03.09.2020 | Нешкольная история

Дело педагогов Караковских. Часть 1

Противостояние тоталитарной системы и личности

Первоначально я собиралась составить биографию Розы Петровны Караковской, челябинского педагога, матери известного учителя Владимира Абрамовича Караковского. Но, работая в архиве, я натолкнулась на поразительные документы, в которых ярко прослеживается механизм воздействия тоталитарной системы на личность. Меня заинтересовал вопрос: а могла ли личность противостоять тоталитарной системе?

…В Сызрани Абрам Залманович. Караковский знакомится с Розой Петровной, которая стала его женой. Роза Петровна родилась 1 февраля 1897 года в городе Сызрани. О ее жизни в детские и юношеские годы мы ничего не знаем. В «Анкете арестованного» А. З. Караковского (1937) среди членов семьи записана мать Розы Петровны Анна Абрамовна Гер. Эта запись позволила выяснить девичью фамилию Розы Петровны.

С сентября 1923 по июнь 1925 года А. З. Караковский обучается в Академии коммунистического воспитания имени Н. К. Крупской (АКВ) в Москве. Это высшее педагогическое учебное заведение, целью которого была подготовка коммунистов к научно-педагогической, преподавательской и организационной работе в области народного образования. Но это не помешало в 1924 году исключению его из партии как выходца из мелкобуржуазной среды и партии Бунд. Вскоре его восстановили за идеологическую грамотность и достойный морально-бытовой облик.

В это же время высшее образование получает Роза Петровна Караковская, которая закончила Московский педологический институт.

В 1927 году Караковские переезжают в Свердловск, где за 7 лет Абрам Залманович успел поработать директором педучилища, заведующим Свердловским ГорОНО, заведующим научно-методическим сектором, заместителем заведующего ОблОНО. С августа 1933 по февраль 1934 года – заведующий школьным сектором. Кроме того, А. З. Караковский продолжает вести большую общественно-политическую работу. Он заместитель председателя областного совета общества «Долой неграмотность», член президиума областного общества педагогов-марксистов. С января 1929 по январь 1931 года – депутат, член Президиума Горсовета. В Свердловске также участвует в работе партийных организаций: с октября 1927 по октябрь 1933 года – член бюро ячейки ВКП(б), в июне 1930 года избирается членом райкома ВКП(б) 2-го района Свердловска. В 1931–1933 годах в Свердловске издаются педагогические брошюры и учебники А. З. Караковского.

Роза Караковская работала в педтехникуме Свердловска, затем в педагогическом институте, была секретарем ячейки ВКП(б). Считалась крупным специалистом в области педологии. Печатала статьи в журнале «Культурный фронт Урала». Например, в №№ 3–4 за 1932 год – статья «Итоги и очередные задачи педологической работы на Урале». В 1933 году представлена к научной степени доцента педологии за брошюру «Трудные дети в школе».

В 1932 году Караковские усыновляют ребенка, сына подруги Розы Петровны, умершей при родах. Этот ребенок в будущем стал известным педагогом Владимиром Абрамовичем Караковским.

О том, что он приемный сын Караковских, Владимир Абрамович узнал, только будучи взрослым человеком.

С разделением в 1934 году огромной Уральской области на три А. З Караковского направили в Челябинск в качестве заместителя заведующего Областным отделом народного образования. Летом 1934 года Караковский перевозит в Челябинск семью – жену, сына, мать жены. Живут пока в гостинице, в стремительно растущем городе жилья не хватает. Роза Петровна с 5 сентября 1934 года назначена организатором педолого-педагогического кабинета в здании школы № 1. В энциклопедии «Челябинский государственный педагогический университет» сказано, что Р. П. Караковская в 1934 году была принята в Челябинский педагогический институт заведующей педолого-педагогической кафедрой. Но в архивных документах мы не нашли упоминаний о ее работе в пединституте.

1936 год был для семьи Караковских тяжелым. В июле вышло постановление ЦК ВКП(б) о «педологических извращениях». Роза Петровна сменила место работы. Должность директора педологической лаборатории ликвидировали, и она перешла в ОблОНО заведующей сектором начальных школ и педучилищ.

В тоталитарной системе  ни один  человек не был застрахован от репрессий. Например, какая-то деятельность может считаться идеологически верной и поддерживаться государством, а потом резко перестает быть таковой. Именно это и произошло с педологией и всеми педологами, в том числе и с Розой Караковской.

Что это за «педологические извращения»? Попробуем разобраться. Педология — наука о воспитании детей и течение в психологии и педагогике, основанное на признании зависимости развития ребенка от биологических и социальных факторов, влияния наследственности и среды. Педология изучала ребенка целостно, не разделяя на физиологические, психологические или неврологические признаки.

Педология была популярна в советской школе 20-х годов.  В школах были педологические кабинеты. На уровне городов и областей действовали педологические лаборатории.

Издавался методический журнал «Педология» и педологические учебники. Работали педологические вузы. Основным методом диагностики учащихся выступали тесты. К концу 20-х годов увлечение тестами было повсеместным. На первом педологическом съезде СССР было принято решение, ограничивающее возможность применения тестов на практике. В нем особо подчеркивалось, что «для практических выводов о том или другом ребенке должен, кроме того, приниматься во внимание весь комплекс условий, в которых живет ребенок, и полная его психофизиологическая характеристика».

Руководство ВКП(б) увидело в педологии стремление определить в категорию «трудные и дефективные дети» детей из семей рабочих.  Постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» выходит 4 июля 1936 года. Принято решение:

«1. Восстановить полностью в правах педагогику и педагогов.

2. Ликвидировать звено педологов в школах и изъять педологические учебники.

3. Предложить Наркомпросу РСФСР и Наркомпросам других союзных республик пересмотреть школы для трудновоспитуемых детей, переведя основную массу детей в нормальные школы.

4. Признать неправильными постановления Наркомпроса РСФСР об организации педологической работы и Постановление СНК РСФСР от 7 марта 1931 года «Об организации педологической работы в республике».

5. Упразднить преподавание педологии как особой науки в педагогических институтах и техникумах.

6. Раскритиковать в печати все вышедшие до сих пор теоретические книги теперешних педологов.

7. Желающих педологов-практиков перевести в педагоги».

Все эти мероприятия проводились и в Челябинской области. Педологов-теоретиков обвиняли в том, что они стремятся «доказать отсталость пролетарских детей». Постановление требовало «раскритиковать в печати все вышедшие теоретические книги теперешних педологов».

Роза Караковская была педологом-теоретиком, поэтому не избежала общей участи.

До этого  ее карьера складывалась успешно, но теперь за свои достижения в области педологии ей пришлось расплачиваться. И если до 1936 года в архивных документах мы почти не встречаем обвинений Р. П. Караковской во «вредительской педологической деятельности», то через год ситуация резко изменилась. Ей всё чаще инкриминируют вредительство как «неразоружившемуся педологу», требуют на собраниях и совещаниях признания ошибок и самобичевания. Апофеозом стало выступление Р. П. Караковской на областном съезде учителей-отличников, проходившем в августе 1937 года. Первый секретарь обкома ВКП(б) Кузьма Рындин, присутствовавший на слете, организовал судилище над Караковской.

К этому времени сформировался устойчивый стереотип поведения: нужно искать врагов среди своего окружения, нужно вспоминать прошлые ошибки окружающих и заставлять их «раскаиваться», признаваться в этих ошибках.

Обратимся к стенограмме съезда учителей-отличников области. В нем принимало участие 800 учителей. В президиуме съезда собрались все руководители Челябинской области: Рындин (1 секретарь Челябинского обкома ВКП(б)), Степанов (председатель Облисполкома), Хитаров (2 секретарь Челябинского обкома ВКП(б)), Шумилишский (заместитель председателя Облисполкома), Барсуков (заведующий ОблОНО) и другие. В течение полугода все они перейдут из категории «руководители» в категорию «враги народа».

Обратимся к стенограммам съезда учителей-отличников области, проходившего 16–18 августа 1937 года. В выступлениях на съезде очень много говорилось о вредительстве, о врагах народа – нагнеталась подозрительность и истерия. «В Агаповском районе – ребята … отказывались петь революционные песни … не посещали школу в религиозные праздники». «В Бродокалмакской неполной средней школе директор школы был самый наглый враг. В Ашдиненской неполной средней школе сидели враги – вредители». «Бухаринского выродка Терехова сын заявил: Зачем учить конституцию, зачем учить историю, когда все наши вожди живут так-то и так, а мы живем очень плохо». И тому подобное в огромном количестве.

Заведующий ОблОНО Барсуков призывает: «Повышение революционной бдительности, идейно-политического уровня, непримиримости ко всему враждебному в работе школ,  – залог всех успехов учителя, залог правильной постановки учебы.

…Учителя-отличники будут и они есть сегодня рядовые бойцы за превращение школы в политическую крепость партии. Будем считать, что тот учитель, который не желает выполнять эту задачу, находится под враждебным влиянием или сам носит антисоветские враждебные качества».

