26.11.2020 | Нешкольная история

В лесу родилась елочка… и не только. Часть 2

Будни и новогодние праздники поколения 1940-х – начала 1960-х годов

Хотя мама Нины Федоровны Жигаловой воспитывала дочерей одна, в 1 класс Нина пошла во всем новом. И форму мама купила и портфель. «А тетради немецкие, из Германии односельчанин привез, Иван Шабалин. Он там служил еще несколько лет, после того, как война закончилась. Он любил меня, соседского ребенка, вот и привез несколько тетрадок. А они такие красивые, странички гладенькие, чтобы перо не цеплялось, – с восторгом вспоминает она сейчас. – Учеба хорошо пошла. Помню, букварь прошли, бойко читала. Учительница мне дала книгу “Первоклассница” на каникулы. Я ее мигом прочитала».

В 1959 году Нина Федоровна окончила 10 класс, а в 1961 педучилище. Оканчивая школу, она жила на квартире в поселке Солгинского ДСК (домостроительного комбината) с тремя девочками. Находился он в 20 км от родной деревни. В комнате имелась печь с плитой, на которой девочки и готовили из продуктов, привезенных из дома. Все необходимые вещи везли из дома.

Регулярного сообщения между населенными пунктами не существовало, поэтому добирались на чем придется.

Матрас с подушкой и одеялом привезли на колхозной лошади. «Чтоб машины ходили? – говорит Нина Федоровна. – Если летом дорога хорошая, на машине какой-либо можно подъехать. Но ходили-то они не регулярно. Можно было и день до Коноши добираться».

Валерий Владимирович Свистулин тоже учился не в родной деревне. Когда 7 класс окончил, хотел на лесозаготовки на зиму уйти, заработать, но не отпустил отец. Предложил пойти в 8 класс. «В 30 км от нас в Бекетово находилась средняя школа, – рассказывал он. – Возьмем с ребятами котомки, туда картошки, хлеба немного, соли. И на неделю. Жили на квартире у старушки и платили 10 рублей за постой. У нее в доме две комнаты, в одной сын с невесткой и ребенком, в другой мы с бабушкой.

Денежной оплаты за труд в колхозе не получали, но нам приходилось платить 150 рублей за обучение в школе.

Плату за обучение в старших классах школы и вузах ввели еще в октябре 1940 года. В столичных школах плата составила 200 рублей, в провинциальных – 150, в столичных вузах – 400 рублей. Учитывая, что в крестьянских семьях воспитывалось 6–7 детей в среднем, в рабочих 3–4 ребенка, за всех платить было невозможно. Отменили плату за обучение только в 1956 году.

Мы поинтересовались, откуда родители брали деньги на оплату обучения в школе. Валерий Владимирович ответил, что им приходилось что-либо продавать. Только после 1959 года частично вместо трудодней колхозникам стали платить деньгами. «При школе имелся и интернат, где жили дети из других деревень, но туда брали только сирот, чьи отцы погибли на фронте, их там и кормили. А у меня отец вернулся, поэтому я и жил на квартире, а точнее снимал угол, приходилось с другом спать на узенькой кровати вдвоем. Сами себе и готовили. Утром чего-нибудь поедим, бабушка вместе со своими чугунами наш чугунок с картошкой поставит в русскую печь, потом и едим. Иногда из дома и кусок мяса принесем. Родители большое хозяйство держали: корова, теленок, овцы, куры, иначе не прожить».

Окончив десятилетку, Валерий Свистулин хотел продолжить образование. На этом и отец настаивал, хотел сыну лучшей доли. Но колхозники, как известно, не имели паспортов. Первоначально граждане СССР обходились без паспортов, но в 1932 году ввели паспортную систему, выдав соответствующий документ горожанам, а вот крестьяне его не получили.

Перемещаться по стране можно было только при наличии паспорта, поэтому крестьяне оказались прикрепленными к колхозам.

Получить паспорт колхозники могли, только предъявив соответствующую справку от правления колхоза, например, если ехали учиться.

