Страсть к нетривиальным речевым построениям и властное стремление заглянуть как можно глубже в недра ночного горшка приводит иногда к поразительным последствиям.
Я живу уже более или менее долго, и очень этому рад. А еще больше я радуюсь тому, что у меня все еще неплохая память.Я до сих пор вздрагиваю, прочитав или услышав доносящиеся из гулких государственных коридоров слова, фразы или целые словесные пассажи, дословно воспроизводящие образцы дискурсивных отправлений партийно-правительственных мыслителей и риторов позднего «совка». Образцы того самого, что еще и тогда вызывало массовый невеселый смех пополам с мучительной изжогой. А уж теперь-то!
Но в наши дни как ни в чем не бывало долетают до нас в виде задорных канализационных брызг все те же «западные покровители», «заокеанские кукловоды» и прочие «кое-кто на Западе».
И во все времена — чуть что не так, — как Бог из машины, выскакивает на поверхность все никак не теряющая своей пунктирной актуальности и подвальной свежести тема «вмешательства в наши внутренние дела».
Вот и опять…
О самом по себе «вмешательстве» говорить легко — все слова давно сказаны, и их достаточно только повторить. Повторил все эти слова в любом порядке — и дело, считай, сделано.
Но не все довольствуются готовыми рецептами и стандартным покроем. Некоторым подавай индпошив и прочую «авторскую кухню».
Страсть к нетривиальным речевым построениям и властное стремление заглянуть как можно глубже в недра ночного горшка приводит иногда к поразительным последствиям.
Вот я, например, прочитал где-то, что некий деятель с ничего мне до этих пор не говорящим именем Андрей Климов, являющийся, между тем, «главой временной комиссии Совета Федерации по защите госсуверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела РФ», сказал буквально следующее (очень прошу прочитать внимательно, это стоит того): «О том, что иностранные мозаичные технологии работают, говорят данные недавних социологических опросов, согласно которым значительная часть граждан России, в особенности москвичи, не верят во вмешательство Запада во внутриполитические процессы, включая выборы и противоправные уличные акции».
Все понятно? Сам факт нашего с вами осторожного сомнения в непререкаемой истинности провиденциальных откровений «главы комиссии» и прочей информационно-пропагандистской обслуги эту самую истинность безоговорочно подтверждает.
Ну и для окончательной убедительности сказано еще и это: «…Главные центры, у нас есть немало доказательств этого, находятся в Вашингтоне».
В Вашингтоне, конечно, где же еще. Не в Куале же Лумпуре. Не в Тринидаде же и Тобаго.
И, конечно, со всеми возможными модуляциями, во всех падежах и со всеми возможными интонационными оттенками крутится-вертится во сей этой экзотической риторике воистину волшебное слово «Госдеп» как универсальный золотой ключик почти ко всем тайнам непостижимого бытия.
Представления о всепроникающем могуществе не столько реального, сколько мифического Госдепа, тянущего свои щупальца во все аспекты и сферы нашей жизни, принимают все более тотальный характер с отчетливыми чертами массового помешательства. И чем выше градус хорошо заметного одичания в той среде, где бытуют подобные умственные построения, тем все более грозно и звонко звучит это роковое слово.
С одной стороны, по многим признакам этот самый Госдеп можно считать одним из псевдонимов, одним из эвфемизмов нечистой силы, имя которой в архаических обществах было табуировано, как и имена тотемных животных, как и подлинные имена духов и божеств.
С другой же стороны в самом русском написании и звучании этого заветного слова слышится и читается совсем другое. Можно даже сказать — прямо противоположное.
Мой приятель рассказывал недавно, как, читая где-то какие-то новости, он наткнулся на странную словесную конструкцию: «Господь рекомендовал своим гражданам воздержаться от…» Он даже не дочитал, от чего именно следовало бы воздержаться гражданам Господа. После того, как он перечитал начало фразы раза три, все встало на свои места. С подобными «очитками» сталкиваются многие.
Так что «Господь» скорее всего. Ибо только Он обладает таким сокрушительным могуществом, которому бесполезно даже сопротивляться, а можно только жаловаться на Его несправедливость. Да и то нельзя. А если бы даже и можно было бы, то кому жаловаться-то? Разве что друг другу.
Да, «Господь», кто же еще. И этот вот самый «Господь» почему-то настроен против России. Почему? В чем дело? Ведь понятно же, что дело тут не в России и не в нас с вами, а дело лишь в Нем.
Впрочем, ладно — в контексте проблематики, связанной с необычайно обострившимися в последние годы чувствами разных категорий постоянно возбужденных граждан, эта тема может показаться достаточно скользкой.
Поэтому оставим ее, а лучше в очередной раз — вполне, впрочем, обреченно и чисто ритуально — поинтересуемся, о чьих внутренних делах идет, вообще, речь.
Ответ, разумеется, предвидеть легко, как нечего делать. О «внутренних делах России», конечно же, идет речь. О чьих же еще!
Тот факт, что они привыкли все, что происходит внутри красного кирпичного забора, именовать «Россией», не очень удивляет — это дело давнее, почти привычное и в ближайшее время вряд ли излечимое. И все же любой здравомыслящий человек твердо знает, что их «дела» и дела огромной и очень разнообразной страны, это, мягко говоря, не вполне одни и те же дела.
Ваше внутренне дело, говорите? А чего это вдруг оно такое уж ваше? И почему это оно внутреннее?
Я, как и многие москвичи моего поколения, в детстве жил в коммуналке, и этот мой опыт, друг ошибок трудных, твердо научил меня тому, что если подружившийся с «белочкой» сосед вознамерится развести в своей комнате веселый пионерский костерок, то это не вполне внутреннее дело его «суверенной комнаты». И это даже не внутреннее дело всей квартиры. Это дело всего дома, вообще-то говоря.
А ваше внутреннее дело — это в лучшем случае ваша частная интимная жизнь, или — что еще точнее и лапидарнее — работа ваших внутренних органов. И то лишь до той поры, пока эти ваши органы не начнут спонтанно проявлять себя в ущерб всем тем, кто в тот момент окажется рядом с вами. Тогда это уже не будет только вашим внутренним делом, уверяю вас.
И разные взрослые дяди и тети совершенно правы, когда время от времени вас, испорченных подростков, тычут носом в груду поломанных вами игрушек и разорванных книжек. И будут бесконечно правы, если будут это делать и впредь.
И не надо лепетать о том, что пусть, мол, сначала сами разберутся в своих проблемах, прежде чем «нас» учить.
Дорогие дети! Поверьте, взрослые знают о своих проблемах не хуже, а лучше вас. Но главное отличие взрослых от вас в том, что они свои проблемы называют именно проблемами, и именно поэтому они имеют волю к их решению и преодолению. А вы, трудные подростки, свои проблемы и скелеты в шкафах привыкли считать «славной историей» и национальной гордостью.
И не тешьте своего самолюбия тем, что взрослые обращаются к вам на «вы» и называют мистерами. Это не потому, что вы такие важные и значительные, а потому что они такие воспитанные.
А тыкать носом в ваши разнообразные художества вас, конечно, все равно будут, потому что взрослый мир — в который вы желаете входить только на своих условиях, — ответственен за судьбу планеты.
И не на что вам особенно обижаться, потому что нехрена было мучить кошек, поджигать почтовые ящики, ставить подножки хромым, передразнивать заик, пуляться снежками в пожилую подслеповатую учительницу и водить дружбу с самой отпетой гопотой «на раёне». Нехрена было целыми веками сидеть в одном и том же классе, пока взрослые учились на своих и чужих ошибках. И нехрена было прогуливать уроки. Особенно — уроки истории.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
