Сочинения Райха, построенные на столкновении и калейдоскопической смене схожих рисунков, в Москве редки -- их можно услышать разве что на концертах Ансамбля Пекарского и его солистов или пианиста-экспериментатора Петра Айду.

На сей раз идея "дать другим покрасоваться" стала главенствующей: Макферрин с толпой других певцов представляет оперу-импровизацию под названием "Bobble". У оперы нет ни четкого сюжета, ни текста, но есть идея: это рассказ о Вавилонской башне.

Дело не в том, что песни вроде "Веселья час" ассоциируются с казенными советскими ДК. А в том, что в перепетые русские романсы Алмонд не внес ничего, кроме паточной душевности, которая в концентрированном виде неизбежно становится пошлостью.

Вы точно слышали его песни. В той рекламе, где тысячи разноцветных каучуковых мячей мчатся к морю по крутым улицам какого-то субтропического мегаполиса. Или в той серии, где доктор Хаус не смог уберечь от смерти возлюбленную Уилсона.

Центральное художественное событие фестиваля памяти Д.А. Пригова, выставка Omnibus Rebus, удивительно тонко зафиксировала специфическое присутствие Д.А. Пригова в культурном пространстве - ему можно подобрать слово «неуловимый».

Впрочем, немногочисленность и некоторую маргинальность событий шестой фестиваля Nordic Music с лихвой компенсировало громкое закрытие, представившее публике сразу три мировые премьеры сочинений европейских композиторов.