшиштофа Кесьлёвского “Ад” — он не на те же, что “Связь”, но близкие темы.

“Связь” выставляет на свет помысел, начинающий, как пепел Клааса, стучать в сердце всякого рефлектирующего человека (мужчины в особенности) годам этак к сорока (особенно если у него хорошие семья и заработок). Помысел вот какой: и что — все? До смерти? Ничего иного?

(Так в 19-летнем возрасте таранит тебя отчаянная мысль, что смысла в жизни нет. Впоследствии о ней попросту забываешь.) “Связь” — еще и о попытке сойти с рельс, вернуть если не молодость, то ее ощущения, прожить альтернативную жизнь.

“А, так это о кризисе среднего возраста!” — скажет кто-то.

Я почему-то думаю, что следовало бы убить изобретателя формулировки “кризис среднего возраста”. При всей ее относительной точности. Потому что она относительна. И потому что насаждает очередной штамп — теперь уже в оценке жизненных ситуаций. Уничтожает на корню попытку живого анализа. Бельмо на глазу, тремя словами.

Источник: Ведомости, №121 (1648), 05.07.2006,