публикация:
Стенгазета
Текст: Ксения Раздобреева
Режиссёр Туфан Имамутдинов вместе с композитором Эльмиром Низамовым и хореографом Марселем Нуриевым известны как авторы золотомасочного спектакля «Алиф», в котором умирающий татарский язык возрождается буквально по буквам в сложном пластическом рисунке, и экспериментального «Место есть лишь в тишине», где движения приобретают хореографическую точность, текст поют, и в итоге получается история о том, что и слова, и жизни теряют свою уникальность в угоду универсальности.
Чтобы вновь обратиться к теме национальной идентичности в спектакле «Эллуки», они берут пять стихотворений поэта Габдуллы Тукая, татарского Пушкина, переводят классика на мертвые и вымирающие языки малых народов России, пишут пластическую партитуру для глухих артистов и выстраивают спектакль в пространстве казанской галереи современного искусства.
Зрители занимают свои места между артистами — в вытянутом прямоугольнике просторного белого зала стулья расположены по его длинной стороне, что изначально создаёт чувство очень ограниченного личного пространства. Вообще, зрительское ощущение в этом спектакле главное, а потому сидя между актерами и хором (спиной к певцам), все будто находятся на одной сцене. Режиссер тоже здесь – он становится своеобразным дирижером спектакля, управляя артистами и дирижёром хора.
«Эллуки», в переводе с татарского «колыбель», – это инклюзивный спектакль, в котором участвуют четыре глухонемых артиста, три профессиональных актера и молодежный хор «Genesis». К глубоким корням разных народов спектакль отсылает с первых минут – горловое пение погружает в транс, текст давно забытых языков манит непонятностью, взаимодействие хора и артистов напоминает древнегреческий театр, отсутствие декораций и костюмов рифмуется с традициями уличных театров средних веков.
Под акапельные напевы артисты рассказывают тексты языком тела: вытянутая вперед рука начинает показывать буквы, затем слова, предложения. Долгое время невозможно понять, что большинство исполнителей не слышит вообще – только когда начинают говорить чувствуется, что звуки даются с трудом, а вот сурдоперевод легко. Национальная тема становится общечеловеческой, когда непонимание исчезающих языков совмещается с непониманием языка жестов. Слова ускользают от большинства зрителей (кроме тех, кто знает дактилологию), и взамен остается только возможность интуитивно чувствовать друг друга. Попытка компенсировать непонятные слова жестами и музыкой (смесь этических и академических элементов, хоровое многоголосие) лишь подчеркивает невозможность полноценной замены. Не слышать при том, что отлично слышишь — ощущение не из комфортных.
Туфан Имамутдинов подкрепляет это чувство, создавая максимально нетеатральную атмосферу в нетеатральном пространстве — неуверенность непрофессиональных актеров и порой недостаточно убедительные их движения придают жизненность и дополнительную самобытность спектаклю о потере корней. Действие имеет прямое отношение к жизни, искусства здесь куда меньше.
«Эллуки» – история о потере родного языка, шагнувшая за пределы татарского. И хотя степень важности эксперимента выше для национального театра (постепенная утрата своей культуры у национальных меньшинств уже давно стала большой проблемой) и конкретных участников спектакля (опыт работы на сцене для глухонемых артистов — возможность расширить взаимодействие с миром), это не локальный проект. Туфан Имамутдинов ставит инклюзивный спектакль, где вместо неограниченности возможностей всех людей говорится о скором ограничении всех возможностей. Языки умирают, когда умирает культура целого народа — и человечество становится глухо и немо. Ведь когда в финале неслышащие актеры произносят слова, десятки людей видят только, как открываются рты в тишине огромного зала. Связи утеряны и только чувствования друг друга недостаточно, общение невозможно.
Дополнительно:
Габдулла Тукай писал на рубеже XIX-XX веков. Татарский народный поэт, критик, переводчик, за свою короткую жизнь – всего 27 лет – он стал классиком татарской литературы. Многие, в том числе Максим Горький, считали, что именно революция стала главным событием в творческой жизни Тукая, позволив найти «простую, задушевную форму» его стихам. В ответ на происходившие события, Тукай призывает народ к единству и напоминает многолетнюю историю татар. Габдулла Тукай считается одним из основоположников татарского языка, потому его можно считать татарским Пушкиным (кстати, русский поэт был образцом для Тукая).
Многие стихотворения поэта, переведенные в советское время, сильно расходятся по смыслам с оригиналами по идеологическим причинам. Советская власть не поддерживала изображение мусульманских народов, в том числе татар, в положительном ключе и всячески препятствовала распространению подобных произведений. Сегодня тексты Тукая переводят вновь.
В спектакле «Эллуки» звучат пять стихотворений Габдуллы Тукая на челканском, шорском, долганском и тоджинском диалектах. Одно из этих стихотворений стало основой известной татарской песни «Эллуки» (перевод Р.Бухараева):
Вчера я слышал — кто-то напевал
Наш кровный, светлый, ласковый мотив…
Щемил он сердце, думы навевал,
До боли близок, вечен и красив.
Срываясь, переливы в тишине
Поведали, чем жив родной народ.
В напеве том понятны были мне
Все триста лет страданий и невзгод.
Жил, столько бед претерпевая зря,
Жил, слёзы проливая, горько жил,
Но, чувством кровной общности горя,
в напев свои мечты народ вложил…
Стоял я, потрясенный глубиной,
Величием страдающей души.
Вставал Великий Болгар предо мной…
Катила волны Белая в тиши…
Не снёс я боли — подошёл к нему;
«Земляк, скажи, что за напев — как стон?»
Печально поглядев в ночную тьму,
«Напев мой —Аллюки», ответил он.
