Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

23.07.2020 | Нешкольная история

«И там, где по земле они проходят, пусть вечно поднимаются сады…» Часть 1

Сады моих предков

публикация:

Стенгазета


Автор: Богдана Кантомирова. На момент написания работы учащаяся 10 класса, х. Перекопка, Волгоградская область. 3-я премия XX Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал


Середина ХIХ века. По выгоревшей от палящего солнца бесконечной калмыцкой степи движутся повозки, запряженные волами и лошадьми. На повозках нехитрый крестьянский скарб, необходимый для устройства на новом месте. Мужчины, женщины, много детей... Это переселенцы из центральных губерний Российской империи, еще недавно бывшие крепостными и отпущенные помещиками. Теперь они причислены по предписанию Астраханской палаты государственного имущества к числу государственных крестьян в станицы, созданные по Царицынско-Ставропольскому тракту.

30 декабря 1846 года император Николай I подписал Указ «О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии». Выполнение Указа должно было решить ряд важнейших для государства задач: устройство малоземельных и безземельных крестьян путем их заселения на пустующие земли (с выделением им участков, пособия, с освобождением от уплаты налогов на 8 лет), приучение калмыцкого населения к оседлому образу жизни, создание и обустройство дороги, связывающей Кавказ с центром России, укрепление южных границ государства.
Одной из 44 станиц, принявших переселенцев, стала станица Торговая. К ней и были причислены государственные крестьяне Скрынниковы.

Согласно списку населенных мест Астраханской губернии в 1859 г. «Торговая (Зегеста), стан<ица> казен<ная>; при р. Зегесте. Число дворов 50. Число жителей 188 м<ужского> п<ола>, 197 ж<енского> п<ола>. Православная церковь, 1 училище». По ревизской сказке 1864 г. в станице Торговой числится мой прапрапрапрадед Василий Сергеевич Скрынников.

Крестьяне активно заселяли станицу. Здесь и благоприятные условия для земледелия, скотоводства, и обилие пресной воды, а в реках – много рыбы и раков. Селились крестьяне большими семьями. Вместе было легче обрабатывать выделенную землю (25 десятин на мужчину), выполнять крестьянскую работу, строить глинобитные жилища. Жизнь была очень тяжелой: летом – нещадная жара и выгоревшая степь – покуда хватает взора, астраханские суховеи, несущие неурожаи, а зимой – суровые морозы. Постепенно земледельцы приспособились к нелегким условиям жизни, стали заниматься скотоводством, посадкой огородов, поливать которые приходилось вручную из речек или вырытых в степи колодцев. Истинным чудом стало возделывание садов в суровых условиях Калмыцкой степи.

Но сады поднимались! Одним из первых, кто посадил сад, был Василий Сергеевич Скрынников.

А в самом начале XX века его внук, Сергей Павлович, женившись на местной девушке, переселился из Торгового в маленький хуторок Хара-Усун. Переселение давало больше свободы в занятиях земледелием, поскольку к тому времени Торговое было уже перенаселено, и крестьянам выделялась земля всё дальше от волостного центра.
Через несколько лет Хара-Усун стал известен в округе своими садами, превратившись в живительный оазис среди унылой и бесконечной степи.

Каждая из 14 поселившихся здесь семей посадила сад (половина семей носила фамилию моего предка, но степень родства была уже разной: как близкой, так и не очень). И мои прапрадеды вырастили тоже большой сад. Кажется, в нем было всё, что душе угодно: яблони, груши, вишни, сливы, тёрны.

Недавно в гостях у нас был бабушкин брат, дедушка Слава, и он рассказывал, что, по воспоминаниям его отца, мой прапрадед с братьями и сыновьями ездили на трех подводах в одну из губерний Центральной России. На телегах стояли большие деревянные ящики, лежала одежда и продуктовые запасы на две недели. За это время крестьяне должны были проехать более тысячи километров и вернуться домой с лесными муравьями: они были необходимы для улучшения почвы в саду, борьбы с вредителями сада и огорода: гусеницами, клещами, слизнями, ведь за один день муравьиное семейство способно собрать и съесть около двух тысяч вредных насекомых. Мне кажется, этот факт показывает, с какой любовью мои предки относились к своему саду.

Самое раннее упоминание в официальных бумагах о хара-усунском саде моих предков относится к 1943 году, все более ранние бумаги были уничтожены во время оккупации Заветинского района летом 1942 года. Хара-Усун относился к Федосеевскому сельскому совету. В «Похозяйственной книге основных производственных показателей хозяйств колхозников на 1943–1945 гг. Федосеевского с/совета Заветинского района Ростовской области» указаны виды домашней хозяйственной деятельности колхозников.
В хозяйстве Сергея Павловича и Акулины Лазаревны Скрынниковых указано 30 яблонь и 5 груш; другие деревья, по-видимому, не учитывались.

Если учесть, что поливались сады вручную, вода приносилась из речки, до которой было 200–300 м, или из колодцев-журавлей, можно представить, сколько нужно было труда, чтобы вырастить там деревья. Ведь кроме сада были посажены огород, бахча, зерновые культуры, в каждом дворе стояли коровы, овцы, козы, свиньи, жили кролики и птицы.

Сушили яблоки, вишню, мочили яблоки и тёрн, варили из вишни вкуснейшее варенье, обязательно клали в кадку с соленой капустой антоновку. Груши пекли в русской печи, сложенной прямо во дворе. Бабушка рассказывала, что когда ее бабушка или тетя вынимали испеченные груши, мгновенно налетали многочисленные внуки и расхватывали их горячими прямо из золы. То, что оставалось после внуков, тоже сушилось. Особенный вкус хара-усунских моченых яблок отмечали все, кому приходилось их отведать. Рецепт их, к сожалению, утерян.

Особенно прекрасны сады были весной. Летом и осенью груженные фруктами подводы отправляли в Калмыкию, Астраханскую область для продажи или обмена на необходимые в доме товары.

У Сергея Павловича и Акулины Лазаревны было 7 детей – 6 сыновей и дочь Мария. Старший сын, Александр, погиб в 1932 году, второй, Василий, – в 1941 году. На фронтах воевали все сыновья и муж дочери. После победы вернулись домой Гавриил, Стефан, Иван, Михаил. Жить в Хара-Усуне остался лишь Гавриил. А летом все обязательно приезжали в родной хутор. Первым делом нужно было проведать грушу. На ней были среднего размера круглые плоды, с одной стороны красные, довольно твердые, и сочные. Они были очень сладкие, и у всех – взрослых и детей – груша была любимицей.
До сих пор 70–80-летние внуки Сергея Павловича и Акулины Лазаревны помнят эти груши и считают их вкус и аромат самым восхитительным на свете.

Конечно, бабушка моя, одна из тех, кому посчастливилось попробовать эти плоды, не знает названия сорта. Это и немудрено: в то время крестьянам было известно лишь несколько самых распространенных сортов, среди которых яблони: антоновка, анис, грушовка, коричное, скороспелка; груши: бергамот, лимонка, тонковетка, очень распространенная и всегда урожайная черномяска. Собирая с внуками плоды, бабушка приговаривала: «Это анис, это антоновка, это медовые, это леденцовые…» В детстве, в 50-х годах ХХ века, моя бабушка играла со своей бабушкой Акулиной Лазаревной: приносила яблоко, и та должна была с закрытыми глазами сказать, с какой оно яблони. Ответ всегда был безошибочен.

Места в степи было очень много, и поэтому увеличение площади сада зависело только от возможностей ухода за ним. В семье было много детей и часть работы возлагалась на них. В старых садах тогда все деревья были огромными: раскидистыми и высокими, сильнорослыми и мощными. Яблони-кормилицы становились настоящими членами семьи. И отношение к ним было соответствующим.

Летом 1942 года у Сергея Павловича и Акулины Лазаревны, как всегда, жило много внуков. Шла тяжелая война, сыновья были на фронтах, их жены работали в колхозе «Комсомолец», детей 2–8 лет приводили деду и бабке на весь день. Однажды бабушка Акулина с самыми старшими внуками – Федей и Ларисой пошли за кукурузой, чтобы сварить ее к ужину; кукурузное поле начиналось сразу за садом. Прошли через сад, добрались до кукурузного поля, нарвали початков. В небе раздался гул, бабушка и дети подняли головы: прямо над ними летели два серебристых самолета. Бабушка, за ней внучка стали махать платками, Федя – картузом.
Вдруг гул сменился на более тяжелый, и бабушка увидела три немецких самолета, преследовавших советские. «Ложитесь! Скорее ложитесь!» – закричала бабушка. Все бросились в кукурузу.

Бомба упала в сад, на месте дерева была воронка. Двоюродная сестра моей бабушки Лариса, которой тогда было 5 лет, очень живо помнит эту картину. Помнит, как бабушка Акулина радовалась, что от бомбы пострадал сад, а не дети, которые были совсем рядом, на краю кукурузного поля. А дед пообещал посадить на этом месте новую яблоню.

Обычно с утра дети собирали яблоки, груши. А после обеда женское население садилось в сарае (погрéбке) с ножами. Женщины резали яблоки для сушки, высыпали их на чердак. Обрезки выносили коровам или телятам, так что производство было безотходным. А зимой все семьи варили из сухофруктов вкуснейший компот, пекли с ними пирожки, пили чай с вишневым вареньем. Жизнь была небогатой: на вкусности из магазинов денег не хватало.

В памяти хара-усунцев хуторок кажется островком детства, счастья, радости. После войны остался хутор, как и большинство деревень России, без мужчин. А вдовы продолжали растить детей, работая за себя и за мужа…

Дети вырастали и разъезжались. Матери старились, жизнь в глухой степной деревушке становилась всё труднее… Невозможно представить сейчас, но электричества там никогда не было. Печи топили кизяками – большими лепешками из овечьего навоза, воду носили из колодцев. Пришла очередь детей заботиться о женщинах, и матери с огромным трудом отрывались от родного гнезда. Собираясь вместе, хара-усунские, уже довольно пожилые женщины перечисляли: «Осталось 13 дворов, уехали те, те и те…»; «осталось восемь дворов, уехали…» и, наконец, «осталось три двора…» Пришло время, когда остался всего один двор – двор моей прапрабабушки – в 1964 году. Прапрадед к тому времени уже давно умер, потом умерли сын Гавриил и его жена, внуки жили далеко. И прапрабабушка перебралась к сыну в соседнее село.

Окончание следует

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде









Рекомендованные материалы


Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 2

Алатырские дети шефствовали над ранеными. Помогали фронтовикам, многие из которых были малограмотны, писать письма, читали им вслух, устраивали самодеятельные концерты. Для нужд госпиталей учащиеся собирали пузырьки, мелкую посуду, ветошь.

Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 1

Приезжим помогала не только школьная администрация, но и учащиеся: собирали теплые вещи, обувь, школьные принадлежности, книги. Но, судя по протоколам педсоветов, отношение между местными и эвакуированными школьниками не всегда было безоблачным.