Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

12.03.2020 | Нешкольная история

Разрешите представить… поселок Уксусный! Часть2

О расцвете и угасании поселка

публикация:

Стенгазета


Автор: Арина Буга. На момент написания работы учащаяся 10 класса средней школы г. Няндома, Архангельская область. Научный руководитель Татьяна Михайловна Костикова. 2-я премия XX Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал


ЕЩЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
Разрешите представить… поселок Уксусный! Часть1
Точной даты открытия уксусного завода мне выяснить не удалось. Но в одной из газетных статей читаю: «По словам Клавдия Федоровича Белозерова, в тридцатом году в поселке имелся канифольный цех. Он был деревянным и вскоре сгорел. Потом построили кислотный цех лесхимсоюза».

Почему производство уксуса стало возможным в глухом таежном поселке, мне стало понятно из найденной в интернете статьи «Производство уксуса». Оказывается, наличие древесины обеспечивает наиболее  несложный способ изготовления «продукта».

«Было обнаружено, что уксусную кислоту – главный компонент уксуса – можно получать не только путем брожения вина, сусла, меда, соков и других спиртосодержащих жидкостей, но и химическим путем из природного газа, промышленных отходов и продуктов сухой перегонки древесины. Именно полученная последним путем и разведенная водой уксусная кислота стала основой уксусов, производимых в Советском Союзе».

Беседы с моими респондентами помогли мне собрать информацию о работе завода.
«Работал я на Кислотном заводе, – рассказывает Василий Михайлович Шалгинский. – Клей делали, бочки затаривали. Уксусную эссенцию отправляли на фабрики, где делали игрушки. А вот уксусную кислоту разливали сначала в 10-литровые банки, а потом по бутылкам. Сначала покупали большие банки, потом привезли маленькие баночки и стали их фасовать».

Лидия Николаевна Травникова приехала на практику в поселок Уксусный в 1954 году, потом вышла замуж и осталась здесь навсегда. Ее практика имела прямое отношение к Уксусному заводу и к производству продукции, она была лаборантом. Вот что она нам рассказала: «Со спирто-порошковых заводов (из Мехреньги, из Шултуса) на Уксусный завод поступал порошок – результат сухой перегонки березы. Серная кислота, с которой приходилось работать женщинам, была очень вредной. Капля прожигала всё. Поэтому женщины работали в черной суконной спецодежде. Этот порошок заливался серной кислотой и в результате реакции вырабатывалась уксусная кислота. Сначала получалась техническая уксусная кислота, потом ее еще раз перегоняли и из технической получали пищевую. Сам завод был не очень большим, но и немаленьким. Рядом были котельная и камедный цех.

Работницам выдавали противогазы. (Пары уксусной кислоты раздражают слизистые оболочки верхних дыхательных путей). Их использовали так: к противогазу был привязан длинный шланг, ведь внизу воздух был чище. Но женщины рисковали своим здоровьем и работали без противогазов. Конечно, противогаз сколько-то защищал, но не совсем. Когда горячий уксус доставали, запах шел по всему поселку. Даже жители поселка ощущали запах уксуса, а каково было работницам!»

Анатолий Никитич Суровцев вспоминает: «Уксусный завод располагался у речки. Это было маленькое помещение, поделенное на две части. На заводе было два цеха: камедный и кислотный. Изготовляли клей (камедь) и уксусную эссенцию.

Заготовляли лиственницу, привозили к заводу, пилили на чурки, корили ее, кололи на поленья. Поленья рубили на щепу. В специальные деревянные баки загружали эту щепу и выпаривали камедь из щепы, а потом заливали ее в бочки. Горы опилок у речки – это отходы, останки от выпаривания.

Второй цех был кислотный. Там изготовляли уксусную эссенцию, которая в магазинах продавалась. (И по сей день продается, но уже не с нашего завода). Для заготовки подходящего леса были отведены специальные лесные участки. В основном в Моше, там люди жили и заготовляли березу и осину. Жили как медведи, никаких условий для нормальной жизни у них не было: ни света, ни тепла. А целые рабочие бригады в лесу жили годами.
Двухметровую березу и осину загружали в закрытую печь без воздуха и получали порошок. Порошок заливали кислотой. И шел процесс, как производство самогона. Конечно, такое производство уксуса было вредным для здоровья.

В кислотном цехе работа адская. Запах немыслимый. Механизации никакой. Всё вручную, лопатой. Вычистят печь, тележку с отходами вывезут на улицу – дышать нечем! Так это на улице, а в цеху?! Но когда люди стали уходить на пенсию, им пришлось доказывать, что это производство вредное».

Некоторые из наших респондентов имели прямое отношение к камедному цеху.

Нина Федотовна Воюшина вспоминает: «Я в 16 лет работать пошла в камедный цех. В камедном цеху вырабатывали клей, а в соседнем – уксус. Отправляли нас, работников, в лес, где мы вручную пилили лиственницу, потом ее надо было распилить на пни, а эти пни доставить в цех. Лиственницу привозили в цех и запихивали в рубилки, которые превращали ее в щепу. Чтобы за смену выработать норму, надо было две лиственницы спустить. Норма называлась поденкой, стоила 3 рубля. Затем щепу перерабатывали, получали клей. Клей разливали по бочкам.  Одежды рабочей не было, работали кто в чем придет. Зимой и летом – в резиновых сапогах. В смене было два аппаратчика. Бригада состояла из трех человек. Делили нас на 3 смены: 1-я смена – с 00:00 до 8:00, 2-я – с 8:00 до 16:00, 3-я – с 16:00 до 00:00».

В районной газете «Лесной рабочий» от 21 февраля 1958 года в статье «На Уксусном заводе» читаем: «Зеленым золотом называем мы наш северный лес. И действительно, что только не изготавливается и не вырабатывается из древесины: искусственный шелк, шерсть, спирт и много других ценных продуктов, в том числе уксусная эссенция и камедь… Флакончики уксусной кислоты с этикетками Няндомского завода можно видеть на полках гастрономических магазинов многих городов».

Вспоминает Анатолий Никитич Суровцев: «Смолокурка начала работать с конца 30-х, может, года с 39-го. И после войны еще долго работала. Отец мой, Никита Прохорович, работал на смолокурне, был мастером. Проработал там до пенсии.

Женщины-работницы дежурили в смолокурке по очереди. С 4-х вечера до утра. В печь надо было подкладывать дрова, поддерживать температуру. А днями разделывали, пилили пни. На месте нижнего склада было небольшое озерко. У озерка и поставили смолокурку. Провели железнодорожную ветку, чтобы можно было к самой смолокурке подвозить сосновые пеньки.

Смолокурня – обыкновенный деревянный сарай. Там стояло две печки – металлические казаны. То есть по бокам были печки, а в середине металлический ящик. Вот этот бак – казан заполняли сосновыми пеньками, замазывали глиной щели, чтобы внутрь не поступал воздух. А пни добывали взрывами.Со временем добычу смолы прекратили. Смола нужна была для разных нужд. Смолили лодки, бревна и тому подобное. А сейчас дефицит смолы.
Смолокурня была у озерка, потому что надо было смолу охлаждать. А вода там всегда была теплая и чистая. Мама разрешала мне там купаться.

От пня в печи оставался только один уголь, а в специальные отверстия вытекали смола и деготь. Смолу и деготь затаривали в бочки и отправляли к месту востребования. А оставшийся древесный уголь использовали потом на растопу. Использовали в кузнице и в быту для самоваров».

О таком месте производства как бондарка мы впервые услышали из рассказов наших собеседников. Вот что вспоминает Василий Михайлович Шалгинский: «У нас спичечная фабрика была придумана. Спичек же в войну не было. Под горой, у реки, стояла бондарка. Там плотник Василий Баличев изготавливал бочки для камедного цеха. В этой бондарке недолгое время было налажено производство спичек. Работали там ребята-подростки, чуть постарше меня, с 30-го года. Лаборантка разводила селитру, пацаны в нее макали палочки. Но мы работали там только летом, осенью нужно было учиться. Мы делали спички, и за это нам давали рабочую норму хлеба».      Изготовление бочек было связано с конкретным человеком – Василием Баличевым. Действительно, этот человек жил и работал на Уксусном, к сожалению, встретиться с ним лично мы не успели, совсем недавно он умер, доживая свой век в доме престарелых.
Еще одно производство, которое находилось в ведении промартели, называли Аммональным складом.

«В Тульской (это в стороне от Уксусного) находился Аммональный склад, – рассказывает Анатолий Никитич Суровцев. – Мужиков не хватало, поэтому там работали женщины. Это были сезонные работы. В лесу стоял вагончик, где хранили взрывчатку. Ее надо было охранять. Женщины сами и охраняли».

Вспоминает Зинаида Леонидовна Морозова: «На горе у Тульского был Аммональный склад. Папа, Леонид Кубенин, работал подрывником, взрывал сосновые пни. Эти пни увозили на смолокурку. Там были печи. В печь загружали пни, замуровывали ее, чтобы не поступал воздух. Гнали деготь и смолу. Мы там всегда брали уголь для самоваров. Когда аммонал вынимали из тары, оставалась бумага и папа приносил эту бумагу нам, детям. Мы ее использовали вместо школьных тетрадок».

В ходе сбора материала об истории поселка мне пришлось побеседовать с большим количеством людей. Все они были связаны с Уксусным: либо сами являлись свидетелями описываемых событий, либо рассказывали о родственниках, работавших на предприятиях поселка. Я понимала, что, к сожалению, время упущено. Нет фотографий, утрачены документы, связанные с людьми, фамилии которых упоминали мои респонденты. И вдруг мне улыбнулась удача. Мне подсказали, что у Нины Федоровны Окрепиловой сохранилась Книга почета людей, связанных с поселком. Оказалось, что Книга содержит сведения 1947–1953 годов. Этот период приходится как раз на все действующие предприятия промартели «Первенец Севера».

Записи в Книге почета выполнены красивым каллиграфическим почерком. Под каждой фотографией, помимо фамилии, имени, отчества, указана еще и профессия работника. Таким образом, я убедилась, что на предприятиях поселка работали лесорубы, смолокуры, аппаратчики камедного цеха, корзинщики, медники, рабочие спирто-порошкового завода, возчики на быке, грузчики (в основном женщины!), трелёвщики, шоферы, трактористы.

Окончание следует

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде









Рекомендованные материалы


Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 2

Алатырские дети шефствовали над ранеными. Помогали фронтовикам, многие из которых были малограмотны, писать письма, читали им вслух, устраивали самодеятельные концерты. Для нужд госпиталей учащиеся собирали пузырьки, мелкую посуду, ветошь.

Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 1

Приезжим помогала не только школьная администрация, но и учащиеся: собирали теплые вещи, обувь, школьные принадлежности, книги. Но, судя по протоколам педсоветов, отношение между местными и эвакуированными школьниками не всегда было безоблачным.