Коснулись и вреда педологии. «Крутиковская (Ольховский район) – Товарищи, мало говорить о том, как восстановить педагогику как науку… Возьмите наши библиотеки, там мы найдем Авербаха и т. д. и надо сказать, что брошюра т. Караковской “Трудные дети в школе” пусть она не обижается, я ее уважаю, но всё же отмечаю, что ее брошюру пришлось изъять». Обратим внимание на нормальный человеческий тон учительницы Крутиковской: «пусть она не обижается, я ее уважаю». В эти дни так говорят редко. Глава области Рындин этот тон заметил и он ему не понравился. И когда на съезде благодаря его инициативе развернулась травля Караковской, он припомнил:

«РЫНДИН – Взбучки не было, может быть были попытки, но вам ни разу не всыпали. И сегодня, хотя бы единственный из выступающих сказал о вашей брошюре, да и то с оговорочкой: я, мол, с уважением отношусь к вам, но брошюру всё-таки пришлось изъять.

Голос с места – Я ее уважаю, действительно, а ее теория плохая (смех).

РЫНДИН – Как же это так? Теорию ее не уважаете, а ее уважаете (смех). Нет уж если мы фашизм ненавидим в теории, так ненавидим его и в практике (аплодисменты). И тут уж приходится говорить “кто кого”». Рындин выполняет свою «миссию» на съезде, он следит, чтобы истерия не стихала, направляет и руководит.

Но вернемся к Караковской. Она была обязана выступить на съезде с самокритикой, признаться в педологических ошибках. Это обязательный ритуал того времени – покаяться в ошибках. И она выступает. «Нужно товарищи сказать, что эта вредная контрреволюционная наука педология в свое время пропагандировалась мной в педтехникумах, вузах, на курсах. Здесь очень много присутствует товарищей, которым я пропагандировала эту науку… Я хочу остановиться на брошюре “Трудные дети в школе”, которая мной написана в 1933 году… Эта брошюра имеет ряд неправильных, контрреволюционных обобщений такого порядка, я привожу выдержку “что среди неуспевающих учащихся, много неаккуратных, небрежно работающих, не проявляющих <нрзб.>” … Анализируя причины неуспеваемости в школах в этой брошюре, я указывала, такие причины: неудовлетворительная постановка школьной работы, это правильно, а дальше писала: плохие домашние условия, недостаточное умственное развитие, а это по существу товарищи является контрреволюционной теорией, о чем очень четко сказано в решениях Центрального Комитета Партии. Этим самым … снижалась ответственность учителя за обучение и воспитание детей…» Первый секретарь Челябинского Обкома партии К. В. Рындин выступление Караковской использует для организации на съезде педагогов суда над ней. Ему мало самокритики.

«РЫНДИН – Тов. Караковская, к Вам политический вопрос. Вот здесь собралось много людей, кажется 800 учителей, вы что говорили, говорили искренне, как говорят продуманно, обмозговано, или это дань определенному течению – марксистскому течению, либо это поклон в сторону педагога, либо бой педологии?

КАРАКОВСКАЯ – Кузьма Васильевич, я после решений ЦК партии безусловно перестроилась и об этом искренне заявляю, я борюсь с педологией. Но вы знаете, что конечно одни слова не доказательство, нужно доказать это на деле.

РЫНДИН – Скажите какие у вас переживания были. Ведь нельзя сказать, вышло решение ЦК партии, вы проснулись, умылись, перекрестились и говорите – с этого часа я не педолог, а педагог. Этого ведь не бывает.

РЫНДИН – Вы скажите о своих переживаниях.

КАРАКОВСКАЯ – Я после решения ЦК должна была делать доклад, я продумала, у меня не было таких переживаний.

РЫНДИН – Вроде того, что у вас отрезали чего-то.

КАРАКОВСКАЯ – …Нет таких переживаний не было.

РЫНДИН – Когда вы писали, вы верили в это дело?

КАРАКОВСКАЯ – Да.

РЫНДИН – А когда ЦК ВКП(б) написал не стали верить? Я спрашиваю о ваших переживаниях, не в смысле того, чтобы вы нам душу открыли, а вы скажите, как вы пережили на практике, как вы приходили и рвали свои идеи. Допустим вы приходили в школу и говорили – это не так хотя и написала. Было это?

КАРАКОВСКАЯ – Да.

РЫНДИН – Где?

КАРАКОВСКАЯ – Было на собрании актива города, год тому назад, не помню число. Затем было на совещании областных курсов. А потом, Кузьма Васильевич, я уже не помню, но несколько раз было. Вот по аттестации Камышловского района. Там в школе, когда я вскрыла, я собрала актив и разъяснила товарищам о неправильности брошюры.

РЫНДИН – Я обязан всесторонне наблюдать за жизнью области, приходится мне наблюдать и за жизнью педагогов, и я должен сказать тот факт, что вам ни разу ни на одном собрании не дали по-настоящему взбучки. Это уже о многом говорит.

КАРАКОВСКАЯ – Нет, взбучку мне давали.

РЫНДИН – …Так вот. А вы и сегодня выступаете не так как следует. Я вам прямо скажу – мне ваше сегодняшнее выступление не нравится. Это выступление человека, который одержал какую-то победу. Какую? Я думаю, Вам нужно как следует подготовиться по этому вопросу и 18 числа еще раз выступить с этой трибуны».

Рындин увидел в выступлении Розы Петровны что-то, чего не должно быть («Это выступление человека, который одержал какую-то победу. Какую?»).

Стенограмма эмоции не передает. Может, у Караковской просвечивает чувство собственного достоинства через показную самокритику? Дожать! Добить!

«РЫНДИН – …Разве вы не почувствовали разницы между вашим выступлением и выступлением тов. Василенко. Она сказала от души: “разгром педологии развязал мне руки, развязал мою инициативу”, вот что она сказала, а вы? – Ничего. 18 числа слово вам дадим.

Голос с места – Она как-то, выступая, сказала, что я не призналась и признаваться не буду.

РЫНДИН – Вот видите тов. Караковская. Здесь сидят большевики и больше двух третей беспартийных, но они такие же большевики (аплодисменты). Поэтому это собрание нельзя себе представлять как собрание непартийное, собрание аполитичное. Это собрание – партийное собрание, а потому политическое собрание. Следовательно, соблаговольте дать нам политическую оценку этой контрреволюционной дребедени…»

На заседании съезда 18 августа Рындин потребовал объяснений, почему Караковская сама не поставила вопрос об изъятии брошюры:

«РЫНДИН – Вы потребовали, чтобы вашу книжонку изъяли?

КАРАКОВСКАЯ – Я не требовала, я не ставила этот вопрос.

РЫНДИН – А почему?

КАРАКОВСКАЯ – Я считала, что она должна быть изъята и так.

РЫНДИН – Ответ опять неудовлетворительный».

Заведующий ОблОНО Барсуков: «Вы расскажите о том, как эти дурацкие тесты вы проводили, к чему они приводили и какой приносили вред».

Караковская соглашается с тем, что педологи «брали нормального ребенка, помещали его во вспомогательную школу и приклеивали ему ярлык отсталости… Да критиковали меня мало и, нужно сказать, что я эту критику воспринимала болезненно… Это, конечно, был безобразный, недопустимый факт, ибо критика должна мобилизовывать нас на дальнейшую работу». Но Караковская пытается оправдаться, а этого делать нельзя – нарушение ритуала. Говорит о том, что «в том движении отличников-учителей, маленькая доля есть и моей работы». На обвинения Барсукова в том, что не был издан опыт отличников-учителей, она отвечает: «Вы, т. Барсуков, повинны в этом. У нас не было ясности, кто редактор этого сборника».

Речи выступающих на собрании насыщены речевыми штампами того времени: «контрреволюционная наука педология», «вредная контрреволюционная книга», «наш мудрый Сталинский Центральный Комитет Партии», «лженаучные, антимарксистские принципы педологии», «по-большевистски разоблачать, выкорчевывать», «вредительская работа», «педологические извращения» и т. п. Эти штампы помогали избегать размышлений.

Попробуй защитить педологию, если на ней ярлык «фашистская лженаука».

В тексте стенограммы часто (чаще всего у Рындина) встречается просторечная и грубая оценочная лексика: взбучка, всыпать, книжонка, идиоты, сволочи, дурацкие тесты, увертки, смазать (в значении «подставить»), угробить, нажимали (в значении «оказывать давление»), дралась, вранье, протаскивать. Обвинения носили издевательский характер. В частности, это выражалось в репликах Рындина, сопровождавшихся смехом в зале: «Как же это так? Теорию ее не уважаете, а ее уважаете? (смех)»; «Я прочел эту книжонку и понял, что такое педология (общий смех)».

Всё было направлено на унижение обвиняемого, на лишение его чувства собственного достоинства, на создание у него комплекса вины.

«ШУМИЛИШСКИЙ – Бросьте свои записи и определите свое отношение к прошлому.

КАРАКОВСКАЯ – Вредила я, вредила. В Челябинске был пед<ологический> кабинет, я была директором. Тут мы вредили, комплектовали классы, занимались и режимом дня и учетом знаний и этим самым отмирали школу и сливались с <слово неразборчиво> антиленинской теорией. И искренне заявляю, что с этим делом я покончила».

Под давлением Караковская «признается» («Вредила я, вредила»). Вроде бы Рындин добился своего. Но… действительно ли Караковская ощущала свою вину за «вредительство»? Маегов, заведующий отделом школ и науки обкома ВКП(б), говорит о том, что «выступление Караковской ни в коем случае не может нас удовлетворить. Что она сказала здесь? По существу, не разоружилась, она старается сослаться здесь на Барсукова, на Маегова, но о своих ошибках она не говорит».

Окончание следует

Печатается с сокращениями

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде