17.07.2006 | Театр

Нашествие хоботастых

Состоялась премьера дважды отменявшегося шоу «Кракатук», и показанное зрелище компенсировало затянувшееся ожидание

Наконец-то премьера уже дважды откладывавшегося шоу «Кракатук», о котором так долго говорили большевики и афиши на каждом заборе, - состоялась. И зрелище, надо сказать, оказалось не хуже, чем было обещано.

А обещано было давным-давно: два года назад премьеру этого феерического не то спектакля – не то циркового представления Андрея Могучего сыграли в Питере, в старинном цирке Чинизелли. Именно тогда у «Кракатука» появилось множество поклонников, которые приходили чуть ли не на каждое представление подпитываться его буйной энергией, а потом даже ездили за ним по провинции. В Москву «Кракатук» обещали привезти той же зимой. Тогда не получилось.

Доехав, наконец, до столицы, продюсеры шоу решили отказаться от аренды старых цирков, как это делали в других городах, а купили огромное белое шапито и теперь причудливый шатер-пагода, словно футуристические фантазии группы АЕС, торчит посреди парка Коломенское, там, где несколько лет назад играл свои лошадиные шоу театр «Зингаро».

«Кракатук» – это, как можно догадаться, современная вариация на тему гофмановского «Щелкунчика».

Его героиня – рыжая кудрявая девочка Маша (ее играет Анастасия Жолудева), которая купила в магазине старья знаменитую виниловую пластинку с записью «Щелкунчика», да так и уснула, слушая: «Хочешь, я расскажу тебе сказку, дружок?». Все остальное – это Машины сны, видения подростка, насмотревшегося мыльных опер, фантастических боевиков и мультфильмов. Фантазии, полные полетов и превращений, страхов и, конечно, любви.

Придумал всю эту историю питерский режиссер Андрей Могучий, числящийся у нас последовательным экспериментатором (он получил и последнюю «Золотую маску» в номинации «Новация») вместе с питерским же художником  Александром Шишкиным, который много работает в Москве, но такой безудержной свободы, как в «Кракатуке», пожалуй, никогда еще не получал. Придуманные им невероятные костюмы заслуживают отдельной выставки: страшные белые монстры, сидящие вокруг стола-арены, уставленной кривыми белыми подсвечниками, гигантские ходячие пальто, люди-розы (танцоры в военизированном хаки с мягкими подушками-розами на головах), уморительные ржавые лязгающие роботы, пришедшие, будто из фантастики 60-х. И, конечно, игрушки, у которых тряпочный костюм закрывает даже лица актеров: желтые меховые зайцы с оскалами, как на масках майя, зубастые пупсы в памперсах, негритята-пионеры, лупоглазые и губастые Барби, зеленые Мерилин Монро (развлекаясь, в программке режиссер их назвал Мерлинки М. и Красавицы Б.). Уж не говорю о черных зайцах на лыжах, ровно один раз, просто «для колориту» мрачно шествующих через всю сцену во время эпизода «Рождество» под хохот зала (впрочем, немедленно отвлекшегося на что-то следующее).

Второй художник тут -  автор специальных объектов, известный дизайнер Бармалей («в миру» - Алексей Богданов), сочинивший целое стадо чудищ, заполняющих арену во время эпизода «Нашествие» - огромных, членистоногих, хоботастых, с горящими красными глазами, прыгающих, как на пружинках и семенящих торопливо, как многоножки. Ну, и третий – видеохудожник Александр Малышев, именно ему принадлежит вся эта бурлящая и переливающаяся световая среда, движущиеся картины, проецирующиеся прямо на манеж и на экран над сценой.

Входя в шапито, еще до начала спектакля  вы окунаетесь в густой визуально-звуковой суп: в синей полутьме все вокруг будто шевелится, дышит и звучит, таинственно меняясь, кто-то что-то невнятно бормочет, кажется, по-немецки (Гофман же).

Композиторы «Кракатука» - это сам Петр Ильич Чайковский (его музыка к балету звучит в исполнении оркестра под руководством Светланова),  и огромное количество электроники. В первую очередь переделка того же Чайковского популярными питерскими композиторами и ди-джеями Вдовиным и Гитаркиным, которые весело перевели классические темы в свои фирменные лаунжевые «дзынь-блям-блям».

В общем, понятно, что действо получается какое-то совершенно сумасшедшее и отчасти даже психоделическое. А ведь еще ничего не сказано про главное – театр и цирк. Так вот, по части цирка тут есть практически все: эквилибристика во всех видах, ходули, каучук, силовая акробатика (орех кракатук оказывается стальным шаром, на котором тренирует свои силы попавший в плен Щелкунчик),  жонглирование (кстати, всеобщим жонглированием светящимися шариками заканчивается спектакль), батут, подлетая на котором злые красные «кибермыши» пытаются достать Машу, висящую в тарелке под куполом. Парад игрушек превращается в развеселую акробатическую феерию, где весь манеж надувается огромным желтым матрасом, на который прыгуны плюхаются, разогнавшись на качелях, в то время как зайцы вместо клоунов носятся по всему цирку, приставая к зрителям и вытягивая их потанцевать. Есть и фокусы – превращение злым мастером Д. (то есть Дроссельмейером, он же здесь и мышиный король) мальчика-Щелкунчика в тряпочную куклу. А уж когда злодей взрезает эту куклу (герой, оказывается, набит детскими игрушками) – и из нее, как душа, вылетает белый голубь, - это уже дрессура.

Но, главное, в «Кракатуке» - это «воздух».  В воздухе происходят бои игрушек с неприятельской армией - одетые в защитное  воины мышиного короля подлетают на «резинках» к самому куполу, свистят на трапециях над сценой, будто пауки на ниточках, выхватывая с земли противника и улетая с ним к сетке-паутине над головами зрителей.

А внизу, между тем, игрушки, танцуя, строятся в отряды (я ведь еще не сказала, что кроме циркачей в спектакле участвуют танцоры) и руководит войском балеринка в белой пачке, но портупее и пилотке. А еще, разумеется, в воздухе происходит любовь Маши и Юного Д. (так тут называют Щелкунчика). Когда над размечтавшейся девочкой вдруг взмывает белобрысый Юный Д. в черном френче и галифе (художник не отказал себе в шутках на тему германского происхождения сказки), а потом дети вместе летают под куполом, то догоняя друг друга, то сплетаясь, - зал заходится от восторга.

На самом-то деле, по цирковым меркам тут нет особенно замысловатых трюков и Могучий, репетируя, все время осаживал тренеров, пытавшихся накручивать сложность: «начнутся рекордные трюки – уйдет театр». Единственное, что, как признают циркачи, здесь действительно сложно, - это инженерная система подвески. Такого количества разнообразного «воздуха» и поднимающихся деталей в одном представлении никогда не бывает, и сделать, чтобы одно не цеплялось за другое, было очень трудно. 

Короче говоря, театр, как мы увидели, никуда не ушел. И цирк тоже никуда не делся. И визуальные искусства. И все они вместе родили какой-то особый жанр, определить который не берусь, но увидеть очень советую. Как сказал один из зрителей, выходя из шапито: «Я себе такого и представить-то не мог».

А теперь несколько советов для тех, кто решил сходит на «Кракатук».

Первое. Зрелище это – идеально для подростков, но и взрослые вполне способны оценить его драйв. Главное – не берите на «Кракатук» маленьких детей (до шести лет). Им страшно. Проверено.

Второе. Не старайтесь сесть поближе – сверху гораздо лучше видно видеопроекцию на манеж.

И третье. Самый лучший аттракцион спектакля, в котором обязательно нужно поучаствовать всем, особенно детям – это финальное купание в море пены, по которому плывет бумажный кораблик с героями.  Вот тут и случается настоящий восторг и братание с актерами. Но, если на улице похолодает, советую взять с собой сменную одежду. Или предварительно раздеться. Кое-кто так и делает.

Источник: "Газета.ру",14.07.2006,