16.07.2020 | Нешкольная история

Нести свой крест. Часть 2

Судьба священника

Арест священника. Передо мной копия дела № 1039 Морозова Ивана Андреевича. Вверху: СССР, НКВД, Управление по Орловской области. Сейчас мне станет ясно, за что он получил 10 лет лишения свободы.

Его дочь, Галина Ивановна Ильюшина, которой было тогда 10 лет, вспоминает: «В начале ноября 1937 года на рассвете к нашему дому подъехал “черный ворон”. Постучали в дверь. Мама открыла. Вошли председатель сельсовета и милиционеры. Спросили: “Вы Иван Андреевич? Вы арестованы”. Начался обыск: книги порвали, опрокинули прибор для Крещения».

А вот протокол обыска. Понятыми были председатель сельсовета Иван Сергеевич Мажукин и преподаватель техникума Федор Федорович Герасин.

При обыске обнаружено «временное удостоверение воинского билета, разная переписка в пяти экземплярах, личные документы разного характера в количестве одиннадцати экземпляров, общая тетрадь в черном переплете, две записные книжки, пять книг разного формата, церковных в количестве пяти штук». Более ничего обнаружено не было.

Галина Ивановна продолжает рассказ: «Председатель сельсовета увидел слезы детей, вышел и сам заплакал. Старшая дочь бросилась к отцу – милиционеры отогнали ее. Мама собрала узелок. Соседка принесла кусочек сала. О. Иоанна отвезли в Брянскую тюрьму… Из тюрьмы и лагерей он присылал письма, но при отступлении немцев после оккупации чемодан с письмами украли. Я запомнила стих, присланный отцом из тюрьмы старшей дочери Надежде:

Я той минуты до гроба забыть не могу,

как ты, дочка, меня провожала.

Безутешно рыдая, смотря на меня,

порог сеней ты слезой обливала.

 

В тот момент я готов был покончить с собой,

со слезами вошел я в машину.

А где тот художник, чтоб мог срисовать

печальную эту картину.

 

Мотор зашумел, загудел,

машина из глаз твоих скрылась.

А ты, милая дочка моя,

со мною надолго простилась».

Галина Ивановна Ильюшина ошиблась, память подвела – отца арестовали не в начале ноября, а 4 октября 1937 года. Остались жена Клавдия Александровна, 37 лет, сын Сергей, 17 лет, учитель в деревенской школе, дочь Надежда, 13 лет, дочь Галина, 10 лет.

И. А. Морозову было предъявлено обвинение в том, что он проводил агитацию контрреволюционного характера, направленную на срыв выборов в Верховный Совет и клеветал на руководителей ВКП(б) и советской власти.

Я выписал из допросов свидетелей и арестованных показания, которые легли в основание обвинения, и соотнес их с оценкой в обвинительном заключении.

Факт 1. Свидетель Прошин показал, что в 1934 году в августе месяце около церкви проходил Морозов. Прошин шутя у Морозова спросил: «О. Иоанн, что это вы сегодня один идете в церковь, пропадет что-либо, а вы будете отвечать». На это Морозов ответил: «Я не коммунист, воруют только коммунисты, они же друг друга сажают в тюрьмы. И вообще в руководстве Советской власти и в центре одни мужики и грабители и им все можно: воровать, грабить и издеваться над людьми». Была устроена очная ставка, на которой Морозов высказал свою версию ответа на «шутку» Прошина: «Есть часть коммунистов, которые тоже воруют, будучи на службе в государственных учреждениях». Эти слова были расценены в обвинительном заключении следующим образом: «в группе колхозников Морозов проводил контрреволюционную агитацию против Советской власти и компартии». Но есть еще один вариант ответа о. Иоанна. Мы нашли его в жалобе жены Клавдии Александровны. Ей этот случай запомнился так: «Прошин назвал моего мужа Морозова вором, а мой муж ответил, что я не такой вор, как твой брат Степан Прошин, который растратил 600 рублей государственных денег». Думаю, что данный факт воровства был известен всем селянам. Прошин затаил обиду, а через три года отомстил о. Иоанну.

Факт 2. Свидетель Прошин показал, что «Морозов в 1936 году агитировал женщин в момент уборки зерновых по воскресеньям не работать в колхозе, а ходить в церковь».

Факт 3. Свидетель Прошин свидетельствовал, что «Морозов имел тесную связь с попами, ныне осужденными Анисимовыми, и попами, находящимися под стражей, Измайловым, они частенько в 1936–1937 годах собирались в доме Морозова». О. Иоанн ответил на данное обвинение: «Собирались мы в праздничные дни, чтобы выпить и закусить, обсуждали житейские вопросы. Но на политические темы бесед никаких не проводили». Арестованный священник Георгий Измайлов по этому поводу также дал подобные показания: «…если мы собирались, то только выпить и закусить. Антисоветских разговоров не проводили, разговаривали о доходах в церквях и кто как живет». В обвинительном заключении данные посиделки по праздникам интерпретированы как «нелегальные сборища в своих квартирах, где проводят контрреволюционную агитацию».