Чтобы получить паспорт, отец Валерия Владимировича, как он говорит, «поставил председателю бутылку и за столом, как бы невзначай, сказал, что Валерке бы паспорт нужен. Тот и написал сразу, а печать всегда в кармане была». И, получив паспорт, Валерий Владимирович в 1958 году поехал в Няндому, где в это время жила сестра, уехавшая работать нянькой в семью. Уехала еще ребенком, чтобы паспорт в городе получить.

Первоначально в Няндому он не собирался. Хотел поступать после десятилетки в художественное училище, очень хорошо рисовал. Но отец сказал, что надо деньги зарабатывать, а не баловством заниматься. И отправился Валерий в Няндомское железнодорожное училище. Приехал, а набор окончен, но его взяли, когда узнали, что десятилетку закончил. Их в группе всего 8 человек таких было.

Когда мы поинтересовались, нравилось ли ему в железнодорожном училище, он ответил, что конечно. Школу он «окончил в фуфайке, а в училище выдавали форму, 2 пары обуви, бушлат, фуражку, 3 раза в день кормили». Но голод они всё равно ощущали, и когда местные по воскресеньям в столовую не приходили, то наедались. В городе сложили даже присказку: «Жэушники идут – форма, еле ноги волокут – норма». Учреждения ФЗО (фабрично-заводского обучения), созданные перед Великой Отечественной войной, должны были обеспечить страну рабочими кадрами. Учащиеся ФЗО находились на государственном довольствии, то есть обеспечивались одеждой, обувью, питанием, общежитием.

У Зои Николаевны Автаевой воспоминания о школе тоже весьма скромные, хотя родилась она гораздо позже. Когда она пошла в 1 класс, ее даже никто не провожал, так как маме надо было собирать папу в лес на заготовки. В школу Зоя пришла без цветов, с матерчатой сумкой, сшитой из тряпок. В ней носила книги и тетради.

Все книги покупали сами, раньше вообще в школе ничего не выдавали.

С 7 лет Зоя с мамой летом уходила в лес, собирала ягоды, а потом продавала их в городе. Именно на часть из заработанных денег покупали учебные принадлежности.

Только когда Зоя поехала учиться после 8 класса, ей начали покупать одежду, до этого, как мы упоминали, всё шила мама. Поступать в техникум в город Алатырь она отправилась пешком рано утром, захватив чемодан с железными углами. Надо было пройти пешком 12 км. Поступила она в лесотехнический техникум. «И вот 1 сентября. Помню чулки за 98 копеек капроновые, мама мне купила, я их одела прямо у ворот техникума. Форма – фартук и косички с бантиком. Первую школьную форму мама сшила из саржи, это такая плотная ткань. Потом я получила стипендию – 20 рублей, купила темно-синюю ткань, штапель с лавсаном, и мама сшила мне костюмчик – юбочку и пиджачок».

В семье Болотовых воспитывалось трое детей. В положенном возрасте они пошли в начальную школу, что находилась в поселке «21 квартал». А потом дети переходили в школу поселка Тавенга, где находилась 8-летняя школа, потом в школу станции Явенга в 30 км от поселка «21 квартал».

«Каждый понедельник утром дети отправлялись пешком в Тавенгу, где жили в интернате и учились в школе всю неделю, – вспоминает Нина Васильевна. – Даже вопрос никогда не возникал по поводу того, как возить детей в школу за 10 км. Ходили, зимой ползли буквально на четвереньках 2 км до леса по полю, когда мело сильно. Приходилось и на лыжах добираться. Зимой иногда кто-нибудь на тракторе довезет до моста. Дальше дороги нет. Факел возьмем и идем в 6 утра. Волки воют... С собой котомка, а в ней хлеба немного, сгущенка, может. Один рубль родители давали на мелкие расходы, например, коробочку монпансье (леденцы в металлической коробочке)». Когда стали учиться в Тавенге, приходилось идти уже 30 км. Весной тает, река разольется, как пройти? Брат однажды решил по льдине перейти, а ее оторвало и понесло… Благо за елку зацепился, так и выбрался».

Окончание следует

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде.