19.05.2006 | Кино

Мария Магдалина — суперстар

Каннский фестиваль открылся на удивление мирно и гламурно

Терпимость и миролюбие, царившие позавчера поздно вечером во время церемонии открытия 59-го Festival de Cannes, были прямо-таки идиллическими. На фоне того, что к бойкоту “Кода да Винчи” призвали Ватикан, Греческая православная церковь, Христианский совет Кореи и американская организация “Евреи против антихристианской диффамации”, лидер которой Дон Федер назвал фильм “недвусмысленной атакой на все без исключения религии”. На фоне того, что фильм заочно породил общественный протест на Мальте, цензурные ограничения в Сингапуре (запрет демонстрировать фильм детям до 16, чтобы те духовно не разложились), попытки через суд запретить его показы в Бразилии и даже радикальный жест некоего католика из Индии, который по примеру мусульман (вспомним случай с Салманом Рушди) посулил награду тому, кто принесет ему голову автора романа Дэна Брауна. Ну просто весь мир восстал против! А в Каннах благодушие и истинное благолепие. Производители фильма — Sony и Imagine не постеснялись даже выстроить в каннском Старом Порту гигантскую пирамиду с логотипом “Кода да Винчи” (напоминающую о пирамиде важного для фильма Лувра), в которой и устроили послепремьерный прием.

Надобно заметить, что очень мудро повела себя местная церковь. Епископ Ниццы Луи Альбер Иосиф Роже Санкаль, в чьем религиозном подчинении находятся и Канны, сказал, что он за дискуссии вокруг фильма, но не за слепую оппозицию против него. Ну еще бы епископ Ниццы позволил себе, нападая на фильм, бомбардировать и Каннский фестиваль — кормильца всего подведомственного ему региона!

Но главную роль в умиротворении тысячных толп, традиционно заполнивших в день открытия фестиваля набережную Круазетт, сыграл не епископ, чьи слова в прессе прочитали немногие, а сам настрой и имидж Каннов.

Ну представьте: по красной лестнице поднимаются Том Хэнкс, Одри Тоту (вся в белом ценой в миллион, в короткой юбке), Жан Рено, Ян Маккеллен, Пол Беттани, Альфред Молина. А потом члены жюри, среди которых Моника Беллуччи, Хелена Бонэм Картер, Чжан Дзии (первая во всем сексуально черном, вторая — в стильном светлом, третья — в размашисто красном), а также Тим Рот (в костюме из “Бешеных псов”), Сэмюел  Л. Джексон (тоже весь в черном) и сам президент жюри Вонг Кар-вай (не просто в черном, но еще и в чернющих очках). На набережной при этом в открытом павильоне, тоже окруженном толпами, дает интервью для Canal+ (в прямом эфире) только что прилетевший на вертолете (прилет тоже показывали) Ален Делон, на церемонию открытия подчеркнуто не пошедший (у него давние обиды на фестиваль, который перед ним не подпрыгивает).

Ведет церемонию впервые за долгие годы мужчина — Венсан Кассель, весь в белом. Церемония — забавная, насыщенная — занимает 16 (!) минут. В Берлине, Москве и Венеции ее легко растягивают на час, полный лабуды.

Публику особенно забавляет (церемонию можно видеть на мониторах), как Кассель представляет члена жюри Монику Беллуччи (свою жену) — как итальянскую актрису и какой семейно-стервозный взгляд она бросает ему в ответ на эту реплику.

В зале камера ловит Жюльетт Бинош, Мишель Йео, Тима Бёртона. Зал бурно аплодирует и политкорректно встает (все 2300 гостей главного каннского зала “Люмьер”), когда на сцену — объявить, что фестиваль открыт, — выходит афроамериканский актер-патриарх Сидни Пуатье.

И как в такой ситуации ощущал бы себя тот дурак, который вышел бы к Дворцу протестовать с мегафоном и лозунгами, что фильм открытия, т. е. вообще все то, что происходит, ради чего собрались тысячные толпы (в том числе приехавшие на гигантских круизных судах, стоящих в гавани), нужно взять — и отменить?

Первый показ для прессы “Кода да Винчи” проходил под ржанье зала, активно не принявшего фильм с первой минуты. Я согласен с тем, что в фильме слабое звено — Том Хэнкс и сильное звено — Ян Маккеллен (двое главных среди мужчин, ищущих Святой Грааль и постепенно, в соответствии с книгой Дэна Брауна, приходящих к открытию, что сей Грааль отнюдь не сосуд, из которого Христос пил вино во время Тайной вечери, а женщина, а именно Мария Магдалина, которая была не проституткой, а царицей Израиля и родила от Христа дочь).

Наши критики тоже в основном против. Смешно, что многие из них (а мы, понятно, летели одним рейсом) спешно читали по дороге роман Дэна Брауна.

Но вот странная штука: я воспринял фильм как вполне терпимый и интересный. Возможно, фокус в том, что я не пошел на первый сеанс для прессы, устроенный (чего никогда не бывало в Каннах) аж за день до открытия, накануне поздно вечером. Главная деловая киногазета мира — американская Variety — заметила потом, что устроить такой показ было ошибкой. Журналисты только-только прилетели, устали, многие (из Америки, из Азии) ощущая сбой внутренних часов организма. Ну и, тоскуя от хворобы, оттянулись на фильме. Я же смотрел его утром следующего дня, чуть отдохнув.

По мне, фильм уж точно лучше романа, поразившего меня десятью страницами (после примерно 200-й). Когда персонажи, изображаемые в фильме Хэнксом и Одри Тоту, едут из Лувра в американское посольство, а потом, обнаружив там полицейскую засаду, удирают на вокзал и для отвода глаз покупают билеты на первый же поезд в три часа ночи, на который не садятся. В предисловии к своему роману Дэн Браун отмечает, что все упомянутые им тайные организации существуют в действительности и все тайные ритуалы описаны с документальной точностью. Но оказывается, что он: а) элементарно не знает Парижа и не ведает, что американское посольство находится в трех минутах езды от Лувра в начале Елисейских Полей и б) не ведает, что все вокзалы в Париже закрыты часов примерно с десяти вечера и нет никаких поездов в три часа ночи. Если он не ведает элементарного, то как можно верить в его эзотерические откровения?

В фильме же — все ОК. Упомянутые глупости аккуратно скорректированы. Ну да, развлекуха. Ну да, спекуляция. Ну да, фильм, как мне показалось, сначала напоминает экранизацию авантюрно-шпионского романа Ладлема, потом науч-поп, рекламирующий исторические теории наподобие тех, что произвел наш академик Фоменко, а потом скатывается в Индиану Джонса. Ну да, он заодно рекламирует американцев, всякий из которых, если верить фильму, даже если он ученый в возрасте и с тощей мускулатурой Хэнкса, мгновенно, если жизнь потребует, способен стать упомянутым Индианой Джонсом, готовым влезть в авантюру и забыть о судьбе своих пластиковых карточек.

Но, по крайней мере, это адекватная экранизация, что в истории кино, привыкшего перевирать первоисточники, редкость (правда, не знаю, всё ли поймут не читавшие роман).

Смотреть ее не скучно. После просмотра нападки на фильм со стороны церкви кажутся странными (ту же католическую церковь — без всяких протестов с ее стороны — долбали в голливудском кино последних лет гораздо злее: вспомнить хотя бы сатиру “Догма” от модного американского режиссера Кевина Смита). Ведь в конечном счете фильм романтизирует Христа — и Марию Магдалину, понятно. Делает ему попсовую рекламу.

В сущности, экранизация “Кода да Винчи” сродни поп-опере Уэббера “Иисус Христос — суперстар” (только тут скорее Мария Магдалина — суперстар).

Каннский фестиваль, вопреки расхожему мнению, руководствуется не коммерцией, а эстетикой. Именно он, а не Венецианский (считающийся у нас артистическим) пытается моделировать и формировать кинематограф будущего. Если в Каннах на открытие показали “Код да Винчи”, то только ради второго обожаемого здесь дела — скандала. Но в итоге сам фестиваль поиронизировал над “да Винчи”. Фестивальный бизнес-центр украшают многочисленные вариации на темы “Моны Лизы”, которые заставили бы обзавидоваться самого Уорхола: Мона Лиза в кошачьей маске, Мона Лиза в бескозырке с надписью Cannes, Мона Лиза в виде блондинки в темных очках на фоне набережной Круазетт и с “Золотой пальмовой ветвью” на золотой же цепочке на шее. В официальном бутике фестиваля можно купить за 8 евро сувенирную колоду карт с Моной Лизой на оборотной стороне.

Чего вы, ребята, беситесь по поводу этого фильма? Это всего лишь игра! Так говорит главный и самый умный кинофестиваль на свете.

Источник: Ведомости, №89 (1616), 19.05.2006,