Факт 4. В мае 1937 года Морозов в личной беседе на квартире священника Доронкина высказывал недовольство советским и колхозным строем и говорил: «Дела, отец Василий, неважные. Колхозы ведут крестьян к гибели. С каждым днем народ всё больше и больше беднеет, кушать нечего. В церковь руководство колхоза не пускает колхозников. За хождение в церковь колхозников подвергают репрессии, над верующими надсмехаются, всячески притесняют. Так что жизнь неважная». Следователи оценили его высказывания как «контрреволюционные клеветнические вымыслы на колхозный строй и политику Советской власти».

Факт 5. Прошин в своих показаниях привел слова Морозова: «В рабочее время, в особенности в момент уборки зерновых в июле и августе месяцах, поп Морозов обходил женщин моей бригады, да и мне неоднократно говорил: “Колокола теперь сняли, но служба не прекращается. У нас в воскресенье будет служба, обязательно приходите в церковь. В праздничные дни не работайте в колхозах, а молитесь Богу”». В обвинительном заключении эти действия квалифицировались как попытка «сорвать уборку урожая, уговаривая колхозников не выходить на работу». (Замечу, что следственные органы игнорировали тот факт, что он призывал не работать только в праздничные дни, как это было в православных традициях, а не работать вообще).

16 ноября 1937 года было подписано обвинительное заключение по делу И. А. Морозова и Г. Н. Измайлова. Виновными они себя не признали. Но следствие пришло к выводу, что вина их доказана свидетельскими показаниями и очными ставками.

22 ноября 1937 года особая тройка при управлении НКВД по Орловской области приговорила И. А. Морозова к 10 годам ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей) согласно наказанию, предусмотренному ст. 58 п.10.

В деле есть жалоба заключенного И. А. Морозова, который указывал на неправильность осуждения и просил пересмотреть дело. Жалоба была рассмотрена прокурором и оставлена без удовлетворения. Дата – 14.12.1939 г. Потом были еще две жалобы: одна жены, Клавдии Александровны Морозовой, и вторая брата – Е. А. Морозова. Клавдия писала жалобу самому Берии. Он, наверно, получал «тонны» таких жалоб от отчаявшихся что-либо понять родственников. Именно из жалобы жены мы узнаем место, где Иван Андреевич Морозов отбывал наказание. Это далекий Хабаровский край, город Бикин, лесоповал.

Бикинское отделение ИТЛ входило в Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС НКВД). А строили они Байкало-Амурскую магистраль. Строили дорогу в невероятно трудных географических и климатических условиях: тайга, болота, горы, реки.

Из воспоминаний Галины Ивановны Ильюшиной: «Первоначально о. Иоанна отправили в исправительно-трудовой лагерь в районе Владивостока: он работал в тайге на лесоповале. Однажды, когда узники отдыхали, к ним подошла женщина. Она стала спрашивать, кто по какой причине получил срок. Отвечали: кто за убийство, кто за кражу. О. Иоанн молчал. Тогда сказали ей о нем: “Он стесняется, он священник”.

Эта женщина приносила ему через день обед в котелке. Семья нуждалась, не имела средств на посылки о. Иоанну – но помогали добрые люди, и посылки всё же отправляли».

30 января 1941 года по приказу Берии работы на северных участках БАМа были прекращены. Заключенных Бикинского лагеря отправили в Азербайджан. Там в октябре 1940 года был создан Прикаспийский ИТЛ с центром в городе Сальяны для строительства железной дороги Баку – Астара (граница с Ираном). Это строительство получило название «Стройка № 107». В преддверии войны строительство данной железной дороги считалось весьма важным, сроки его завершения были установлены очень жесткие, до конца 1941 года, и туда было направлено большое количество заключенных – до 55 тыс. человек. Среди этих тысяч заключенных был и Иван Андреевич Морозов.

Обратимся опять к воспоминаниям дочери: «После освобождения приехал соузник батюшки, рассказывал, как они жили в лагере. Из тайги их перевели в Азербайджан, в г. Сальяны – на строительство железной дороги. На этапе 9 дней не кормили, а потом погнали пешком. По прибытии на место дали камсы и по две лепешки – началась дизентерия. Спали на голой земле, подкладывая под голову полынь. Сосед о. Иоанна от отчаяния хотел лечь под машину, но он его удержал, сказав: “Это большой грех”. В этом лагере о. Иоанн умер в феврале 1941 года». Вот и закончился мирской и священнический путь о. Иоанна.

24 июля 1989 года Иван Андреевич Морозов был реабилитирован прокуратурой Брянской области.

В 2005 году был сделан запрос в Генеральную прокуратуру Азербайджанской республики. В ответе от 13 июля 2005 г. № 06/05 1701 сказано, что в январе 1941 года И. А. Морозов поступил в лазарет Прикаспийского ИТЛ, где последовала его смерть. Тело умершего в лазарете заключенного Ивана Андреевича Морозова похоронено на кладбище поселка Шорсули (Шорсулу) Сальянского района Азербайджанской ССР.

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде