12.04.2006 | Общество

Трубный выбор

Если экспертиза не считает «общенациональный проект» безопасным, то тем хуже для экспертизы

«Если такое возможно с Байкалом, известным всему миру и включенным во Всемирное природное наследие, – это значит, что другие природные объекты в России вообще никак не защищены, и с ними можно делать что угодно». Так ученый секретарь научного совета по Байкалу Сибирского отделения РАН Ирина Максимова оценила результаты государственной экологической экспертизы проекта трубопровода «Восточная Сибирь – Тихий океан», в работе которой ей пришлось участвовать в качестве эксперта.

Отношения этого проекта с экологической экспертизой не заладились еще в 2003 году, когда на суд экспертов был представлен первый документ – обоснование инвестиций. Эксперты его отвергли: труба с нефтью проходила в водосборном бассейне Байкала и при любой аварии нефть оказалась бы в озере еще до того, как ремонтные бригады прибыли бы на место. На следующий год заявитель проекта, государственная компания «Транснефть» представила исправленный вариант: маршрут был перенесен к северу, за водораздельные хребты. А получив «добро» от экспертизы, в 2005 году начала изыскательские работы на никем не утвержденном маршруте, проходящем еще ближе к берегу Славного моря – на одном из участков всего в 800 метрах.

Согласно закону, любые изменения проекта после прохождения им экспертизы означают автоматическое аннулирование ее заключения – что, в свою очередь, требует немедленного прекращения его реализации. В мае Росприроднадзор потребовал остановить работы. Экранный герой Олег Митволь кипел вполне понятным гневом: речь шла уже не только об угрозе Байкалу, но и о подлоге в особо крупных размерах.

Шулерский трюк «Транснефти» создавал прецедент, лишавший смысла сам институт экологической экспертизы: можно подать экспертам проект, соответствующий самым высоким стандартам, а потом строить так, как удобнее.

Однако осенью Владимир Путин потребовал скорейшего согласования проекта, объявленного «общенациональным». Разумеется, Росприроднадзор тут же перестал видеть им же установленные нарушения, а Ростехнадзор принял на экспертизу следующий документ – технико-экономическое обоснование ВСТО, в котором уже был обозначен маршрут, проходящий по берегу Байкала.

Но 56 членов экспертной комиссии подавляющим большинством голосов (48 против 8) вновь отклонили проект. Они, конечно, ощущали настроения в верхах: подготовленное ими заключение содержит, в частности, рекомендации, как сделать так, чтобы доработка отвергнутого проекта не отразилась на сроках его реализации, хотя подобная забота в принципе несовместима с идеей независимости экспертизы. Но подписаться под смертным приговором уникальному озеру казалось им тогда еще страшнее: район Байкала – высокосейсмичная зона, землетрясения здесь достигают 12 баллов. Технических решений, гарантирующих целость трубы при таких ударах, в мире просто не существует.

Впрочем, с юридической точки зрения результат любой экспертизы – это всего лишь мнение частных лиц, пусть и безусловно компетентных. Чтобы оно стало обязательным к исполнению, его должен утвердить полномочный государственный орган – в данном случае Ростехнадзор. Обычно это процедура сугубо техническая – не утвердить экспертное заключение можно только в исключительных случаях (скажем, если кто-то из экспертов пойман с поличным при получении взятки) и с обязательным указанием причин. Зная заинтересованность начальства в положительном заключении, эксперты постарались тщательно соблюсти все формальности, чтобы придраться было не к чему.

Но глава Ростехнадзора генерал Константин Пуликовский обошелся без придирок. После недельного раздумья он не утвердил заключение экспертов, продлил экспертизу на месяц и добавил в комиссию 34 новых члена – в основном специалистов по техническим системам, ни один из которых по роду своей деятельности не имел отношения к экологии или охране природы. Уже само это решение выходит за рамки всех и всяческих регламентов – как если бы в суде после оглашения вердикта присяжных судья продлил процесс и ввел в жюри присяжных новых членов. Но то, что началось дальше, поразило даже видавших виды ветеранов экспертиз: проект был разбит на отдельные участки.

Экспертам, разделенным на соответствующее число рабочих групп, предложили оценивать только безопасность конкретного участка – материалы по остальным им просто не давали. Но при этом каждый, одобрявший свой участок, тем самым голосовал в целом за проект. «Такого выкручивания рук не было даже на обсуждениях в ЦК КПСС!» – сказал позднее руководитель одной из рабочих групп Геннадий Чегасов.

Можно только порадоваться, что подобная практика не в ходу, скажем, у врачей. Представьте себе консилиум, организованный по этой схеме: «Руки целы? – Целы! – Ноги? – Тоже! – И живот, и грудная клетка? – Да, но ведь у него головы нет! – Неважно, вы, четверо, подписывайте: в целом здоров! Кто смотрел голову, может записать особое мнение...»

О том, как при этом работали с отдельными экспертами, говорят разное. Во всяком случае, результат был достигнут: буквально за месяц многие члены комиссии во главе с ее председателем Михаилом Генераловым изменили мнение на противоположное. Технические решения, уже рассмотренные и отвергнутые ими, вдруг были сочтены вполне безопасными. Когда же выяснилось, что даже и после вброса новых экспертов и персональной обработки старых не набирается требуемых по закону двух третей голосов «за», накануне последнего заседания нескольких экспертов из состава комиссии просто исключили.

Все это выглядело тем более странным, что буквально в эти же дни решалась судьба другого конца той же трубы – нефтеналивного терминала в Приморском крае. Размещение его в бухте Перевозная (как это предлагалось в проекте «Транснефти») означало фактическое рассечение ценнейших природных систем юго-западного Приморья (в том числе последних убежищ дальневосточного леопарда) и угрозу катастрофических разливов непосредственно возле Владивостока. Учитывая это, экспертная комиссия дала отрицательное заключение на проект – которое генерал Пуликовский не только утвердил, но и с мстительным удовольствием огласил имена немногих экспертов, голосовавших за терминал в Перевозной.

Если не предполагать всерьез, что бывший полпред в Дальневосточном федеральном округе ощущает Приморье «своим», а Байкал – «чужим», то остается думать, что решение по западной части трубопровода уже принято на высшем уровне. Как это уже было в 60-е годы с Байальским ЦБК, а несколько позже – с БАМом.

Впрочем, если эти объекты оказались авантюрами не только в экологическом, но и в экономическом отношении, то целесообразность «восточной трубы» никто сегодня не оспаривает. Непонятно только, почему ее непременно надо вести по берегу Байкала. «Транснефть» ссылается на то, что маршрут, согласованный экспертизой 2004 года, идет по непроходимым горам, где не то что трубопровод прокладывать – вертолету порой сесть негде. Правда, проектировщики, привлеченные компанией для проработки этого варианта, придерживаются иного мнения. Но в любом случае есть и другой, еще более северный вариант маршрута, предложенный РАН и руководством Якутии. В нем предлагается проложить трубу по долине Лены.

На это у «Транснефти» есть два возражения: во-первых, такой путь гораздо длиннее и, следовательно, дороже, во-вторых, он пройдет по нетронутой тайге, в то время как «байкальский» вариант – в транспортном коридоре БАМа. На самом деле оба аргумента более чем сомнительны. «Ленский» маршрут действительно длиннее, но он проходит по равнинной, несейсмичной местности – что сильно удешевляет само строительство и позволяет сэкономить на сейсмоустойчивости сооружений. При этом почти вся труба (кроме мест пересечения рек) может быть проложена под землей, что уменьшит потери от намеренных повреждений и самовольных врезок – бича российских трубопроводов. Долина Лены относительно обжита и освоена, и проблема транспортной доступности там ненамного острее, чем на берегу Байкала. Тайга умеет вновь вырастать на вырубках, так что рассечения малонарушенных территорий произойти не должно. Но самое главное – этот маршрут проходит вблизи доброго десятка перспективных нефтяных месторождений, которые так или иначе предполагалось привлекать к наполнению трубы. Компания «Сургутнефтегаз», имеющая лицензию на их разработку, тоже поддерживает этот вариант маршрута и могла бы принять финансовое участие в проекте.

Но «Транснефть» с необъяснимым упорством продавливает «байкальский» маршрут. Складывается впечатление, что после поражения в Перевозной топ-менеджмент компании считает делом чести сломить сопротивление специалистов и общественности.

Между тем это сопротивление пока только нарастает. Еще во время «продленной» экспертизы появилось открытое письмо 23 директоров и ведущих специалистов институтов Иркутского научного центра СО РАН, решительно протестующее против «байкальского» маршрута. Вымученное «положительное заключение» уже стало предметом думского запроса и, видимо, в ближайшее время будет оспорено в суде. 18 марта в Иркутске прошел самый многолюдный за последние 15 лет митинг против строительства трубы с участием губернатора Александра Тишанина, главы Законодательного собрания области Виктора Круглова и всех политических партий – от «Единой России» до НБП. Примерно тогда же в адрес президента РФ поступило официальное письмо от председателя комитета ЮНЕСКО по Всемирному наследию Ины Марчюлените с настоятельной просьбой разъяснить ситуацию со строительством нефтепровода на территории объекта Всемирного природного наследия «Озеро Байкал». Тем временем международные экологические организации начали работу с потенциальными инвесторами и кредиторами проекта.

«Помимо всего прочего не надо забывать, что конкуренция на нефтяном рынке достаточно жесткая, – говорит директор по охране природы WWF России Евгений Шварц. – Действия «Транснефти» ставят под удар все российские нефтяные компании. А потом наш президент опять будет обижаться на предвзятое отношение к нашим нефтяникам».

Источник: «Московские новости» № 11, 31.03.2006,