23.07.2006 | Театр

Предадимся воспоминаниям

Итоги столичного театрального сезона

Есть такой странный жанр (или «формат») в театральной критике – «итоги сезона». Когда закрываются столичные театры, гастролей не видать, и писать становится решительно не о чем,  все бросаются подводить итоги. Получается, по большей части, чистая симуляция. Набор старческих воспоминаний в духе «таперича не то, что давеча», ламентации по поводу упадка искусства и нравов и перечисление главных премьер, якобы, для того, чтобы читатель вспомнил, что пропустил, и записал в блокнот на память. Какие-то реальные итоги, говорящие о серьезных тенденциях в искусстве и зрительских предпочтениях, каждый год подводить невозможно – статистика маловата. Вот только в прошлом году сетовали на катастрофическое падение вкуса и всеобщую халтуру, в этом, глядь – торжествуем, что дело исправляется.  В общем, несерьезно. Но это, конечно, не повод, чтобы отказываться от единственного в июле жанра-кормильца.

Итак, предадимся воспоминаниям. Что было?

Во-первых, фестивали и гастроли, без которых нет жизни настоящего театрала. Сезон начался с фестиваля «Новая драма», затем, в ноябре  – фестиваль NET, в декабре - «Балтийский дом» в Москве». В первой половине сезона главным определенно был NET – он привез в Москву из Берлина лаконичный, как балет, чистый и очень страстный спектакль Михаэля Тальхаймера «Эмилия Галотти». А из Петербурга – наоборот –  спектакль избыточный, всасывающий зрителя в свою густую визуально-звуковую среду и захватывающий, я имею в виду «Между собакой и волком» Андрея Могучего. Был хит и у «Балтийского дома» в Москве» - литовский «Эдип-царь» Оскараса Коршуноваса, в котором все действие античной трагедии происходило на детской площадке. Зрелище не во всем убедительное, но эффектное. После зимней спячки, фестивально-гастрольная жизнь возобновилась: в марте, начался новый проект французского культурного центра под названием «ДРУГОЙ театр из Франции», сразу за ним – «Золотая маска» (в этом году она не слишком поражала воображение), на рубеже апреля-мая фестиваль NET привез в Москву театр Алвиса Херманиса, а закрылся сезон снова мероприятием «Новой драмы», организованным вместе с Британским советом – первым фестивалем современной британской драматургии. Если говорить о второй половине сезона, то тут не следовало пропускать программу французского культурного центра – сразу три маленьких, но великолепных представления неопределимого жанра (отчасти кукольных): «Волшебная комната», «Четверо из Туракии» и «Проделки Зигмунда». И Новый рижский театр с двумя спектаклями Херманиса, совершенно полярными, но очень сильными, даже трудно выбрать, какой лучше: подробнейшее, бессловесное сентиментальное действо о стариках «Долгая жизнь» или иронично-интеллектуальный «Лед».

Надеюсь, вам удалось увидеть фестивальные хиты, которые я назвала. Тогда вы наверняка стали разборчивее в выборе столичных премьер. Если фестивали и гастроли прошли мимо вас, наверстать упущенное, не покидая Москвы, вряд ли удастся. А потому, чтобы никого не расстраивать, переходим к столичной театральной жизни.

Действительно важных события в этой области было два: создание двух театров – Студии театрального искусства Сергея Женовача и театра «Практика». И важно не только потому, что театры возникают не каждый день, а оттого, что именно эти два принципиально противоположных друг другу театра аккумулировали в себе две важные для сегодняшней сцены тенденции.

Женовач создал свою Студию из выпускников своей Мастерской в РАТИ, он опирался на классическое представление о театре, как средоточии духовных ценностей, на идею служения, дела, на мысль о том, что студия – необходимый переходный период между школой и театром и период этот должен быть связан с поисковой работой и особым студийным самочувствием.  Просуществовав целый сезон (правда, без своего помещения, что очень усложняло жизнь), Студия Женовача успела только восстановить три из своих студенческих спектаклей и подготовить одну премьеру. Зато эта постановка – «Захудалый род» по Лескову – поразила зрителя серьезностью и даже истовостью в подходе к сложному материалу. И не только этим. Важна была невероятная открытость и вера театра в то, что его зрителю интересен сложный материал. Что он готов, отказавшись от развлечений, четыре часа кряду думать о каких-то непростых предметах и смотреть спектакль, больше похожий на ожившую книгу, чем на шоу. И зритель с готовностью эту веру поддержал, неотрывно следя за жизнью прекрасной женщины 19-го века, честность и ответственность которой все больше усложняют ее отношения с богом, семьей и государством.

Еще один режиссер, который вот так же, как руководитель Студии, вопреки общей тенденции, в этом сезоне играл со зрителем на  резкое повышение, был всегдашний антагонист Женовача Кама Гинкас. Гинкас поставил в ТЮЗе «Нелепую поэмку» - «Легенду о Великом инквизиторе» из «Братьев Карамазовых», - плотный, тяжелый и весьма умозрительный текст Достоевского. Как-то занимательно инсценировать его вряд ли возможно, да Гинкас этого и не хотел, и спектакль обрушился на публику, как камнепад, огромным яростным монологом инквизитора, которого играл Игорь Ясулович. (Вообще, эту роль я считаю настоящим актерским подвигом Ясуловича, ничего равного по напору страстной мысли мы давно не видели).  Отношения «Нелепой поэмки» со зрителем были совсем иного рода, чем спектакля Студии. Они совсем не были дружескими и открытыми, скорее, это была борьба. И тот из зрителей, кто, в конце концов, стал поклонником «Нелепой поэмки» - был побежден ею, а не  взят в союзники.

Ну и третий спектакль, существенный для театра, который отказывается играть со зрителем в поддавки (хоть и несколько менее радикальный) был, поставленный по Леониду Андрееву «Рассказ о семи повешенных» Миндаугаса Карбаускиса в Табакерке.

Так вот, возвращаясь к разговору о новых театрах, внятно сосредоточивших в себе две важных тенденции. В театре «Практика», построенном не по принципу традиционного русского театра-дома, как Студия, а, наоборот, открытой площадки, - упор делался на количество премьер и разнообразие прочих событий. Амбиции руководителя «Практики» Эдуарда Боякова состояли в том, чтобы сделать свой театр модным местом, где живут все современные искусства: кроме спектаклей тут проходили выставки и круглые столы, работал кино-клуб, организовывались открытые тренинги в области танца, голоса, йоги и многого другого. При таком подходе все это неизбежно оказывалось очень разного качества, но театр не хотел отделять явный мусор от того, что выглядело продуктивным, и, казалось, гнал события, в надежде, что при большом обороте что-то обязательно получится.

Здесь два пункта мне кажутся принципиальными для того самого нового театра, продвигать который  взялась «Практика». Во-первых, отказ от понятия качества (в значении мастерства), как критерия.

Это вообще очень характерно для нашего современного искусства, где, как многие считают, важен первоначальный интеллектуальный запал и последующий кураторский комментарий, а то, как, собственно, этот «пис ов арт» сделан, - второстепенно. Но, если зритель визуальных искусств такой подход как-то может перетерпеть, то в театре, где он, хочет-не хочет, должен сидеть и долго пялиться на сцену, одного интеллектуального запала оказывается мало.

Второй пункт – попытка соединить в театральном представлении максимальное количество актуальных искусств.

Вообще-то, сама эта тенденция не новая, театр, как синкретическое искусство, уже лет сто старается тащить к себе все яркое, что появляется в других искусствах и это, разумеется, продуктивно. Но именно в этом сезоне стало особенно очевидным желание театра, считающего себя продвинутым, максимально набить представление всем, что он считает в искусстве модным. Причем, главная установка такого типа зрелищ ( в отличие от настоящего актуального искусства, чья функция – разрабатывать новый язык и темы), - на развлечение. Так получились и «Арабские ночи» Лехтонена, проходившие на открытой площадке выставочного пространства АРТСтрелки и соединившие немецкую новую драму с музыкой и объектами молодых художников. И «Рыбы-не-мы» Тертелиса, где в фойе показывали выставку фотографий и инсталляции на тему спектакля, а в самом представлении соединяли тексты, написанные в технике «вербатим», документальное кино, диджея, живой оркестрик, регги-певца и болезненный сюжет о теракте в московском метро. Далее был «Шлем ужаса» Монтвилайте – тут был Пелевин, видео, компьютерно-интернетный интерактив, художник Бартенев, этнопевица Тандалай и молодые сериальные звезды среди актеров. В конце сезона показали «Переход» Владимира Панкова, где в молодежном шоу снова был вербатим, спаянный с новой драмой, музыка («живой» «Пан-квартет» на сцене), рэперская читка и большой набор актуальных тем: наркомания, проституция, бомжи, милицейский произвол, нацменьшинства, Живой Журнал и так далее. Впрочем, в самой «Практике» тенденция «вали в кучу все модное» проявлена в меньшей степени, чем  в тех спектаклях, которые я назвала (многие из них сделаны на гранты муниципальной программы «Открытая сцена»).

Ну, а теперь, конспективно – об удачных спектаклях прошедшего сезона в духе рубрики «В блокнот театралу».

В МХТ стоит сходить, во-первых, на «Господ Головлевых» Кирилла Серебренникова. Спектакль мрачный, тягостный, но Иудушку в нем играет Евгений Миронов, а этого актера стоит смотреть во всех ролях. Алла Борисовна Покровская, которая играет маменьку Головлеву, тоже очень хороша. Во-вторых – на «Гамлета» Юрия Бутусова Зрелище раздерганное, неровное, иногда кажущееся бессмысленным, но очень эффектное, с отличным оформлением Александра Шишкина. К тому же тут снова воссоединилась питерская троица Трухин-Хабенский-Пореченков и, играющий Гамлета Трухин, к концу становится весьма хорош.

В ТЮЗе, кроме «Нелепой поэмки», стоит посмотреть «Трамвай «Желание» Генриетты Яновской – лучшую ее постановку за последние несколько лет, тонкую и щемящую. А на сцене Центра имени Мейерхольда ученица Камы Гинкаса Инна Керученко показывает тоже очень тщательно и современно сделанную «Гедду Габлер». Это, пожалуй, самый обнадеживающий режиссерский дебют прошедшего сезона.

Редко выпускающий премьеры Анатолий Васильев, прощаясь со своим театром на Поварской, сделал сложный оперно-драматически-балетный спектакль «Каменный гость», или Дон Жуан мертв». В том же помещении, на верхней сцене, Дмитрий Крымов, интересно развивающий свой, особенный, театр со студентами-художниками, выпустил две премьеры – лучшую свою постановку «Донкий Хот» и прощальные «Торги», тоже не лишенные занимательности.

В Ленкоме очень рекомендую посмотреть «Затмение» (по роману Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом»). Лучший за последние несколько лет ленкомовский спектакль изумительно оформил покойный Давид Боровский, а поставил болгарин Александр Морфов. Это действительно очень достойная работа, и особенно хорош в ней Макмерфи – Александр Абдулов, играющий непривычно сдержанно и жестко.

В театре имени Пушкина, на филиальной сцене Михаил Бычков поставил «Счастливые дни» Беккета – их героиню играет Вера Алентова, очень неожиданно и по-русски сентиментально. На большой сцене театра тем, кто любит легкие развлечения, можно посмотреть комедию положений «Одолжите тенора» - самое непошлое произведение этого жанра в прошлом сезоне.

В театре «Практика», о котором я уже говорила, лучший спектакль, на мой взгляд, - «Собиратель пуль» Руслана Маликова по пьесе Юрия Клавдиева. Там стоит обратить внимание на играющего главную роль совсем молодого актера Донатаса Грудовича. Не знаю, в какой мере эту роль можно считать дебютом, но, если можно, то именно его я считаю лучшим в сезоне. В родственном «Практике» Театре.doc тот же Маликов поставил забавный спектакль «Манагер», театрально разрабатывающий ситуации и язык офисной жизни. А самой важной постановкой Дока в этом сезоне стал «Сентябрь.doc» Михаила Угарова – жесткий текст, написанный в технике вербатим по материалам закавказских чатов в дни бесланской трагедии.

Ну, и не забыть про двух всеобщих любимцев: Евгения Гришковца, который выпустил спектакль «По По», где сам, вместе с Александром Цекало пересказывает со сцены страшные рассказы Эдгара По. И театр «Тень» в этом сезоне показавший публике сразу два чудесных спектакля – «Смерть Полифема» (в крошечном Лиликанском театре партию Полифема танцует Николай Цискаридзе). И «Орфей» - одновременно оперу, балет, драму и все остальное, поставленное специально в расчете на ансамбль Татьяны Гринденко.

Теперь, думаю, блокнот полон.

Источник: "Русский журнал", 17.07.2006,