31.07.2006 | Религия

Полурелигиозные войны

Растущая угроза исламского терроризма делает израильский пафос самосохранения любыми средствами более уместным

По мере того как очередной конфликт на Ближнем Востоке набирает обороты, все яснее становится его качественно новая природа. Израиль сражается теперь не со странами арабского мира, исповедующими самую разную идеологию, от светского национализма до теократии, а напрямую с исламским экстремизмом, причем в обеих его ипостасях – суннитской и шиитской. Заговорили уже о религиозной войне, но это верно лишь отчасти. Да, исламскими радикалами движет дух джихада, но Израилем нечто иное. Эпоха, описанная Иосифом Флавием в «Иудейских войнах», безвозвратно канула в прошлое. Тогда евреи вели свой джихад против уступающего им по религиозному пылу Запада – Рима, поражая его своей готовностью к мученичеству за веру.

Теперь все наоборот: роль Запада приходится играть самому Израилю, единственной на Ближнем Востоке демократии европейского типа.

Она была порождена светской идеологией сионизма, которая во многом сформировалась как протест против традиционного иудаизма и впитала в себя дух европейского прогрессизма в его крайнем, социалистическом изводе. Конечно, в сионизме есть и религиозное крыло, но последнее слово не за ним. Когда Ариэлю Шарону понадобилось убрать иудеев-ортодоксов из поселений в секторе Газа и Северной Самарии, он решительно сделал этот шаг и получил поддержку электората. Подавляющее число его соотечественников вполне вестернизированная публика. Не важно, откуда она родом: в стране наличествует не только свободная политическая жизнь, но и превосходная западная система образования, уровень науки чрезвычайно высок. Все это позволяет Израилю находиться на гребне мирового процесса модернизации.

Лишь в одном местная демократия отличается от западной: она начисто лишена духа политкорректности – ради самосохранения Израиль готов на все.

Современная цивилизация заканчивается сразу же на северной границе страны, и это видно невооруженным глазом. По израильскую сторону зеленые поля, ухоженные по последнему слову аграрной техники, по ливанскую – выжженные солнцем горы. Скажут, этот контраст порожден экономическими причинами, но откуда они взялись эти причины?

Радикальное шиитское движение «Хезболла» («Партия Аллаха»), которое до недавнего времени контролировало эту территорию, результат первой волны исламской реакции против модернизации, зародившейся в Иране. Аятолла Хомейни – идейный вдохновитель «зеленой революции» – противопоставил западному духу наживы дух веры, подогреваемой культом мучеников. Культ этот, типичный для шиизма, сыграл немалую роль в становлении «Хезболлы». Почти четверть века назад грузовик, начиненный взрывчаткой, проломил ворота в казарму морпехов в Бейруте и поднял на воздух 249 американцев. Чудом выживший часовой признался тогда корреспонденту «Тайм», что его во сне и наяву преследует лицо шофера-смертника, по которому блуждала блаженная ухмылка. Производство «живых бомб» было поставлено «Хезболлой» на поток, это стало основной отраслью региональной экономики, на остальное не хватило прежде всего желания, а уже потом денег. Когда Хомейни спросили, почему революция ввергла Иран в нищету, он ответил, что она делалась вовсе не ради благосостояния народа, а для того, чтобы утвердить истину ислама. В каждой южноливанской деревушке, поражающей своей убогостью, на покосившихся столбах и обветшавших стенах можно увидеть портреты молодых людей, нежно прижимающих к груди автомат Калашникова. Их здесь зовут мартирами – мучениками. Этим случайным французским словечком влияние Запада ограничивается. Он не вызывает у тех, кто исповедует культ мучеников, иных эмоций, кроме ненависти.

Соседство Израиля столкнуло их нос к носу с объектом ненависти. И это ожесточило обе стороны. Один мой знакомый, отъехавший в Израиль в конце 1980-х, в начале 1990-х попал под ракетный обстрел, струхнул, взял детей под мышку и сбежал в Европу. Когда все поутихло, блудный сын вернулся, но столкнулся с обструкцией тех, кто никуда от обстрела не бегал. Мэр городка, с которым он успел подружиться, отказался подать ему руку. Приятель помыкался и уехал в Голландию, где никто не толкает его на героические поступки.

О своей исторической родине он вспоминает с испугом: они там все фанатики, не меньше чем мусульмане.

Но фанатизм фанатизму рознь. Идеология джихада – абсолютизация веры, в жертву которой приносят все, включая человеческую жизнь, и что немаловажно, не только свою, но и чужую. Культ шахидов – венец этой идеологии. Очевидно, что любое обустройство жизни в таком случае теряет смысл, зачем благоустраивать временное пристанище? Все средства необходимо тратить на защиту веры. Убогость жизни палестинских и шиитских деревень тому наглядное подтверждение.

Идеология нынешнего Израиля – абсолютизация жизни каждого еврея (вспомним, что конфликт начался с убийства и похищения нескольких еврейских солдат), и она не нуждается в религиозной подпитке. Скорее наоборот, она есть доведенная до логического предела абсолютизация ценности человеческой жизни, которой пронизано современное западное сознание. Только у Израиля в тезис о ценности жизни внесена поправка: жизнь человека ценна, если этот человек – еврей. Мотивация ее проста: нас уничтожали на протяжении всей истории человечества, нас осталось слишком мало, поэтому мы любой ценой боремся за выживание народа в лице каждого его представителя.

Это, с одной стороны, ведет к бесконечному обустройству собственной жизни (отсюда впечатляющие успехи Израиля на пути модернизации), с другой – к равнодушию по отношению к жизни чужой.

Освещая конфликт, ведущие западные телеканалы постоянно подчеркивают, что число жертв в Ливане на порядок выше еврейских. Европейские лидеры говорят о чрезмерном применении силы и требуют сдержанности. Но все же решительного осуждения Израиля из их уст не услышишь. Еще сравнительно недавно расклад сил был иной. Европейское общественное мнение было скорее пропалестинским. Но с тех пор мир изменился. Загадочная улыбка шахида, поразившая воображение американского морпеха в 1983 году, теперь знакома каждому по любительским видеокадрам с участием бен Ладена и Басаева. Она становится брендом, как берет Че. Шиитское know-how по изготовлению «живых бомб» взято на вооружение всеми исламистами без разбора, где бы они не находились, в благополучной Британии или нищей Палестине. Противостояние исламского экстремизма и Запада приняло глобальный характер. И Израиль – форпост последнего в самой гуще врага.

Запад не знает, как бороться с этим вездесущим врагом, его религиозный пыл угас, а решимость действовать парализуется путами либерального законодательства, вовсе не рассчитанного на пробуждение средневекового фанатизма.

Не исключено, что по мере усиления радикального ислама еврейский пафос cамосохранения любыми средствами будет казаться европейцам все более привлекательным.

Источник: "Газета.ру", 24.07. 2006,